– Навалом. Ходжикент, Чарвак, Бричмулла. О, Бричмулла! – Вася гоготнул. – Прям как в той песенке. Ну там, где еще ишак в полынье…

– Ишак в полынье, – задумчиво пробормотал Борисыч. – Вась, прям как с тебя писано.

– Корешков, заткнись! – прикрикнула Люба. – Опять за старое?

Вася побагровел.

– Нет уж, пусть говорит, – прогудел он дрожащим от ярости голосом. – Пусть выговорится перед смертью, потому как я его…

Гигант сгреб со стола блюдо с блинами и водрузил его на бритую макушку обидчика.

– Братья, остановитесь! – пискнул самый щуплый из Любиных телохранителей.

– Щас остановим, – прошипел Борисыч, метнув в Васю пиалу со сметаной. Жирные капли веером разлетелись над столом.

– Молитесь, братья! – хором заорали остальные мужчины, размазывая по лицам белые сметанные потеки.

– Хватит! – пронзительно закричала Люба.

Ее никто не слушал. Телохранители тузили друг друга с энтузиазмом боксеров, бьющихся за миллионный гонорар. Вася повалил Борисыча на землю, опрокинул на него стол и принялся прыгать сверху, ухватившись за торчащие ножки. Вокруг с воплями носилась переполошенная хозяйка.

– Хватит! – заорала Люба так громко, что перепуганная Аделаида, поджав хвост, юркнула в будку. – Стоять, недоноски, а то…

Молниеносным движением девушка извлекла из-за пазухи золотую коробочку. Щелкнул замок, откинулась крышка. По двору полилась волшебная мелодия.

Драчуны опустили кулаки и затравленно уставились на Любу. У некоторых на физиономиях начинали расцветать лиловые бутоны синяков.

– Обезьяны, – прошипела девушка, дрожа от ярости. – Чисто обезьяны.

Йорик пробыл во дворе еще некоторое время, а потом вернулся на дерево. В зубах он держал перемазанный глиной кусок лепешки.

– Значит так, – проговорил череп, попытавшись всучить лепешку Мише. – Они собираются на север. Ориентировочно Ходжикент, Чарвак и какая-то Бричмулла. Место знаменито тем, что там ишаков топят в полыньях. Добраться можно либо на электричке, либо автобусом или машиной. Вот-вот тронутся в путь, хозяйка гонит, грозится вызвать милицию.

– Это за мордобой-то? – милиционер взял лепешку и незаметно сунул ее в дупло позади себя. – Чего это они драку затеяли?

– Какие-то старые счеты, – ответил Йорик. – Похоже, их только Люба и удерживает от смертоубийства, а так давно бы уж друг другу носы пооткусывали. Кстати, видел, где она прячет Боекомплект?

Милиционер кивнул.

– Ушлая бабенка. И замаскировала так хорошо, что и не заметишь.

– Фигуристая девица, – Йорик облизнулся. – Есть, где припрятать.

В это время хозяйка выпроваживала со двора беспокойных постояльцев. Хлопнула калитка, и компания злодеев оказалась на залитой солнцем улице.

– Что делать будем? – прошептал Йорик, которого так и подмывало плюнуть на маячившую под деревом гладкую макушку Борисыча.

– Ждать, – коротко ответил Миша.

Ждать пришлось недолго. Люба остановила кудрявого седенького мужичка с аккордеоном, бредшего куда-то по своим делам. Тот заговорил, указывая рукой в направлении, параллельном железнодорожным путям. До милиционера долетали отдельные фразы: «Вокзал… двадцать минут… электричка… Ходжикент…». Злодеи благодарно закивали и, разом повернувшись, двинулись вверх по улице.

Когда их силуэты стали растворяться в жарком мареве, Миша и Йорик слезли с дерева и поспешили следом.

Слежка на вокзале превратилась для Миши в кромешный ад. Едва достигнув цели, злодеи рассыпались по округе как банда бродячих муравьев. Они шмыгали всюду. Один закупал провиант в окрестных магазинчиках, другой битый час таращился на расписание поездов – должно быть, заучивал наизусть, третий стоял в очереди в билетную кассу. Люба о чем-то расспрашивала пассажиров, железнодорожников и даже милицию. Остальные слонялись без дела, и несколько раз только чудо спасало Мишу от встречи с ними.

Трудней всего было держаться в двух шагах от Васи, когда тот покупал билеты. Миша едва не вывернул шею, пытаясь сделать так, чтобы Любин телохранитель не увидал его лица, и при этом расслышать, что же тот говорит в окошечко кассы.

Становилось все жарче. Южное солнце вовсю старалось разогнать ночную прохладу, чтобы люди могли провести несколько незабываемых часов в пылающем аду. Миша обливался потом, чувствуя себя гусем, которого поджаривают в духовке до розовой корочки. Йорик, замурованный в коконе из высохшей глины, впал в некое подобие анабиоза, подобно африканской двоякодышащей рыбе. В итоге, милиционеру постоянно приходилось делать вид, что храп и сонное бормотанье доносятся вовсе не из его сумки.

Но вот, наконец, злодеи собрались вместе. Бесплотный голос из-под потолка объявил, на каком пути поезд до Ходжикента и Люба со товарищи, подхватив пожитки, шагнули на прокаленный солнцем перрон.

Едва Миша влетел в тамбур электрички, автоматические двери захлопнулись с лязгом сомкнувшихся стальных челюстей.

Милиционера трудно было узнать: надвинутая на лоб бейсболка с длиннющим козырьком и зеркальные очки в пол-лица делали его похожим на гигантскую стрекозу на отдыхе. С сумкой наперевес Миша прошел между деревянными скамьями и уселся в двух рядах от злодеев.

Электричка выбралась из города и тихонько покатила по выжженной солнцем степи мимо кишлаков и небольших городишек.

Скоро равнина стала вспухать холмами, и вот уже поезд запетлял по узкому ущелью между невысокими сопками. Сидящие на проводах синие и коричневые птицы провожали его осоловелыми от жары взглядами.

На Мишино счастье пассажиров поблизости не оказалось. Молодой человек поставил длинную спортивную сумку «на попа», застежкой к окну, чтобы Йорик смог насладиться среднеазиатскими видами.

Через минуту монстр зевнул так широко, что нижняя челюсть едва не выскочила из суставов.

– Скучища! Долго еще?

– Часа полтора, – ответил Миша.

– Что?! Полтора часа этой тягомотины? Ты хочешь, чтоб я умер?

– Потерпи. Дальше горы будут. В горах интересно.

– Интересно на хоккее во время драки, – парировал Йорик. – А здесь тягомотно. Давай поскорей совершим какой-нибудь подвиг и махнем к морю, туда, где девочки в открытых купальниках.

Милиционер хмыкнул.

– До подвига еще далеко. Думай пока, чем девочек кадрить будешь.

– Не могу думать. Сдохну я. Когда уже этот чертов портал?

– Откуда я знаю?

В это время злодеи пытались хором переспорить одного из собратьев – жилистого лысого старикана с зычным голосом.

– Говорю вам, надо еще раз проверить, прямо сейчас! – трубил старикан на весь вагон.

– Дмитрий Андреич, как вы себе это представляете? – увещевала Люба. – Ну не при людях же!

Дмитрий Андреич скривился.

– Ха! Не при людях… Можно выйти в тамбур, если для вас это так важно. Мы проедем сто километров, а вдруг проскочим? Я настаиваю на постоянных замерах!

– Но ведь Борисыч по наклонению стрелки вычислил, где примерно может находиться пор… сами знаете что.

– Тоже мне, Менделеев, – фыркнул старик. – А я не верю…

– Дмитрий Андреич, заткнись, а? – попросили сразу несколько голосов.

Холмы все росли и росли, и вскоре дотянулись до небес. Поезд вполз в узкую долину между двумя зелеными отрогами.

Злодеи зашевелились, принялись стаскивать с багажной полки чемоданы с пожитками.

– Готовься. Похоже, скоро выходить, – шепнул милиционер Йорику, задремавшему на дне сумки.

Автоматические двери распахнулись, выплюнув на раскаленную платформу два десятка пассажиров. Миша огляделся. Справа тянулось шоссе, за ним вздымались покрытые деревцами покатые склоны. Ближние горы выглядели очень уютно. Они казались игрушками из зеленого плюша на фоне заснеженных синих пиков, пронзавших небо далеко на горизонте. Слева за железной дорогой виднелась запруженная плотиной голубая река, а дальше снова поднимались горы.

Злодеи сгрудились у выхода с платформы. Разинув рты, они вертели головами на триста шестьдесят градусов, стараясь не упустить ни единой детали бесконечно прекрасного пейзажа.