Хм… а зачем я тащила ведро? Хотя, в принципе, ладно, оно же пустое!

Так… зачем мне пустое ведро? Глубоко вздыхаю и протираю глаза. Все-таки по ночам нужно спать, а не ругаться с соседями и выгонять из дома бывшего мужа. Опять этот физик спутал все планы! Сначала я собиралась оставить ведро в подсобке, но в результате совершенно случайно утащила наверх. Ну, ладно… Мне просто нужно поспать. Или проветриться.

Открываю ближайшее окно и с наслаждение вдыхаю не особо чистый городской воздух.

Ой, а кто это там? Три маленькие фигурки собрались в круг и пускают тонкие струйки дыма. Рассматриваю их повнимательнее. По-моему, это утренние.

Ау, народ, курить вредно! Пойду прогоню. Директор велел бороться с курильщиками. Правда, велел он всем, а заводить с детьми разговоры он запретил лично мне, но… как там у нас? «Из двух противоречивых приказов выполни оба?». Первый по душе больше. Пора позаботиться о здоровье детей, а то вырастут как мой бывший муж. Говорят, что он в детстве курил…

Автоматически хватаю ведро и выскакиваю из кабинета под мерзкий шум звонка. У физика второе «окно», благо в расписании очередная накладка (мерси новой методистке), и я не опасаюсь наткнуться на него на входе. Мой бывший сослуживец, наверно, отдыхает от занятий у себя в лаборантской… ну, или в учительской.

Сбегаю по лестнице с четвертого на первый и вылетаю в холл. На проходной сидит Галя, она контролирует вертящийся турникет. Когда мне влетело от директора, она не присутствовала — наверно, пила чай в столовой.

— Куда ты несешься?

— На выход. Пойду народ погоняю, курят и курят, совсем обнаглели.

— Кто?

— Восьмиклашки. Не видела?

— Да не, видать они прошли через черный ход. Иди, иди, прогони. Вот ведь она, молодежь, ни стыда ни…

Галина — вдохновленный разносчик сплетен, но и побурчать она не откажется. Улыбаюсь, киваю, всплескиваю руками, прохожу через турникет и выскакиваю на улицу.

Дождь, к счастью, закончился, но грязь никуда не делась. Лавирую между луж, обхожу школу и подбираюсь к трем давешним восьмиклашкам. Так вот куда они бегали утром! Нехорошо опаздывать на уроки… а курить вместо литературы (специально притормозила и посмотрела, что у них в расписании) — вдвойне.

Нарушители замечают меня не сразу (ну техничка, ну идет и идет, не директор же, в самом деле!). Я не ору, просто отнимаю у всех троих сигареты, швыряю в лужу и заявляю:

— Пачку давайте.

Оцепеневшие от моей наглости пацаны приходят в себя, Борис прячет пачку в карман, Михаил открывает уж было рот, чтобы сказать что-то — по глазам вижу, не слишком приятное.

— Э… а…. — раздается из-за его спины.

Поворачиваюсь к нему. Мальчик беззвучно открывает рот и тыкает пальцем наверх. Поднимаю глаза.

Хрупкое тело мелькает в окне четвертого этажа….

…легко соскальзывает вниз…

…ударяется о землю… выгибается…

… лужа грязи окрашивается ручейками крови…

Молчание. Ребята переглядываются, после чего их взгляды скрещиваются на мне. Облизываю пересохшие губы и тыкаю пальцем в первого попавшегося ребенка.

— Коля… или кто там из вас… беги в школу, нужно вызвать «Скорую».

Машинально отмечаю, что вспомнила имя третьего. Восьмиклассник хлопает глазами, потом до него доходит, и он мчится в сторону школы.

Тем временем я приближаюсь к телу: может, ребенок все еще жив… хотя вряд ли. Ноги не гнутся, руки дрожат (мои, разумеется). Пострадавший же признаков жизни не подает: лежит неподвижно, конечности безвольно раскинуты, шея странно изогнута. Тело достаточно длинное — класс девятый-десятый-одиннадцатый. Как же он так…

Усаживаюсь на корточки и трогаю тело. К горлу подкатывает комок. Вскакиваю и, отвернувшись, борюсь с рвотным рефлексом. Позорно проигрываю: завтрак покидает желудок и устраивается рядом.

Повторно склоняюсь к упавшему, протягиваю руку и щупаю пульс. Отсутствует. Похоже, школьник уже не жилец… Или жилец? Я у себя не всегда могу пульс нащупать. А вдруг?..

Хватаюсь за тело и пытаюсь перевернуть. Тяжелое. К тому же руки скользят. Но проверить, конечно, надо.

— Ребят, помогите.

Сбившиеся в кучку дрожащие восьмиклассники глядят на меня, после чего один из них начинает визжать. Второй мгновенно подхватывает писк. И тут, в довершение всего, на втором этаже распахивается окно, в проеме появляется кудрявая голова биологички:

— Марин, дети говорят, там кто-то летел… а что вы орете?

Растягиваю губы в улыбке и молча показываю пальчиком вниз. После чего медленно-медленно плетусь к ближайшей стене, чтобы на нее опереться, но ноги подкашиваются, и я сажусь прямо в лужу. Юбка мгновенно намокает.

А пацаны продолжают орать.

Во двор заезжает машина «Скорой помощи». Флегматично провожаю ее взглядом. Оперативно они… я-то думала, прокопаются как минимум час. В школу просто так не попасть, но это не техника безопасности, а техника разгильдяйства. Большие ворота у нас всегда заперты, ключ у дворника, а дворник — в запое. Замкнутый круг.

Вот, например, неделю назад «таинственные спонсоры» из числа родителей подарили нашей школе три новые парты, и детки таскали их через калитку.

А тут как быстро открыли! Определенно, трупы дисциплинируют. Кого-то. Зато меня они расслабляют — я уже полчаса сижу в луже и философски наблюдаю за обстановкой. А может и не полчаса — часами как-то не запаслась.

Тем временем из недр реанимобиля дружно выбираются три фигуры. Из-под коротких курток выглядывают белые халаты. Цепляюсь за эту интересную мысль и начинаю думать, чего бы сказала об этом русичка.

«Выглядывают халаты». Представляю халаты с глазками. Да не с простыми, а с длинными, кожистыми трубочками, как у улиток. Какая интересная мысль!

Обитатели реанимобиля почему-то решили загородить от меня труп. Не хотите — не надо. Отворачиваюсь от них и философски смотрю в пустоту. Мысли текут так медленно, перекатываются в голове, словно волны, и я никак не могу заставить себя сосредоточиться на чем-то конкретном. Наверно, так проявляется шок. Хотя с чего бы ему взяться, я что, ни разу трупы не находила?

Перебираю в памяти последние сорок лет. Действительно ни разу не находила. Упущение!

В поле зрения вдруг появляется круглая физиономия с блеклыми голубыми глазами в обрамлении сетки морщин. Какая-то зараза трясет меня за плечо, а потом отходит, и я вижу светло-синюю форменную рубашку. Милиция. Или как там? Полиция? Кто там нынче ездит на трупы? Вспоминаю свежепрочитанный детективчик. Следственный комитет!

Мужик открывает рот и я, конечно, туда заглядываю. Зубы у него неплохие, довольно ровные, пусть и слегка желтоватые. Ну ладно, хоть кариеса нет. Хотя, может, и есть. Откуда мне знать? Я так-то не стоматолог…

— Свидетели… медики… шок… труп… — бормочет следак.

Ну ладно, вообще-то он говорит достаточно громко. Мне просто с трудом удается вычленить отдельные слова. Чего от меня хочет следак? Зачем цепляться к уборщице, если есть труп?

Кстати, о трупе. Врачи наконец-то констатировали смерть, но вместо того, чтобы радостно упаковать покойного в черный мешок, почему-то обращают внимание на меня.

Поднимают и тащат в сторонку, бормоча что-то про «ступор», «укольчики» и «пустырник».

У меня? Ступор? Да ну, это бред…

— А ну ВСТАТЬ!!

Машинально подскакиваю и ударяюсь головой обо что-то твердое. Какого?!

Туман в голове постепенно рассеивается. Понимаю, что сижу в машине «Скорой», ласково обдуваемая сквознячком из открытой двери и поливаемая мелким дождиком из нее же, и держу в руке одноразовый стаканчик с какой-то жидкостью. Машинально отхлебываю и недолго борюсь с желанием выплюнуть противную жижу. Терпеть не могу валериану, да и вообще любую дрянь на спирту. Фу!

В итоге воспитание побеждает, я глотаю успокоительное и осматриваюсь. Так-так-так… а «Скорую» изнутри не мешает покрасить, стоящего передо мной врача — раскормить (какой-то он излишне худой), и еще… у меня почему-то промокла юбка. Вся, целиком. Это еще почему? Ах да, лужа…