Надев на голову шапку из шкуры пантеры, так как ночь была прохладной, я вышел из дворца.

Благодаря Киссею, лошадь ожидала меня у задних ворот. Когда я шел по аллее, мне показалось, будто я слышу шаги, но вокруг никого не было видно. Я не сомневался, что это Елена пришла убедиться в моем отъезде, но, возможно, у меня разыгралось воображение.

В следующую минуту я мчался в ночной темноте на прекрасном фессалийском жеребце из конюшен Приама.

Как я уже говорил, ночь была прохладной, но меня надежно защищали доспехи и плащ. Однако последний я сбросил, выехав за город, чтобы он не развевался за мной на ветру.

У ворот меня остановила стража. Я видел, как поблескивают копья в тусклом свете луны.

— Кто едет?

— Идей, вестник царя.

— По какому делу?

— По царскому приказу.

Меня пропустили без дальнейших вопросов, правда внимательно изучив мое лицо, когда я проезжал под факелами портала.

Ночная тишина, окутавшая поле, сменила шум битвы. Куда бы я ни смотрел, нигде не было видно ничего, кроме призрачных белесых испарений над рекой, и я не слышал никаких звуков, кроме цокота копыт моего коня. Я ехал не торопясь, опасаясь, что лошадь споткнется, но, к счастью, на земле не было никаких препятствий. Очевидно, греки унесли своих мертвецов под покровом ночи.

Наконец я отпустил поводья, и мы понеслись по равнине со скоростью вод Скамандра[66]] .

Мы ехали долго, и я уже начал бояться, что сбился с пути. Ночной мрак и опасности, которыми была чревата моя затея, усиливали мой страх. Но я успокоился, завидев впереди тусклые огни греческого лагеря.

Через несколько минут я уже мог различить смутную белую линию шатров неподалеку от поблескивающего в лунном свете Скамандра.

Я натянул поводья, все еще не зная, как мне действовать. Ясно было одно — я не должен появляться в шатре Агамемнона. Сегодня я видел его постыдно бегущим от Гектора и понимал, какого гостеприимства может ожидать от него любой троянец.

Решив положиться на слепой случай и едва не обратившись с молитвой к Аполлону, я направил коня в сторону шатров и уже подъезжал к ним, когда меня остановил окрик стражника:

— Кто идет?

— Я хочу поговорить с Нестором, — громко ответил я, стараясь скрыть троянский акцент.

— Что тебе нужно от Нестора Афинского? Приблизься.

Я подчинился, оказавшись в окружении двух десятков греков, которые не скрывали своего удивления при виде меня в полном вооружении и верхом на боевом коне.

До меня донеслось их бормотание:

— Он из Трои. Стащим его с коня и отведем к царю.

Пусть испробует копье на своей шкуре.

— Ведите меня в шатер Нестора, — дерзко приказал я. — Презренные негодяи, неужели вы рассчитываете испугать друга Афин?

Не знаю, удалось ли мне внушить им страх, но они не причинили мне вреда. Возможно, они сочли меня греческим шпионом, вернувшимся из Трои, или просто привыкли к подобным ночным визитам. Как бы то ни было, один из стражников — очевидно, их начальник — повернулся и направился в сторону шатров, а остальные, следуя за мной, продолжали бормотать угрозы и оскорбления в адрес Трои.

Мы миновали около шестидесяти шатров, когда начальник стражи остановился перед одним из них, превосходящим соседей своими размерами. Что-то пробормотав другим — я не мог разобрать слов, но он, несомненно, велел присматривать за мной, так как они подошли ко мне вплотную, толкая моего коня и свирепо на меня глядя, — он исчез внутри.

Через несколько минут стражник вышел из шатра, сообщив, что Нестор меня примет. Мне показалось, что в его глазах блестит злоба, но я приписал это личной неприязни, спешился, передал ему поводья и вошел.

В шатре было два больших отделения — я оказался в первом, а второе было скрыто от любопытных взглядов искусно расшитым занавесом.

На стенах висели давно не использованные доспехи — возможно, старый хлам, который Нестор носил лет пятьдесят тому назад. В углу находился стол, заваленный свитками пергамента, — очевидно, сокровища мыслей «мудрого старца», как греки называли Нестора. На земляном полу лежало несколько грубых циновок, а в центре стояли скамьи. Одну из них занимал старик с развевающейся седой бородой, а другую — мужчина с желтоватой надменной физиономией, одетый в львиную шкуру.

Первый был не кто иной, как сам Нестор, а второй — Аякс Теламонид.

Когда я вошел, оба поднялись и вежливо отсалютовали мне, что казалось добрым предзнаменованием.

Я отсалютовал в ответ и остановился, ожидая, пока они заговорят.

— Ты прибыл из Трои? — нарушил молчание Нестор.

— Да.

— От царя Приама?

— Нет. Разве только неофициально.

— И ты рассчитываешь на неприкосновенность посла?

— Не больше, чем на честь Нестора.

— Хорошо сказано. Что у тебя за миссия?

— Весьма деликатная, — ответил я, толком не зная, как приступить к делу, — и требующая многих слов.

— Тогда располагайся. — Нестор указал на скамью.

Когда мы сели, я медленно заговорил, с трудом подбирая слова:

— Вам хорошо известно, о Нестор и Аякс, что вчера я приезжал к греческим царям с предложением от царя Приама.

— С оскорбительным предложением, — нахмурившись, вставил Аякс.

— Возможно — это решать богам. Но если оскорбление и было, то его нанес я, а не жители Трои. Вы, конечно, имеете в виду условие, касающееся Дельфийского оракула.

Аякс вскочил на ноги и открыл рот, собираясь заговорить, но по знаку Нестора снова сел, свирепо уставившись на меня. Я продолжал как ни в чем не бывало:

— Это требование попало в число условий мира по моей глупости — я неправильно понял указания совета и неверно передал их. Троянцы не собирались требовать передачи им Дельфийского оракула.

— И ты явился в наш лагерь, чтобы сообщить это?! — рявкнул Аякс.

— Да, — твердо ответил я. — Не надейся испугать меня своим бычьим ревом, Аякс. Я обращаюсь к Нестору. Я прибыл отказаться от требования насчет оракула Аполлона, извиниться за нанесенное оскорбление и снова предложить вернуть Елену и ее сокровища в греческий лагерь.

— Подлый троянский пес! — зарычал Аякс, но Нестор остановил его и повернулся ко мне: