При виде девушки Парис вздрогнул и шагнул вперед. Сначала я подумал, что он узнал ее, но, вспомнив, что, по словам Гекамеды, она ни разу не видела Париса во время пребывания у Елены, понял, что это движение — невольная дань ее красоте.
«Придется понаблюдать за этим щенком!» — подумал я.
Быстро опомнившись, Парис двинулся вперед грациозной походкой и промолвил беспечным тоном:
— Ты неплохо устроился во дворце, Идей, — недурные покои. — Он обернулся к Поликсене: — Я пришел за тобой, сестра. Кассандра сказала, что я застану тебя здесь. Ты нашла себе новую подругу? — И Парис бросил дерзкий взгляд на Гекамеду.
Я шагнул к нему:
— Гекамеда, это Парис — сын Приама и муж Елены. — По его выражению лица я прочел, что последнее упоминание не пришлось ему по вкусу. — Садись рядом с сестрой, Парис. Гекамеда, вели Ферейну подать вино и печенье. — Когда она встала, чтобы позвать слугу, я опустился на скамью поблизости от знатного посетителя.
Каким бы ни являлось дело Париса к его сестре, оно, безусловно, не было безотлагательным. Он пробыл у меня больше часа, попивая мое лучшее вино и то и дело скользя взглядом по лицу и фигуре Гекамеды.
Несмотря на это, я не мог им не восхищаться. Парис, бесспорно, был самым красивым и самым щеголеватым мужчиной в Трое. Одна пурпурная хламида, должно быть, стоила целое состояние.
Мое недовольство усиливало то, что Гекамеда смотрела на гостя с не меньшим интересом — она казалась очарованной его блистательной внешностью и изысканной речью.
Поликсена явно была смущена, так как отлично знала своего брата. Несколько раз она пыталась увести его под различными предлогами, и в конце концов ей это удалось. Парис удалился еще более величавой походкой, чем вошел, фамильярно хлопнув меня по спине, сделав ряд комплиментов красоте Гекамеды и шутливо сказав сестре, что она не должна пренебрегать его компанией, собираясь нанести визит в покои Идея.
Когда они ушли и мы с Гекамедой остались наедине, я хотел продолжить рассказ о событиях в храме, но она, казалось, напрочь об этом забыла.
— Так это Парис! — были ее первые слова.
— Да, — ответил я, с любопытством глядя на нее. — Что ты о нем думаешь?
Гекамеда пожала плечами:
— Не знаю. Он очень красив, но немного женоподобен и невероятно самодоволен. Я не порицаю Елену за то, что она убежала с ним, — все-таки он лучше Менелая.
— Ты не учитываешь моральный аспект в своих суждениях?
— Право, не знаю… Давай поговорим о другом. Да, я забыла — ты собирался сообщить мне что-то о Гортине.
— Кое-что не слишком приятное, — ответил я. — Как я сказал, она не выиграла, но и не проиграла.
— К чему говорить загадками? Объясни, что произошло.
— Ну… по «воле богов» я должен взять Гортину себе в рабыни.
Гекамеда широко открыла глаза:
— Но ведь твоя рабыня я! Значит…
— Значит, ты свободна? Нет — разве я не сказал, что ты останешься со мной? И ты и Гортина — вы обе будете моими рабынями. Тебе не помешает подруга.
— Подруга? — Глаза Гекамеды гневно сверкнули. — Маленькая греянка — подруга дочери Арсиноя? Хоть ты и мой господин, но не имеешь права так меня оскорблять!
Я поспешил объяснить, что пошутил и что ее оскорбляют боги, а не я.
— Мне хорошо известно, Гекамеда, что она неподходящая компаньонка для тебя. Но что я могу сделать? Мне приказали принять ее, и я вынужден повиноваться. Если бы ты ответила на мою любовь и согласилась стать моей женой, Гортина стала бы и твоей рабыней.
На лице Гекамеды вновь появилось выражение угрюмой враждебности.
— Когда прибудет эта девушка? — холодно осведомилась она и воскликнула с неожиданной страстью: — Думаешь, я этому поверю? Ты сам все подстроил! Разве ты не признался, что волочился за ней? Это я должна стать ее рабыней! Я ненавижу ее, а тебя презираю больше, чем когда-либо!
Гекамеда поднялась, дрожа с головы до ног. Я тоже встал, ища слова для ответа, но в этот момент появился Ферейн с сообщением, что меня хочет видеть какая-то женщина.
— Как она выглядит? — строго спросил я.
— Маленькая, очень молодая, господин, — ответил Терсин. — Похоже, из низших сословий. Черные волосы, оливковая кожа…
— Ладно, приведи ее сюда.
Ферейн с поклоном удалился. Вскоре в дверях появилась Гортина.
Девушка являла собой любопытное зрелище. Очевидно, она сразу же повиновалась приказу властей, ибо на ней были только мантия, едва доходящая до колен, и грубые сандалии на ногах. Головной убор и покрывало отсутствовали — спутанная масса волос падала ей на плечи.
В правой руке Гортина держала узел с одеждой, завернутый в грязную старую накидку, а в левой — большую деревянную клетку с черным грейским попугаем.
— Ну, Идей, твоя Гортина пришла, — заявила она.
Словно дождавшись сигнала, попугай внезапно захлопал крыльями и закричал пронзительным фальцетом:
— Идей! Идей! Идей!