Интересно, подумал профессор, неужели мир всегда был таким? Неужели всегда существовали энергичные мошенники и раздаточные роботы, наркотики индивидуального действия и мгновенного привыкания, изготовляемые в правительственных учреждениях, извечное противоборство между законом и риском? Неужели цивилизации всегда была присуща дихотомия, двойственность? И изначально ли суждено Легитимному правительству и «Великому колесу» держать друг друга за горло? Наверное, все-таки нет, решил Скарн. «Колесо» с презрением относилось к одолевавшей правительство мании тотального контроля, желанию уничтожить саму возможность непредсказуемости, риска, азарта. «Великое колесо» не ставило целью подменить собой правительство, но претендовало на удовлетворение человеческой страсти к азартным играм, той самой страсти, к которой правительство относилось с отвращением. Легитимное правительство мечтало раздавить ненавистную тайную организацию — слишком уж глубоко она запускала щупальца, — однако теперь оно уже не могло без нее обходиться. Плодившиеся, точно грибы после дождя, игорные дома, межзвездные числовые лотереи, рандоматические тотализаторы были лишь верхушкой айсберга, который представляла собой деятельность «Великого колеса»; к примеру, только «Колесо» обладало способностью поддерживать нормальное развитие вселенской экономики, с успехом используя на фондовых и сырьевых биржах те же принципы случайности, которые управляли работой машин-ферматов.

Вздрогнув, Скарн очнулся, сообразив, что успел задремать. Межпланетный лайнер лег на околоземную орбиту, и теперь пассажиры делились на две большие группы — одна продолжала путь к Земле, вторая собиралась высадиться на Луне. Вслед за Хервольдом и Кейманом профессор направился на борт земного челнока. Заняв свое место, он обратил внимание, что на челнок прибыли пассажиры и с другого межзвездного лайнера, в основном армейские офицеры — подобно Скарну, они выглядели недовольными и невыспавшимися.

Откинувшись на спинку сиденья, Скарн наблюдал, как салон заполняется людьми в форме. Сидевший рядом с ним Кейман нахмурился, застывшая у него на лице гримаса презрения становилась все более откровенной.

Наконец, впервые после отлета с Ио, Кейман заговорил:

— Вы только посмотрите на эту мразь! Видели когда-нибудь такую свору доходяг? — Вынув из нагрудного кармана сложенную в несколько раз газету, он протянул ее Скарну. — Вот полюбуйтесь. Правда, смотреть тошно?

Скарн развернул газету, которая оказалась отпечатанной на Ио, и стал просматривать заголовки. Большинство материалов подробно рассказывало о катастрофе на Хопуле, об отступлении сил Легитимного правительства на сотни световых лет, о людях, изгоняемых с территорий, которые они привыкли считать своими.

— Чертовы хадраниксы приближаются с каждым днем, — раздраженно бросил здоровяк. — Генералам пора бы серьезно взяться за дело. Потому что через несколько дней эти твари окажутся в Солнечной системе.

Пустыня была бледно-желтой, как старая кость. На юге можно было видеть ярко-желтое солнце, которое зависло примерно в трети пути между горизонтом и меридианом, недобрым оком глядя на установленные внизу временные сооружения.

Узколицый паренек лет шестнадцати угрюмо смотрел на солнце. Внезапно содрогнувшись, он отвел взгляд.

— Мне холодно! — хрипло крикнул он. — Ну-ка, принесите что-нибудь накинуть!

Плечистый телохранитель, к которому обращался молодой человек, пренебрежительно посмотрел на него:

— Скажи, сынок, ты когда-нибудь брился?

Парнишка побагровел и напустился на Хакандру.

— Я удваиваю цену! — заскрипел он. — Я не потерплю оскорблений!

Хакандра сделал примирительный жест:

— Успокойся, Шейн. Он сказал не подумав.

— Мне плевать. Это подняло мою цену вдвое. Или вы думаете, что сможете обойтись без меня? Что ж, попытайтесь. С этого момента я отказываюсь от всех обязательств. Возможно, звезда взорвется завтра, или через час, или через минуту. Может, она уже начинает взрываться — но вам я ничего не скажу.

— Тогда ты сгоришь вместе с нами, — безразлично сказал телохранитель и пошел прочь. Хакандра скорчил рожу его удаляющейся спине и дал себе слово сделать соответствующую отметку в дисциплинарном журнале. Сняв плащ, он закутал в него дрожащего подростка, хотя температуру воздуха никак нельзя было назвать низкой: как обычно, у мальчика пошаливали нервы.

— Пойдем обратно на корабль, — предложил он. — Болтаться здесь не имеет смысла.

Они начали подниматься на холм, на вершине которого возвышался космический корабль.

— Ну что — есть какие-нибудь шумы? — вполголоса спросил Хакандра.

— Нет, все тихо.

Юноша некоторое время шагал молча, а затем опять принялся ныть:

— Долго мы еще будем торчать в этой Госпожой забытой дыре? Не нравится мне здесь… Сколько еще?..

— Шейн, у нас полно работы. И пожалуйста, больше не заводи разговоров о повышении жалованья. Оно было оговорено еще на Солнце.

— Вы хотите, чтобы моя сила иссякла, да? Вы прилагаете все усилия, чтобы я испустил дух? Чего вы этим добиваетесь? Что будет с вами?

— Думаю, ничего, — спокойно отозвался Хакандра. — Впрочем, Шейн, с тобой ничего не случится — ты не настолько глуп. Сам знаешь, насколько все серьезно. — Астронавт умолк, вглядываясь в закатное солнце цвета охры и багровое небо. — Именно здесь будет решаться исход войны. Одно из двух: победа или поражение.

Они взошли на борт космического корабля, эскалатор повез их на верхний уровень. Хакандра отправил Шейна к себе, а сам направился в компьютерную рубку.

Ежедневно примерно в это время Хакандра выходил на связь с другими рабочими командами, рассеянными по Впадине. Когда он переступил порог компьютерной, техники как раз получали доклады от радистов групп. Усевшись перед голоэкраном, Хакандра занялся одним из каналов, ожидающих своей очереди. На экране возник худощавый поисковик в мундире со знаками различия Легитимной гвардии. Это был руководитель команды Д-1.

— На той стороне образовалась новая звезда, — доложил он. — Там была команда К-5 — без хладосенсора.

— Все погибли? — хмуро уточнил Хакандра после непродолжительного молчания.

— Не было времени предпринять что-нибудь. Все случилось слишком внезапно. — Голос старшего команды звучал затравленно. — Это происходит ужасно быстро. Звезда горит миллиарды лет, а потом за какие-нибудь минуты… — Он умолк и вздохнул. — Возможно, они погибли не напрасно. Автоматические станции продолжали передавать информацию вплоть до того момента, как превратились в пар. Не исключено, что мы сможем узнать что-нибудь.

Хакандра вздохнул. Знание процессов, которые превращали звезды Впадины в сверхновые, представляло исключительную важность для участников надвигавшегося столкновения. Он уже объяснил Шейну, где именно развернется очередной этап войны.

— Есть новости с фронта? — спросил Хакандра.

— Мы перехватываем целые лавины сообщений от здешних властей и верховного командования. Назревает крупный скандал. Военные на фронте делают все возможное, чтобы прикрыть эвакуацию, но правительство больше озабочено тем, чтобы сохранить флот — до гражданского населения им просто нет дела.

— Да, нелегкий выбор, — кивнул Хакандра, зная, как катастрофически Легитимному правительству не хватает резервов.

После обмена несколькими дежурными фразами астронавт прекратил связь с группой Д-1 и переключился на другие, также работавшие во Впадине. Им удалось обнаружить несколько сотен пригодных для использования планет; Легитимному правительству вскоре предстояло принять решение, какие из них следует благоустраивать, а какие — уничтожить.

Наконец Хакандра отключил монитор и застыл, погрузившись в раздумья. Несмотря на все усилия, он так и не смог преодолеть шок, в который его повергло сообщение о гибели команды К-5.

Что за идиотское место для опорной базы мы выбрали, подумал он отстраненно. В самом сердце Впадины, которая для каждого легитимного гражданина являлась средоточием ужаса, бастионом главных врагов — случайности и непредсказуемости.