Впадина Каспара получила свое название из-за малого количества звезд. Она имела форму изогнутого ромба, причем к его длинным сторонам примыкали спиралевидные звездные скопления, а короткие стороны упирались в шаровые образования, которые соединяли спиралевидные скопления. Это были последние территории, разделяющие колыбель человеческой цивилизации и неудержимо наступающих хадраниксов; почти все пространство за пределами Впадины уже было потеряно, включая бесценное созвездие Хопула, а с оставшихся под контролем Легитимного правительства звезд эвакуировали население под прикрытием наспех созданной оборонительной линии.

Для нападения на основные центры человеческой цивилизации пришельцам необходимо было преодолеть это безбрежное пространство, где не хватало пригодных для создания военных баз мест и планет. Медленно, со скрипом, но новая оборонная стратегия все-таки разрабатывалась, и свежие силы вскоре должны были занять позиции. Однако когда речь Заходила о создании оборонительного рубежа во Впадине, приходилось решать один трудный вопрос: звезды в этом районе космоса отличались крайней нестабильностью и могли взорваться в любой момент.

Причина данного феномена оставалась неразгаданной — возможно, она крылась в необычных нуклеонных резонансах, присущих структуре звезд во Впадине. Существовал прогноз, согласно которому через сто тысяч лет должны были взорваться все звезды Впадины.

Хакандра кисло подумал, что непредсказуемые люди из «Великого колеса» наверняка чувствовали бы себя здесь куда уютнее.

Но правительство все же нашло выход — он заключался в людях наподобие Шейна-хладосенсора. Хакандра подозревал, что слово «хладосенсор» было частью жаргона, придуманного психологами для маскировки собственного невежества. Оно означало, что Шейн способен воспринимать ощущения, не фиксируемые обычными органами чувств. Если говорить конкретнее, он обладал способностью предсказывать случайные события: какова будет комбинация брошенных игральных костей, какой стороной упадет монета… превратится ли в сверхновую та или иная звезда.

Шейн представлял собой ярко выраженный тип человека, каких когда-то называли каллидетиками. На протяжении ряда лет правительство принимало на службу таких людей в рамках программы своей многолетней борьбы с «Великим колесом». Сейчас все хладосенсоры использовались во Впадине: никто не знал, каким образом они ухитрялись предсказывать момент взрыва звезды, хотя даже научное наблюдение не выявляло никаких аномалий в ее развитии. Хладосенсоры даже давали предсказания заблаговременно, так что люди успевали покинуть обреченные звезды. Их прогнозы не были надежны на все сто процентов; кроме того, они отличались крайне неустойчивой психикой — сказывались постоянные впрыскивания стимуляторов в щитовидную железу, которые были частью процедуры, повышавшей их способности. Однако Хакандра все равно был доволен, что у него под началом имеется свой хладосенсор.

Отправившись к себе, он составил отчет и немного перекусил, затем поднялся в обсерваторию и стал разглядывать через стеклянные стенки купола пустынный пейзаж. Местное солнце садилось, оно поблескивало и бурлило на горизонте — всякий раз, когда Хакандра наблюдал закат, ему становилось не по себе от этого зрелища. Вскоре огромная звезда скрылась за горизонтом — осталось лишь багровое небо с белой дымкой Млечного Пути и огромными темными провалами.

Его внимание отвлек тихий шорох. В комнате появился Шейн — он подошел к Хакандре и тоже посмотрел в небо.

— На той стороне возникла сверхновая, — после продолжительного молчания сообщил Хакандра.

Шейн кивнул:

— Я так и думал. У меня было предчувствие. Я знал, что где-нибудь наверняка шарахнет…

Хакандра пристально посмотрел на молодого человека. От его недавнего дурного настроения не осталось и следа. Такое перевоплощение Хакандре уже доводилось наблюдать не раз: в подобных случаях Шейн почти утрачивал психопатические особенности своего характера и становился серьезным парт нем с ангельским терпением. Однако сейчас он выглядел подавленным и расстроенным.

— Впадина — ужасное место, — пробормотал юноша. — Поистине проклятое.

— Не будь суеверным, — хмыкнул Хакандра.

— А я говорю, что Впадина проклята. Госпожа прокляла ее. Вы не улавливаете такие вещи, а я способен определить… Это проклятая дыра, и богиня удрала отсюда. Даже звезды, и те взрываются. Все здесь разрушается.

Хакандра настороженно слушал бормотание юноши — ему не нравилось, что Шейн в последнее время ударился в мистику.

— Нет никакой богини, — отрезал он. — Выброси этот хлам из головы.

Небо продолжало темнеть, но на юге обозначилось слабое сияние. Оно наблюдалось в районе руин, где успел побывать Хакандра. Руины состояли из фосфоресцирующего камня и светились по ночам. Народ, выстроивший эти сооружения, вымер столетия назад, когда на планете исчезли запасы воды.

Эта печальная история была характерна для Впадины, которая изобиловала оставшимися от древних цивилизаций руинами. Насколько знал Хакандра, во Впадине не осталось ни одного очага разумной жизни.

Хакандра тряхнул головой, дабы не позволить депрессии овладеть собой. Для офицера армии Легитимного правительства подобные умонастроения непозволительны.

Сияющие крылья челнока отражали потоки солнечного света. Как только корабль вошел в атмосферу, в иллюминаторы стало возможно разглядеть расположенные в шахматном порядке облака, участки суши и моря — типичный пейзаж земных областей, климат которых контролировался человеком. По мере снижения ассоциации с шахматной доской укреплялись: теперь казалось, будто на некоторых клеточках стоят фигуры — башни городов, увенчанные коронами и бугристыми выступами.

Челнок начинал снижаться над широким посадочным полем. Автоматического таможенного контроля здесь не оказалось. А на Марсе, к примеру, без него не обошлось бы — как и на всякой планете, на которую распространялась власть Легитимного правительства. Сойдя с космического челнока, прибывшие оказались на транспортной платформе. Вскоре Скарн и его сопровождающие уже сидели в инерциоиде, который, влекомый невидимой силой, нес их к цели межпланетного перелета.

Местность вокруг не отличалась разнообразием — в основном леса и равнины, среди которых очень редко попадались коттеджи. Население предпочитало жить в городах.

Двойственный характер человеческой цивилизации проявлялся здесь ярче всего. Земля, столичная планета, считалась вотчиной «Великого колеса». Здесь его влияние было исключительно велико, ибо на Земле отсутствовал репрессивный механизм, доведенный до совершенства в других мирах. Земляне обожали азартные игры; они родились именно здесь, так же как и само «Колесо». Здесь люди на протяжении всей жизни пробовали поймать удачу за хвост, меняя одну азартную игру на другую.

Впереди возникло нечто огромное и вертикальное, вскоре закрывшее весь горизонт; инерциоид мчался к гигантской колонне со скоростью десять тысяч километров в час, всего за несколько секунд сбросив скорость до шестидесяти возле самого города-башни. Нырнув в город, они понеслись по освещенным тоннелям, время от времени сворачивая то в одну, то в другую сторону.

Когда под воздействием инерционного луча машина остановилась, Скарн, оглядевшись, решил, что они оказались в каком-то огромном офисе. Письменный стол посреди помещения был беспорядочно завален бумагами, дискетами и карточными файлами. На стенах несколько картин в ультрасовременном медиакратическом стиле, стулья, внушительный бар. Хервольд откинул дверцу, и они выбрались из машины.

— Где Сома? — недовольно буркнул Кейман.

— В любом случае мы доставили пассажира. — Подойдя к столу, Хервольд взглянул на раскрытый блокнот и повернулся к Скарну: — Скоро он подойдет. Располагайтесь.

Он кивнул Кейману, они оба снова сели в инерционную машину, и та исчезла в тоннеле; тотчас опустилась броневая плита, и стена снова стала выглядеть монолитной. Через несколько часов они, вероятно, уже будут на Ио.