Эмма была вынуждена признать, что герцог действительно заслуживал внимания. Его непокорные черные волосы не желали подчиняться моде, и один темный локон упрямо падал на лоб, а пронзительные зеленые глаза придавали ему опасный вид. Сейчас эти глаза были направлены на Эмму.

– Мисс Данстер, я полагаю? – Алекс решительно завладел ее рукой.

– Откуда вам это известно? – Глаза Эммы невольно распахнулись.

Герцог коснулся ее руки губами, и Эмма вздрогнула. Она отлично понимала, что его губы слишком долго остаются прижатыми к бледной коже ее руки, но ничего не могла с этим поделать.

– Пусть это останется моим секретом.

Брови Кэролайн взметнулись вверх, и ее лицо приняло недоумевающее выражение, а Данфорд выразительно хмыкнул. Эмме оставалось только гадать, не слишком ли сильно она покраснела при этих словах герцога.

– Вы очень любезны, – сказала она наконец.

– Наша дорогая Софи, надеюсь, в добром здравии, ваша светлость? – спросила Кэролайн, чтобы как-то снять напряжение. – Мы были весьма разочарованы, когда она прислала записку о том, что не сможет сегодня быть здесь.

– Благодарю, с Софи все благополучно. Правда, днем мы испытали потрясение, но все обошлось.

– Потрясение? – Глаза леди Саммертон расширились: – Что вы имеете в виду?

– Сын Софи чуть не попал под наемный экипаж. Малыша наверняка раздавили бы, если бы молоденькая горничная не выхватила его прямо из-под колес.

Эмма почувствовала на себе взгляд Белл и тут же подняла глаза к потолку, якобы не замечая любопытства.

– Слава Богу, что никто не пострадал. – Кэролайн вздохнула с явным облегчением. – Надеюсь, с девушкой тоже все в порядке?

– О да, – успокоил ее Алекс. – Все просто великолепно.

Тут Эмма пришла к выводу, что потолок и в самом деле представляет для нее огромный интерес.

– Кажется, это вальс? – спросил герцог весьма любезно. – Леди Уэрт, могу я попросить у вас разрешения потанцевать с вашей племянницей?

Эмма отреагировала мгновенно:

– Я уже обещала этот танец…

Она была уверена, что никому ничего не обещала, но в данных обстоятельствах сочла это наилучшим выходом и тут же с отчаянием посмотрела на Неда, надеясь на его помощь.

Однако кузен вовсе не хотел ссориться с могущественным герцогом и тотчас же увлекся узорами на потолке, повторив прием, использованный Эммой минутой раньше. Зеленые глаза Алекса выразительно прищурились.

– Чепуха, – сказал он, словно отметая возможные возражения.

– Итак, леди Уэрт?

Едва Кэролайн кивнула, Алекс тут же заключил Эмму в объятия, и в следующую секунду они оказались в центре зала. Глядя на Эмму, герцог лукаво улыбнулся:

– Сейчас вы почти так же красивы, как в спальне.

Кровь жаркой волной прихлынула к лицу Эммы.

– Почему вам непременно нужно меня смущать? Неужели вы решили в первый же вечер погубить мою репутацию?

Алекс беззаботно усмехнулся:

– Пока я на глазах у всех не увлеку вас в сад и не попытаюсь там соблазнить, мое внимание только на пользу вашей репутации. Я не часто бываю на балах, – пояснил он, – и людям хочется узнать, почему я так увлечен вами.

– А может, вам просто нравится доставлять мне неприятности?

– Прошу прощения, этого больше не повторится.

Услышав столь смиренный ответ, Эмма подняла на герцога глаза и была удивлена тем, что прочла в его взгляде безусловную честность.

– Спасибо, – произнесла она тихо. – Ваше извинение принято.

Эмма чуть дольше положенного задержала взгляд на лице Алекса, но тут же, почувствовав смущение, уставилась на его галстук.

– Попробуйте улыбнуться мне, – посоветовал Алекс. – А если вы не в силах это сделать, то хотя бы почаще смотрите на меня. Сейчас мы с вами предмет внимания всего зала и не должны ударить в грязь лицом.

Эмма подняла голову.

– Так много лучше: обидно держать вас в объятиях и не видеть ваши глаза…

Эмма несколько секунд молчала, затем неуверенно произнесла:

– Возможно, вы правы, ваша светлость.

– Я предпочел бы, чтобы вы называли меня по имени. Глупо называть меня «ваша светлость», когда я обращаюсь с вами запросто.

– Но я ведь не давала вам разрешения обращаться ко мне по имени, – напомнила ему Эмма.

Герцог добродушно усмехнулся:

– Едва ли мне требуется разрешение после того, что произошло между нами менее часа назад.

– Я бы предпочла это забыть.

– Неужели? Не обманываете ли вы себя?

– Ничуть. Вы позволяете себе слишком много, ваша светлость, – возразила Эмма спокойно и с достоинством. – Поверьте, вы совсем меня не знаете.

– Тем более мне хотелось бы узнать вас получше. – Герцог привлек Эмму ближе к себе.

– Мне кажется, вы намеренно стараетесь подавить мою волю.

– И успешно?

Несколько секунд Эмма пристально смотрела на него.

– Да.

Руки Алекса крепче сжали ее.

– Не могу поверить, что вы это сказали, – заявил он охрипшим голосом. – Вы слишком честны, чтобы это могло послужить к вашей пользе.

Эмма опустила глаза, не понимая, что заставило ее выразиться так прямо.

– Вы в самом деле считаете меня слишком честной? – спросила она тихо. – Но ведь я еще не закончила. Мы встретились при необычных обстоятельствах и, вероятно, поэтому можем говорить друг с другом так прямолинейно. Думаю, вы не злой, но можете ранить меня, даже не желая этого делать. Я всего несколько месяцев в Лондоне и хочу, чтобы мое пребывание здесь стало радостным для всех. Поэтому прошу вас держаться подальше от меня.

– Не думаю, что смогу это сделать.

– Пожалуйста!

Алекс не подозревал, что одно это слово, сорвавшееся с уст Эммы, может заставить его почувствовать себя негодяем. Ему оставалось лишь проявить в ответ полную откровенность.

– Думаю, вы не понимаете, как сильно я хочу вас.

Эмма тотчас же остановилась:

– Вальс закончился, ваша светлость.

– Верно.

Она высвободилась из его объятий:

– А теперь до свидания.

– До завтра, Эмма.

– Не думаю, что мы увидимся завтра. – С этими словами Эмма, проворно лавируя в толпе, ускользнула от него и вскоре оказалась рядом с теткой.

Алекс молча смотрел, как она двигается по залу и ее волосы сверкают в трепетном свете свечей. Ее прямолинейность раздражала его, но и разжигала желание. Алекс сам не вполне понимал, какие чувства Эмма вызывает в нем, но ему было ясно одно: он не может ими управлять.

Испытывая недовольство собой, Алекс поспешил покинуть общество молодых фатов и нетерпеливых мамаш, жаждущих вовлечь его в скучную беседу. К счастью, вскоре он увидел Данфорда, стоявшего у края танцевальной площадки и наблюдавшего за ним.

– Пойдем отсюда, – мрачно сказал герцог другу. – А эта красотка пусть не воображает о себе слишком много: все равно ей придется примириться с тем, что я не могу оставить ее в покое.

– Я рада, что смогу поехать с тобой, – проговорила Белл возбужденно.

– Да? А вот я боюсь, что мне придется об этом пожалеть, – последовал незамедлительный ответ Эммы.

Они с Белл в карете Блайдонов отправились возвращать сережки, которые накануне Софи чуть ли не насильно втиснула в руку Эммы.

– Чепуха, – возразила Белл небрежно. – К тому же я могу тебе понадобиться, если ты вдруг растеряешься.

– Уверена, я сама смогу придумать что-нибудь.

– А если растеряется Софи?

– Полагаю, это маловероятно.

Эмма пристально взглянула на серьги, которые крепко держала в руке.

– Скверно. – Она скорчила гримасу.

– Что скверно?

– Весьма славные сережки.

Коляска остановилась у дверей элегантного городского дома Софи, и молодые женщины, выйдя из экипажа, быстро поднялись по ступенькам к парадной двери, после чего Эмма решительно постучала.

Не прошло и секунды, как перед посетительницами предстал до смешного тощий, но при этом невероятно величественный дворецкий Софи. Никому не дозволялось войти в дом графа и графини Уайлдинг, пока он не приходил к выводу, что посетители этого достойны.