В клинике у меня ее тут же забрали, положили на каталку и увезли в смотровую. К ним быстрым шагом зашел какой-то врач. Меня не пускают. Даже за деньги. Иногда становится жаль, что купить еще можно не все.

Анюту вывезли. Глазки мутные, но открытые. Отвернулась, как только мы встретились взглядами. Шагнул за ней, но тот самый мужчина в белой форме, что пришел позже, остановил.

— Кем вы ей приходитесь? — задал стандартный вопрос.

— Муж. Паспорт показать?! — нервно огрызаюсь. — Что с ней? Машина точно не задела.

— Она попала в аварию? — снова вопрос и ни одного ответа.

— Не успела. Выдернул. Что. С моей. Женой?! — цежу сквозь зубы сжимая кулаки вдоль тела.

— Сожалею, но беременность сохранить мы уже не сможем, — врач вышибает из- под меня пол своими словами. Поддерживает за локоть, чтобы еще и меня латать не пришлось. — Пойдемте присядем, — тянет за собой к небольшому диванчику. Девочка с ресепшена принесла стакан воды, но я не смог сделать и глотка. — Вы не знали, что жена беременна?

— Сегодня должны были подтвердить, — тру ладонями лицо, мочу пальцы в стакане, пытаюсь хоть немного умыться, размазывая влагу по щекам.

— Она молоденькая еще совсем. Срок маленький. Выкидыш мог спровоцировать сильный испуг. Но я осмотрел, — дернулся на автомате с желанием вцепиться ему в глотку, но моментально одернул себя, напоминая, что он не мужик, он — врач. — Она обязательно родит вам еще, — успокаивает меня словами, которые уже год как не работают.

— Конечно, — опускаюсь лбом на колени. — К ней можно? — беру себя в руки. Страданиями делу не поможешь. Получилось сделать ей ребенка один раз, получится и еще, стараться будем больше и чаще. Сейчас важно лишь здоровье моей девочки и разговор, после которого она должна мне поверить.

Аня.

Не хочу приходить в себя. Просто не хочу. Но это неизбежно происходит и я в очередной раз возвращаюсь в реальность, которая скручивает меня болью в тугие узлы. Жгучие соленые слезы нескончаемо льются из глаз. Я кричу в бессильном отчаянии сжимая зубами подушку.

Его бархатный голос лезвием проходит по нервам и мой крик переходит на самый настоящий вой раненой волчицы, лишившейся самого ценного — частички себя.

Осколки розовых очков больно режут глаза. Мир вокруг потерял краски, он стал серым и мрачным, таким же мертвым, как что-то внутри меня.

— Малыш, — Аслан сидит со мной с момента, как меня поместили в палату и утыкали капельницами, успокоительными уколами, накачали таблетками. Сколько точно прошло времени, не имею ни малейшего понятия. Пару дней, судя по тому, как меняются его футболки. — Анюта, — муж невесомо гладит по волосам. Отшатываюсь, голова начинает кружиться, запуская перед глазами вертолеты.

— Не трогай меня, — сорванный голос слушается с трудом. — Уходи отсюда, Ас. Не могу видеть тебя.

— Нет, Ань, я буду рядом, — настаивает мужчина, которого я считала своим миром.

— Не хочу. Уходи. Мне больно, — отворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Закрывать глаза тоже не могу.

— Детка, это не обсуждается. Отсюда я уйду только вместе с тобой, — хорошо, что Аслан убрал руку. Мне даже дышать стало немного легче. Спорить не стану. Бесполезно. Лучше молчать и постараться расслабить тело, чтобы была возможность сделать полноценный вдох.

На тумбочке у кровати стоит трехлитровая банка с большим букетом нежнейших кремовых роз. От него до меня доносится приятный сладковатый аромат. Сосредоточилась на этом запахе. Заставляю себя глубже дышать: вдох через нос, выдох через рот. Становится немного легче. Голова не так сильно кружится и икры не сводит судорогой.

В палату вошла женщина с подносом. На нем тарелки с какой-то едой и стакан сока.

— Спасибо, — Аслан забрал у нее все это и поставил на край тумбочки. — Девочка моя, надо поесть, — отрицательно кручу головой. — Тебе силы нужны, Ань.

— Уходи, — повторяю одно и тоже. Слышу, как муж скрипит зубами и пальцами по стакану.

— Ну-ка, давай, — осторожно приподнимает за плечи, двигает выше подушку, а затем и меня, обхватив за талию, облокачивает на подобие мягкой спинки. Передергиваю плечами, он снова сжимает челюсть, но садится на край кровати протягивая мне стакан сока. — Держи. Ты же любишь яблочный, — приняла, сделала маленький глоток смочив сухие губы, вернула обратно. — Аня, твою мать! Ты решила заморить себя голодом?!

— Тебе то что? — стараюсь больше не плакать сегодня. Не получается. Аслан двигается ближе, накрывает ладонью мои, сжатые в кулаки.

— Я люблю тебя, — заявляет мой предатель. — Все объясню, обещаю. Как только тебе станет легче, мы поговорим.

— О твоей любовнице? — пытаюсь освободить свои руки из его захвата.

— И об этом тоже, — смотрит строго, будто это я провинилась.

— Ненавижу тебя! — мне снова хочется свернуться пополам и кричать. — У тебя мог бы быть сын! Ты ведь хотел! Это ты виноват! Ты! Слышишь?!

— Я знаю, знаю, девочка. Мне тоже больно, Анют. Мне пиздец как больно! — срывается Аслан. — Но я буду держаться ради тебя, потому что нужен…

— Не нужен, — перебиваю.

— Нужен! — настаивает муж. — Малыш, ты не сможешь без меня. Ты сама это прекрасно знаешь. Ань, ты спотыкаешься на каждом шагу, и кто тебя подхватит, девочка моя, если однажды ты вдруг упадешь? Тебе нужен сильный мужчина, детка. У тебя есть я. Я не смогу без тебя, Ань. Не плачь. Мы обязательно поговорим обо всем, что произошло. Я постараюсь объяснить, но ты должна быть готова меня выслушать. Пока не готова. Отдыхай, — муж целует в лоб, задержавшись на коже губами слишком долго. Не получив отклика, Аслан больше не давит.

Сок я все же допила, а вот к еде так и не притронулась. Повернулась к мужу спиной, завернулась в одеяло и зажмурилась сильно-сильно. Перед глазами так и стоит картинка из его кабинета. Не могу поверить… Я просто не могу поверить…

Прижала ладонь к животу, где больше нет нашего малыша и одними губами лишь для него произнесла: «Прости меня».

Аслан.

Смотрю, как ее ломает и понимаю, что это моя вина. Все, что произошло — это только из-за меня. Я в воздухе чувствую ее боль. Слишком сильно. Слишком много. Хочется прижать к себе, убедить, что все будет хорошо, я рядом, спрячу, закрою, все решу, помогу, как это было всегда. Только в этот раз не сработает. Это я все разрушил.

Знал же, что нужно заканчивать сходить с ума и трахать других баб. Видел, что Женя пытается меня присвоить, но не остановил, не пресек. В башке лишь работа, с отношениями можно разобраться и позже. Разобрался…

Как дебил, все боялся передавить, напугать свою хрупкую, нежную девочку. Ну где бы она была без меня? Даже с хорошим аттестатом бюджет в универе ей не светил, слишком много блата и внеочередных. Сейчас она учится там, где мечтала и не одна зараза не посмеет даже попытаться ее завалить, зная, что за спиной есть я.

Я тщательно фильтровал ее круг общения, незаметно для любимой девочки отсеивая ядовитых и завистливых девок, набивающихся в подруги, особенно наглых самцов, считающих, что имеют право делать на нее стойку.

Оберегал от всего мира буквально снося препятствия, об которые она могла споткнуться, пораниться, испугаться, а в итоге сам им стал, этим самым препятствием.

Сейчас нужно начинать сначала, только теперь действовать иначе. Принять тот факт, что Аня выросла и поговорить открыто. Как-то признаться в том, что у меня были другие женщины за эти четыре года, объяснить причину, извиниться и убедить, что я правда люблю ее. А физика… Ее мы обязательно наладим.

Решив дать Анюте время побыть одной, я все же уехал оставив охрану у палаты и поддерживая связь с врачом. Отправил к ней Тосю, чтобы помогла отвлечься и может смогла убедить жену поговорить со мной. Эта девчонка за скромную оплату готова пойти на многое. Не составило большой проблемы купить любимой подругу, которая будет делать то, что я скажу. Очередная выгодная сделка успешного бизнесмена, только и всего. Накосячит, поедет копать картошку в свой Мухосранск без выходного пособия и Женю с собой прихватит.