Когда идет дождь, вам не до пейзажа.

Вокруг хлещут дождевые струи, капли барабанят по камням, дырявят мокрую черную землю. Волосы прилипают ко лбу и вода стекает с них по лоснящемуся лицу, попадает в глаза, вы моргаете, глаза краснеют, их начинает щипать.

Одежда повисает на вас, как тяжелый войлочный мешок, тело делается липким и горячим от пота. Башмаки полны воды, и при каждом шаге пальцы купаются в собственном бассейне.

Моги скользят по размякшей глине, и вы время от времени падаете. Вы взмахиваете руками, думая ухватиться за ствол или за сук, но кругом нет деревьев. Споро иссеченное дождем лицо начинает болеть.

Нет, вам не до пейзажа.

Арвон ничего не видел вокруг, и ему было все равно. Он шлепал по грязи, ощущая только смертельную усталость, и мечтал умереть. Он уже в значительной мере утратил былые романтические представления о первобытной жизни.

И вдруг, совершенно неожиданно, все это кончилось.

Туземец впереди него что-то крикнул, и в ответ послышался женский голос. Арвон протер глаза и разглядел за серой пеленой желтое пятно света. Он прищурился и увидел какие-то бугры, возвышавшиеся на защищенной скалой площадке в самом конце небольшой долины. Они показались ему слишком низкими, чтобы служить жильем человеку, но туземцы направились прямо к ним.

Арвон споткнулся, кто-то подхватил его под руку и повел туда, где брезжил свет. Он вошел в узкую щель, заменявшую дверь, оступился и чуть не упал, так как не заметил нескольких ступенек. «Подземное жилище», — подумал он мельком.

Зато здесь было светло и тепло!

Костер. Арвон тяжело шагнул к нему, откинул со лба волосы и протянул руки к огню. Вокруг в землянке были люди, слышался смех. Маленький мальчик смотрел на него с откровенным любопытством.

Арвон чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Они прошли не меньше двадцати миль по трудной дороге, а ведь никто из них никогда столько не-ходил. Уже сейчас, хотя он простоял у огня всего минуту, Арвон ощутил ноющую боль в ногах: значит, скоро они одеревенеют.

Однако человек должен держаться с достоинством.

Сделав отчаянное усилие, Арвон сложил губы в улыбку. Он адресовал ее темноглазому круглолицему мальчугану. Тот сперва смерил чужака недоверчивым взглядом, но потом широко улыбнулся в ответ.

— Да здравствует жизнь на лоне природы! — весело пробормотал чей-то голос. — «Ура!» в честь диких троп и музыки дождя!

— А, Нлезин! Вы, я вижу, живы.

— На этот счет существуют две точки зрения. Где тут больница?

Арвон пожал плечами. Они с Нлезином стояли рядом, с них текло. Других их товарищей здесь не было. Тесная землянка не могла вместить весь отряд. Вероятно, Уайк и остальные устроились у соседних костров. «Туземцы справятся с нами без всякого труда, если они намерены напасть на нас», — подумал Арвон.

— Кажется, мы сваляли дурака, — сказал Нлезин, очевидно, думавший о том же. — Все как-то забываешь, что мы уже не на космическом корабле, и правила игры здесь другие.

— Пусть они изрежут меня на кусочки, если им угодно, — сказал Арвон, — я хочу только одного: лечь.

В землянку вошел предводитель охотников. Он переоделся в сухие шкуры, но и они уже были забрызганы дождем. За поясом у него торчал новый нож.

Дикарь улыбнулся, сделал несколько жевательных движений и показал на Арвона и Нлезина.

— Смысл вашей пантомимы трагически ясен, — заявил Нлезин недоумевающему туземцу. — Нам весьма лестно, что вы сочли нас съедобными, но со всей почтительностью мы вынуждены отклонить ваше приглашение.

Арвон вытащил пистолет.

— Меня они, во всяком случае, не съедят! — воскликнул он, совсем забыв свои недавние слова.

Неожиданно из-за шкуры, занавешивающей вход, высунулась голова Уайка. Капитан заметно побледнел и осунулся. Увидев в руке Арвона пистолет, он вытаращил глаза.

— Что вы собираетесь делать? — рявкнул он. — Уберите эту штуку. Хотите, чтобы нас всех поубивали?

— Этот остряк намерен нас съесть, — объяснил Нлезин и, как ни странно, почувствовал себя глупо.

— Съесть вас? — Уайк посмотрел на них непонимающим взглядом и вдруг перегнулся пополам от хохота. Он схватился за живот, побагровел и задохнулся, по мокрому лицу потекли слезы. Несомненно, тут была повинна усталость, но все же Арвон никогда не видел, чтобы капитан так смеялся.

— Не понимаю, что тут смешного, — обиженно сказал Нлезин. — Мы с Арвоном, конечно, не редчайшие лакомства, но все же наше присутствие в любой кастрюле сделало бы ей честь.

Уайк взял себя в руки.

— Наш приятель вовсе не собирается вас есть. Он хочет, чтобы ели вы. Другими словами, он приглашает нас всех на пир.

Арвон спрятал пистолет. Он чувствовал себя последним дураком, но так устал, что ему даже не было стыдно.

— Нет, — сказал он, — я валюсь с ног.

— Нет, — поддержал его Нлезин, — я тоже отказываюсь. Не пойду. И не думайте.

Туземец опять ухмыльнулся и задвигал челюстями.

— Мы должны пойти, — настаивал Уайк, пошатываясь. — Сейчас не время оскорблять наших хозяев.

— Пир, — без всякой радости сказал Нлезин. — Ну, нет!

— Чего доброго, он продлится всю ночь, — мрачно предположил Арвон.

— Идемте, — приказал Уайк. — Сейчас надо взять себя в руки и веселиться.

Вслед за предводителем охотников они вышли гуськом из землянки в ночной мрак и дождь и побрели по лужам к довольно большому бугру, откуда свет вырывался широкими теплыми лучами.

Кто-то пел и слышался громкий смех.

Арвон глубоко вздохнул и твердо решил веселиться по что бы то ни стало.

Как ни странно, все оказалось не так плохо — на первых порах.

Войдя в жаркий, душный шатер со стенами из шкур, он увидел молоденькую девушку, благоразумно не отягощенную никакими одеждами. Она с улыбкой подошла к нему и протянула что-то вроде кожаного ведерка, в котором плескалась какая-то жидкость. Арвон, у которого от усталости и спертого воздуха кружилась голова, решил, что терять нечего, и сделал основательный глоток. Как он и ожидал, напиток не был водой и ожег ему рот.

Он почувствовал себя лучше.

В глубине души он понимал, что все происходящее невероятно и нелепо, но тем не менее сделал еще один глоток и почувствовал себя еще лучше.