О грандиозных масштабах и высокой эффективности работ по созданию рукотворной суши можно судить и на примере Кобэ, где городская территория в последние годы расширена за счет моря почти на одну десятую. В частности, в портовой зоне еще до землетрясения 1995 года насыпаны два острова: Порт-лэнд и Рокко-айлэнд.

Чтобы доставлять туда грунт, был сооружен гигантский конвейер длиной в пятнадцать километров. Это вереница движущихся лент ежедневно перемещала от соседних гор до залива 80 тысяч кубометров породы. Ее насыпали в саморазгружающиеся баржи, у которых распахивается дно. Чтобы создать два острова площадью в 820 и 580 гектаров, пришлось покрыть дно залива слоем земли толщиной в 160 метров. Три года рукотворная суша вела себя хорошо, но во время землетрясения разом осела на метр. К счастью очень равномерно, так что ни здания, ни дорожные эстакады не пострадали.

Ныне первая очередь освоения острова Порт-лэнд завершена. Это прекрасный городской район с прямыми озелененными улицами, высотными зданиями и благоустроенными жилыми массивами – этакие японские Черемушки. Благодаря новым островам, Кобэ закрепил за собой положение крупнейшего в Японии порта по обороту контейнеров.

«Великие стройки эпохи застоя» навсегда останутся в облике Японии яркими приметами своего времени. Искренне дивясь этим чудесам инженерного искусства, я вспоминал услышанную когда то в Амстердаме фразу: «Бог создал Землю, а голландцы – Голландию». Думаю, что данный афоризм вполне может быть перефразирован в отношении трудолюбивых жителей Страны восходящего солнца. 

Вспомним начало известной сказки Андерсена о соловье: «В Китае – все жители китайцы, и даже сам император китаец.» Перефразируя это изречение для соседней страны, можно сказать: «В Японии – все жители трудоголики, и даже сам глава правительства умер как трудоголик».

Покойный премьер-министр Обути за 20 месяцев пребывания на этом посту имел всего три выходных дня и ни разу не трудился меньше 12 часов в сутки. Поэтому его преждевременный уход из жизни – типичный пример «кароси», как называют в Стране восходящего солнца смерть в результате чрезмерного переутомления на работе.

Термин «кароси» ввел в обиход еще 20 лет назад заводской врач Уехата. Десятилетие спустя, в 1988 году, группа медиков и юристов основала Национальный центр защиты жертв «кароси». В крупнейших городах страны им открыты «горячие линии» для помощи осиротевшим семьям. По подсчетам центра, в Японии ежегодно гибнет от перенапряжения физических и духовных сил более 10 тысяч мужчин в возрасте от 30 до 60 лет. Их вдовы и сироты ежегодно возбуждают в судах примерно тысячу дел против нанимателей. Лишь около ста таких исков удовлетворяются. Компенсацию стало быть получают менее одного процента семей, лишившихся кормильца в результате «кароси».

В 1999 году Верховный суд Японии создал важный юридический прецедент. Он объявил крупнейший рекламный концерн «Дэнцу» виновным в смерти его сотрудника Итиро Осима. Умерший официально признан жертвой кароси. Концерну пришлось выплатить компенсацию его родителям.

За год до трагедии 24-летний Итиро прямо со студенческой скамьи был зачислен в штат концерна «Дэнцу». Японская корпоративная этика требует от молодых сотрудников особого прилежания и бесприкословного повиновения. Отношения к новичкам кое в чем напоминают нашу армейскую «дедовщину». С той лишь разницей, что речь идет не о личных услугах старослужащим, а безвозмездной сверхурочной работе.

В 90-х годах экономика Страны восходящего солнца переживала затяжной спад. Это сказалось и на рекламном концерне «Дэнцу». Итиро Осима стал все чаще допоздна засиживаться на работе. Иногда он возвращался домой лишь под утро и, поспав пару часов, снова отправлялся в контору. Из-за накопившегося недосыпания молодой служащий стал хуже соображать, допускать промахи и ошибки, болезненно это переживал. В конце концов на фоне нервной депрессии юноше пришла мысль о самоубийстве и он повесился.

Отец покойного обратился в суд, квалифицируя гибель сына как «кароси». Самым трудным в ходе следствия было доказать объем сверхурочной работы ибо она нигде не фиксируется. Лишь благодаря журналу пожарника, дежурившего в ночной проходной, удалось установить, что рабочая неделя Итиро Осима иногда достигала 80 часов.

Приговор Верховного суда по данному делу стал для Японии важной вехой. Министерство труда объявило, что будет расценивать как «кароси» кончину труженика, если тот перед смертью безотлучно находился на работе в течение 24 часов или трудился по 16 часов и более 7 суток подряд.

Японские наниматели с неохотой признают, что их служащим ежегодно приходится безвозмездно отрабатывать примерно по 400 часов сверхурочных. По данным официальной статистики средний японец трудится 2200 часов в год – на 300 часов больше, чем американец и почти на 500 больше, чем немец или француз. Если же добавить к этому 400 часов скрытых неоплаченных сверхурочных, разрыв еще более разителен.

В 1992 году правящая либерально-демократическая партия с большой помпой выдвинула пятилетнюю программу изменения образа жизни, провозгласив цель: сократить рабочее время с 2200 до 1800 часов в год. Однако из всех других послевоенных пятилеток именно эта оказалась невыполненной.

Девиз «меньше работать – больше отдыхать» плохо приживается в Стране восходящего солнца. Еще в 1970-м году Япония ратифицировала конвенцию Международной организации труда о том, что каждому труженику ежегодно гарантируется трехнедельный оплаченный отпуск. На деле же это обязательство выполняется лишь для иностранных сотрудников японских фирм. Сами же японцы в 1995-м году имели по 9,5 дней, а в 2000-м году – всего по 9 дней отпуска.

К удлиненному рабочему дню и сокращенном отпуску добавляется еще одна негативная особенность японского быта. Дороговизна жилья заставляет людей жить далеко от работы. Токийские пригородные электрички и метро ежедневно перевозят 24 млн.пассажиров. Чтобы добраться до работы и вернуться домой треть из них тратит до двух часов, треть – до трех часов, а остальные – свыше трех часов. А это – дополнительные причины недосыпания и переутомления.

В 80-х годах, когда японцы впервые заговорили о «кароси», основные группы риска составляли техники ночных смен на производстве, журналисты, шоферы такси. Однако за последние 10 лет границы этого зловещего социального феномена существенно расширились. Увеличение сверхурочных, урезание отпусков, сокращение штатов – все это вызывает у трудящихся перенапряжение и потерю уверенности в завтрашнем дне.

К этому добавляются последствия глобализации. Приходится быть в постоянном контакте с партнерами то в Европе, то в Америке, где время отличается от японского на 8 часов в ту или другую сторону. А благодаря мобильным телефонам в Токио могут позвонить из Франкфурта или из Сан-Франциско и в 11 вечера, и в 4 утра. Все это увеличивает бремя японского служащего, держит его в постоянном напряжении чуть ли не круглые сутки.

Переутомление сопровождается моральным стрессом, боязнью лишиться работы, что при японской системе найма сулит куда более мрачные последствия нежели в Америке и в Европе. Неслучайно, недавний азиатский кризис отозвался в Японии возросшим на одну треть количеством самоубийств. В 1999 году в Стране восходящего солнца к 10 тысячам жертв «кароси» добавились 35 тысяч человек, которые покончили собой.

Итак, родина «харакири» не только стала родиной «кароси», не только ввела в междунароный лексикон еще одно японское слово, которое скоро может стать таким же общепонятным, как термин «самурай». Важно иметь в виду, что эти три слова имеют смысловую связь. Именно в самурайском кодексе чести коренится культ верности, пронизывающий трудовые отношения Японии. Именно незыблемая верность нанимателю побуждает японского труженика жертвовать жизнью, то ли доводя себя до «кароси», то ли совершая над собой современный вариант «харакири».