Проснулся я свеженьким как огурчик.

Солнце уже встало, и теперь в дом Виталия Марголина мог сунуться только сумасшедший. Мимо время от времени проносились машины. Тело слегка затекло, и я выбрался наружу, сделал несколько приседаний и с десяток энергичных взмахов руками. Потом водой из придорожной канавы сполоснул лицо и вытерся носовым платком. Усмехнулся: моя цивилизованность в последние часы резко покатилась под гору. Где-то буду спать следующей ночью?! Хорошо, если не в морге…

Мысль была слишком мрачной, и, чтобы избавиться от нее, я вернулся в машину и покатил навстречу сложностям наступающего дня.

Минуты через три навстречу, сверкая мигалками, пронесся коповский патруль, а еще через минуту — столь же спешащий микроавтобус «Скорой помощи». Наверное, кто-то из ольгинцев наткнулся на трупы.

Вот-вот везение должно было закончиться, не бывает, чтобы везло так долго!

Подъехав к посту дорожной полиции, я приготовился остановиться, но усталый инспектор с бляхой на груди и серым от бессонной ночи лицом лишь проводил мою «Забаву» равнодушным взглядом.

Справа открылась недвижная гладь Маркизовой Лужи. Я посмотрел в панораму заднего вида и вдавил педаль акселератора, доведя скорость до положенных здесь восьмидесяти.

Мысли текли сами собой, бойкие, как цыганки на базаре, и энергичные, как Ингин нижний бюст в постели.

Все-таки, получается, меня вели, причем настолько квалифицированно, что я ни разу не заметил слежки. А следопытов, в свою очередь, тоже вели и, по-видимому, тоже квалифицированно… Что-то уж слишком сложно получается! Как будто я (вернее, не я, а замешанные в этом деле люди) наступил на мозоль не только Уголовному кодексу. Ах, Виталик, Виталик, доктор ты Марголин, не знаю, что за оборудование поставлял тебе Пал Ваныч, но обычной медициной тут и не пахнет. То ли ты и в самом деле продавал своим пациенткам ворованные драгоценности, то ли еще чем-то промышлял, но убили тебя совсем не случайно. И сегодня труп наконец-то найдут! А значит, мне надо срочно избавляться от прихваченных у тебя вещичек… Может, потому и нанял Пал Ваныч детектива из-за океана, что хотел проверить, не находится ли он у кого-то под колпаком. Возможно, вполне возможно! А значит, надо срочно сообщить обо всем боссу! Но прежде — избавиться от улик!

И я отправился на Финляндский вокзал. Арендовал ячейку в автоматической камере хранения, положил в нее кейс со шкатулками. Потом перевалил через Литейный мост и добрался до другого вокзала, Московского. В здешней камере хранения я оставил четыре пачки сторублевок и пачку баксов. Пятую пачку местной валюты взял с собой. Третья экскурсия была предпринята на Витебский вокзал. Здесь добычей очередной ячейки стали «змееглазы». Опустевший рюкзак я подарил первому встречному нищему, чтобы ему проще было носить свои миллионы.

Потом забежал в ближайшее кафе и плотно позавтракал. Тошнота не возвращалась, и я без помех уписывал яйца всмятку, по-прежнему размышляя над сложившейся ситуацией.

Как вести себя дальше, пока не получу инструкции от босса? Отправиться к работодателю и доложить, что нашел труп Виталия Марголина? Но где гарантия, что Пал Ваныч, узнав о гибели доктора, не подставит меня? А объясняться в чужой стране с полицией — это, я вам скажу, много хуже, чем в своей собственной уже оказаться с браслетами на запястьях. В Штатах хоть босс выручит, нажмет на привычные рычаги, заплатит залог наконец!..

Значит, надо сделать вид, будто продолжаю расследование, сесть, к примеру, на хвост Паутовой-старшей (медсестра Альбина, надо полагать, давно уже смоталась из своей меблирашки) и ждать дальнейшего развития событий. Но сначала необходимо обрисовать всю ситуацию боссу!

Позавтракав, я заехал в ближайший «Секонд хэнд», избавился от своих «засветившихся» кроссовок, взамен взял вполне приличные туфли.

— У вас же, молодой человек, совсем новая обувь! — удивился владелец магазина.

— Она напоминает мне о несчастной любви, — сказал я. — Это подарок моей жены. Сбежала, сучка синеглазая, к моему же лучшему другу.

Хозяин сочувственно покивал:

— Да, приятель, иной раз такую змеюку на груди пригреешь, хоть вешайся!

Пару минут мы помыли косточки «змеюкам», а потом я отправился в отель.

Сдающий смену портье встретил меня улыбкой:

— Видать, пикник удался, господин Метальников?

— Видать! — согласился я. — С такой девушкой он и не мог не удаться!.. Меня никто не спрашивал?

— Нет.

Я получил ключ и поднялся к себе. Составил послание боссу, зашифровал.

И тут в голову пришло, что если меня держат под колпаком, то могут контролировать и мои информационные каналы. Нет, парни, гейтс вместе с Интернетом мне теперь не помощники. Надо воспользоваться почтой. Там контроль менее вероятен.

Я включил принтер и распечатал подготовленный файл. Потом уничтожил файл вместе с папкой, в которой он был создан. И отправился в ближайшее отделение «Уорлдпост».

Обратный адрес я указал «До востребования». А на распечатке сделал приписку от руки, что мы, похоже, вляпались в большую лужу, вокруг которой вьются жирнющие навозные мухи с огнестрелами в лапках.

Купив в автомате конверт со штампом «срочно», я запечатал послание и бросил в ящик. Корреспонденция в «Уорлдпост» изымается каждые девяносто минут. А «Боингу» (или что тут у них летает из Петербурга) надо всего три часа, чтобы добраться до Нью-Йорка. Так что еще сегодня мое письмецо попадет по адресу. В такой ситуации босс долго раздумывать не станет (да он и никогда долго не раздумывает), и уже завтра ракетоплан принесет ответ.

Я сел в «Забаву», включил мобильник, и он тут же подал признаки жизни.

— Слушаю! — рявкнул я в трубку.

— Господин Метальников?

— Да.

— Это Инга Нежданова. Вас желает видеть Павел Иванович. Приезжайте немедленно в офис. Помните — куда?

— Помню, — сказал я. И отправился на аудиенцию, которая вполне могла обернуться экзекуцией.

Пал Ваныч был все тот же — уверенный в себе мужчина среднего возраста без особых примет. По внешним данным вполне может работать сыщиком. Или главой преуспевающей фирмы. Или стукачом… Хотя стукачом — нет. Они крайне редко бывают уверенными в себе. У всех стукачей, с которыми я встречался, главной чертой характера была именно неуверенность. Сложно жить с пониманием, что продаешь ближнего, и никуда тебе от этого понимания не деться…

— Ну-с! — проговорил Пал Ваныч, когда я сел в кресло. — Как у нас идут дела?

— Своим ходом, — ответил я. — Явных достижений нет, но и явных проколов, по-моему, тоже. Было бы проще, если бы я знал причину исчезновения вашего контрагента.

— Марголин убит.

— Как убит! — поразился я.

— Выстрелом в сердце, — съехидничал Пал Ваныч. — Его нашли сегодня в подвале собственной клиники. Убийца спрятал труп в холодильник.

Я сделал вид, будто проглотил горчайшую пилюлю.

— Стало быть, моя работа завершена. Извините, что не оправдал надежд, но бывают и у нас неудачи. Как у всякого детектива-практика…

Пал Ваныч прервал меня взмахом руки:

— У меня есть основания полагать, что сегодня ночью вы побывали в клинике.

— Побывал, — согласился я. — Между часом и половиной второго ночи.

— Что вы там делали?

— Нарушал законодательство. Похищал список пациенток. Поскольку у меня есть основания полагать, — я произнес эту фразу в тон Пал Ванычу, — что Марголин исчез… то есть убит после встречи с одной из своих подопечных… Кстати, ваша Инга Артемьевна знала, что я намерен вломиться в чужие двери, но и пальцем не пошевелила, чтобы остановить мои поползновения.

— Не паясничайте! Что вы узнали?

— Обычно, — сказал я с достоинством, — я даю отчет только тому, кто мне платит.

— Вам платим мы.

— Э-э, нет, господин Поливанов. Вы платите моему боссу, а уже он платит мне. Вот боссу я и предоставлю отчет. Связывайтесь с ним.