— Предлагаю наших всех оповестить! — предложила танцовщица. — Я возьму на себя старшие классы, а ты своих предупреди. Много народу в пригороде живет. В Строгино, Щукино, Тушино, Крылатском, да тут почти вся гимназия отдыхает на дачах! А если еще ребят с других концов Москвы привлечь, существенно круг поисков раздвинем!

— Как бы меня дед за самоуправство не прибил, — почувствовала неуверенность Света. Зря, наверное, Наташе проболталась. А с другой стороны, через три дня начинаются занятия, все равно про Вика узнают, если к тому времени он не объявится. Скрывать подобный случай равносильно предательству перед Волховским. Все-таки он стал очень узнаваемой персоной, теперь его фотография висит в Зале Славы гимназии. Тучкова права: подростки и молодежь могут незаметно опутать поисковой сетью очень большую площадь. Одаренным гораздо легче в этом плане. Каждый ученик, если применит Дар, может заменить пять обычных полицейских.

— Не прибьет, — уверенно ответила Наташа. — Давай сделаем так: сегодня не будем поднимать шум. Вдруг Вик вместе со своим инструктором решили на ночную рыбалку скататься? Чего смеешься? Ну, у мужиков такой бзик бывает. У костра посидеть, спиннинг покидать на рассвете…

— Ага, и телефон отключили, — язвительно сказала Света. — Ты, Тучкова, невероятная выдумщица. Если исчез клановый боец, да еще отключил телефон — это предательство или преступление против Булгаковых.

— Тебе виднее, — вздохнула Наташа. — Так что, мое предложение в силе?

— Только поосторожнее. Я больше опасаюсь, твой Куракин узнает, а этого допустить нельзя.

— Будь спокойна. Княжичу я ни слова не скажу, — твердо заявила девушка. — Завтра позвони мне после обеда (я же отсыпаться буду полдня!), хорошо? Расскажешь, как дела обстоят. Потом обсудим наши действия. Договорились?

— Да.

— Ну, тогда пока-пока!

— Пока!

Света уставилась в мерцающий визор и подумала, что нужно предупредить Илану. Ей очень нравится Вик, только признаваться не хочет в этом, больше краснеет и злится, когда Булгакова ее подначивает. Поэтому скрывать от подруги произошедшее с Волховским будет неправильно. Пусть тоже помучается.

1

Приглушенные толстыми стенами погреба крики наглого петуха, бродившего где-то неподалеку от дома, окончательно разбудили меня. Чертова птица и до этого орала, встречая рассвет, но я сопротивлялся, затыкая уши и снова погружаясь в сон; даже похрапывание Сидора не так беспокоило, как этот голосистый нахал с гребешком.

Я открыл глаза и поводил рукой вокруг себя, сразу же наткнулся на Сидора. Инструктор, кажется, тоже не спал, потому что заворочался и хрипло спросил:

— Который час?

— Наверное, утро, — ответил я. — Крышка подпола очень плотно сбита, не пропускает свет.

— Или коврик накинули, если вдруг в гости кто забредет, — широко зевнул Сидор. — А неплохо так на массу придавили! Выспался даже. Еще бы покормили как следует, вообще красота.

— Делать-то что будем? — раздраженный беспечностью взрослого мужика, из-за которого, между прочим, мы имеем очень большие проблемы, спросил я. — Как бежать отсюда?

— Расслабься, парень, — мощная фигура зашевелилась в темноте и села на край топчана. — Никуда мы не убежим. Нам просто не дадут такого шанса. Поэтому предлагаю вот такой план… Ты глаза прикрой, я сейчас лампочку зажгу.

Когда тусклый свет разбавил мрачную темень погреба, Сидор стал расхаживать от топчана к дальней стене и обратно, попутно рисуя пальцем на пыльных боках стеклянных банок полосы и закорючки. И заодно рассуждал:

— Думаю, с нами попытаются поговорить, прощупать настроение, показать невозможность побега и пригрозить, чем может закончиться подобное. Только после этого я хоть что-то смогу понять в раскладах. Если это ляхи, то с большой вероятностью нас попытаются вывезти за кордон. Точнее, тебя попытаются… Я здесь непонятно почему, и на девяносто девять процентов уверен, что отсюда не выйду. Грохнут меня, а ты поедешь вместе с ними в Польское княжество.

— Меня кто-то раскрыл?

— Думаю, да. Засада на дороге была подстроена с целью вытащить тебя из-под охраны Булгаковых, — продолжал расхаживать по тесному погребу Сидор. — Но при чем здесь ляхи? Вот что меня напрягает.

— С чего ты взял, что это именно они?

— Я что, ляха не отличу от русского? — обидчиво произнес инструктор. — С кем я ехал в машине, точно поляк.

— Ну, давай подождем, когда нас побеседовать позовут, — пожал я плечами. — Чего гадать-то.

В этот момент наверху послышались глухие шаги и легкий скрип половиц. Потом на два голоса заговорили невнятно, дернули люк. Мы одновременно вскинули головы.

— Поднимайтесь по одному, и без фокусов, — приказал тот, кто вчера садился за руль нашего автомобиля — мужчина в серой куртке. Она и сейчас была на нем. Пистолет в руке направлен вниз.

Сидор кивнул, показывая мне первому лезть наверх. Я поднялся и по жесту девушки, одетой сегодня в стильную кожаную курточку и узкие джинсы, потопал в соседнюю комнату, где увидел остальных членов банды. А как их иначе считать? Благородными разбойниками, крадущими детей на дорогах, чтобы потом им подарки дарить?

Один сидел на высоком дверном пороге, положив на колени пистолет, второй подпирал печку, контролируя обе комнаты. За столом в одиночестве примостился пожилой мужчина с седым ежиком волос, которые пытались не один раз перекрашивать, отчего они теперь были тусклыми и невзрачными, и втягивал в себя по глоточку горячий чай из миниатюрной чашки, расписанной ярко-красными лепестками роз. Его впалые щеки на худощавом лице еще больше придавали ему сходство с ходячей смертью. Он старался спрятать усталость в глазах легким прищуром, но ему плохо удавалось. Я чувствовал, насколько у него натянуты нервы.

Седой услышал мое урчание в животе, улыбнулся и широким хозяйским жестом руки обвел стол, на котором в миниатюрных розетках густилось варенье, сметана и даже мед. Центральное место занимал пузатый самовар с заварным чайником наверху. Из его носика пыхал парок. От всего этого тянуло таким домашним уютом, что я сглотнул слюну. Конечно, яичница с салом и бутерброды были бы предпочтительнее для завтрака, но и так неплохо.

— Присаживайтесь, господа, и угощайтесь, — предложил мужчина. — Прошу прощения, что оставили вас без ужина на ночь. Позвольте компенсировать. Молодой человек, не стесняйтесь, наливайте чай себе и своему товарищу. Или кто он вам приходится?

— Брат, — буркнул я, заливая наполовину чашки густой заварки себе и Сидору. Подставил их под скрипучий краник, из которого полился кипяток.

— Даже так? — удивился пожилой. — Это меняет дело.

Неужели поверил? Да вряд ли, скорее, ерничает.

— Вы бы представились, сударь, — сев рядом со мной на грубо сколоченную лавку, инструктор принял полную чашку и кивком поблагодарил меня.

Краем глаза заметил, что девушка и парень в серой куртке расположились таким образом, чтобы держать нас под постоянным контролем. Вздумай Сидор проявить какие-либо намерения, сразу будет застрелен. И меня могут задеть. Поэтому он все понимал и сидел спокойно. Как же мне хотелось в этот момент иметь настоящий Дар, а не это убожество в виде антимагии, «урезанной» версии настоящего магического волшебства!

— Зовите меня паном Богумилом, — мужчина снова сделал глоток. — Ваше неделикатное изъятие из-под плотной опеки русской дефензивы, то бишь контрразведки, было продиктовано некоторыми обстоятельствами, произошедшими несколькими неделями ранее. И связаны они с молодым человеком. Надеюсь, ваше воображение уже дорисовало необходимую картину понимания, о чем я хотел сказать. Мне нужен только мальчик. Вы, сударь, — он взглянул на инструктора, — чудом остались живы только потому, что не стали геройствовать и строить из себя непревзойденного специалиста-ликвидатора. В моих планах вы вообще не значитесь.

Я мысленно пожал плечами. В словесных кружевах пана Богумила было много непонятного.