– Какого короля? – вмешался Портос.

Ионатан удивленно посмотрел на Портоса.

– Говори, – продолжал епископ.

– Нас схватили, монсеньор, и присоединили к задержанным вчера утром.

– Что это за мания – хватать всех и каждого! – перебил Портос.

– Нам, сударь, хотели помешать сообщить вам об этом, – отвечал Ионатан.

Теперь, в свою очередь, не понял Портос.

– И вас освободили сегодня? – спросил он.

– Лишь для того, чтобы я мог сообщить, монсеньор, что нас задержали.

«Все больше и больше туману», – подумал честный Портос.

Арамис в это время пытался понять случившееся.

– Итак, – сказал он, – выходит, что королевский флот блокирует побережье?

– Да, монсеньор.

– Кто им командует?

– Капитан королевских мушкетеров.

– Д’Артаньян! – воскликнул Портос.

– Мне кажется, что его зовут именно так.

– И он вручил тебе это письмо?

– Да, монсеньор.

– Поднесите ближе факелы!

– Это его почерк, – заметил Портос.

Арамис быстро прочел нижеследующее:

«Приказ короля – захватить Бель-Иль.

Приказ: истребить гарнизон, если будет оказано сопротивление.

Приказ: арестовать всех солдат гарнизона.

Подписано: д’Артаньян, который третьего дня арестовал г-на Фуке и отправил его в Бастилию».

Арамис побледнел и скомкал бумагу в руке.

– Ну что же? – спросил Портос.

– Ничего, друг мой, ничего, – ответил Арамис и обратился к Ионатану: – Скажи мне…

– Монсеньор!

– Ты говорил с господином д’Артаньяном?

– Да, монсеньор.

– Что он сказал?

– Что хотел бы сам переговорить с монсеньором.

– Где?

– На борту своего корабля.

– На борту своего корабля?

Портос повторил:

– На борту своего корабля?

– Господин мушкетер, – продолжал Ионатан, – приказал взять вас обоих – вас, господин д’Эрбле, и вас, господин инженер, в нашу шлюпку и доставить к нему.

– Поедем! – обрадовался Портос. – Милый мой д’Артаньян!

Но Арамис перебил его.

– Вы с ума сошли! – вскричал он. – Кто поручится, что тут нет ловушки?

– Со стороны другого короля? – таинственно зашептал Портос.

– Одним словом, ловушка! Этим все сказано, друг мой.

– Это возможно; но что делать? Если д’Артаньян приглашает нас, то нам все же…

– Кто вам сказал, что это действительно д’Артаньян?

– А, в таком случае… но ведь его почерк…

– Почерк можно подделать. И его почерк подделали; посмотрите, как дрожала рука писавшего.

– Вы и на этот раз правы; но пока мы решительно ничего не знаем.

Арамис промолчал.

– Правда, – заметил добродушный Портос, – мы, в сущности, и не нуждаемся в том, чтобы знать.

– Что прикажете делать? – спросил Ионатан.

– Ты вернешься к этому капитану и скажешь ему, что мы просим его лично приехать на остров.

– Понимаю, – сказал Портос.

– Слушаю, монсеньор, – отвечал Ионатан. – Но если капитан откажется отправиться на Бель-Иль?

– Если он откажется, то поскольку у нас есть пушки, мы пустим их в дело.

– Против д’Артаньяна?

– Если это д’Артаньян, Портос, он приедет. Отправляйся, Ионатан, отправляйся.

– Черт возьми! Я ничего не понимаю, – пробормотал Портос.

– Сейчас вы поймете все, решительнр все, мой дорогой; время для этого наступило. Садитесь на этот лафет, превратитесь в слух и внимательно следите за моими словами.

– О, я слушаю, черт возьми! Не сомневайтесь!

– Могу ли я, монсеньор, ехать? – прокричал Ионатан.

– Поезжай и возвращайся с ответом! Пропустите шлюпку, эй, кто там!

Шлюпка отчалила и направились к кораблю.

Арамис взял Портоса за руку и приступил к объяснениям.

– Я должен рассказать вам, друг Портос, нечто такое, что, по всей вероятности, повергнет вас в изумление, но вместе с тем и осведомит вас обо всем.

– О, мне нравится, когда что-нибудь изумляет меня, – благожелательно ответил Портос, – не стесняйтесь со мною, пожалуйста. Я нечувствителен к душевным волнениям. Итак, не останавливайтесь ни перед чем, говорите!

– Это трудно, Портос… очень трудно, ибо – предупреждаю еще раз – мне предстоит рассказать вам странные, очень странные вещи… нечто в высшей степени необычное.

– О, вы говорите так хорошо, друг мой, что я готов слушать вас целыми днями. Итак, говорите, прошу вас… или вот что пришло мне в голову: чтобы облегчить вашу задачу и помочь вам рассказать эти странные вещи, я буду задавать вам вопросы.

– Хорошо.

– Ради чего мы собираемся драться?

– Если вы будете задавать вопросы подобного рода, Портос, то вы нисколько не облегчите моей задачи и, спрашивая меня таким образом, не облегчите моей обязанности открыться пред вами во всем. Напротив, в этом и заключается мой гордиев узел. Его нужно перерубить одним махом. Знаете ли, друг мой, имея дело с таким добрым, великодушным и преданным человеком, как вы, необходимо и ради себя самого, и ради него храбро приступить к исповеди. Я вас обманул, достойный мой друг.

– Вы меня обманули?

– Бог мой, да, обманул.

– Это было сделано ради моего блага?

– По крайней мере мне так казалось, Портос. Я искренне верил в это.

– В таком случае, – улыбнулся славный владелец поместья Брасье, – в таком случае вы оказали мне большую услугу, и я приношу вам свою благодарность; ведь если бы вы не обманули меня, я бы и сам мог ошибиться. Но в чем, однако, вы обманули меня?

– Я служил узурпатору, против которого Людовик Четырнадцатый в данный момент бросает все свои силы.

– Узурпатор, – сказал Портос, почесывая в недоумении лоб, – это… Я не очень-то хорошо понимаю.

– Это один из двух королей, которые оспаривают друг у друга корону Франции.

– Отлично… Значит, вы служили тому, кто не Людовик Четырнадцатый?

– Вы сразу поняли истинное положение дел.

– Из этого следует…

– Из этого следует, что мы с вами мятежники, мой бедный дорогой друг.

– Черт, черт!.. – воскликнул пораженный Портос.

– О, будьте спокойны, Портос, мы еще найдем способ спастись, поверьте.

– Не это меня беспокоит. Меня волнует, что слово «мятежник» – скверное слово.

– Увы!..

– Значит, и герцогский титул, который мне обещали…

– Его жаловал вам узурпатор.

– Это совсем не то, Арамис, – величественно произнес Портос.

– Друг мой, если б это зависело от меня, вы стали бы принцем.

Портос принялся меланхолически покусывать ногти.

– Обманув меня, – заговорил он, – вы поступили нехорошо, Арамис, потому что на это герцогство я очень рассчитывал. О, я серьезно рассчитывал на него, зная вас за человека, умеющего держать свое слово.

– Бедный Портос! Простите меня, умоляю вас.

– Значит, – настойчиво продолжал Портос, не ответив на смиренные мольбы епископа ваннского, – значит, я рассорился с Людовиком Четырнадцатым?

– Я все улажу, дорогой друг, улажу. Я все возьму на себя.

– Арамис!..

– Нет, нет, Портос, заклинаю вас, позвольте мне действовать. Не нужно бессмысленного великодушия, не нужно неуместного самопожертвования! Вы ничего не знали о моих планах. Вы ничего не делали ради себя самого. Я – дело другое. Я зачинщик этого заговора. Мне потребовался мой неразлучный товарищ; я вас позвал, и вы явились на зов, памятуя о нашем старом девизе: «Все за одного, один за всех». Мое преступление, Портос, состояло в том, что я поступил как отъявленный эгоист.

– Вот слово, которое мне по сердцу, – перебил его Портос, – и раз вы действовали исключительно в своих интересах, я никак не могу сердиться на вас. Ведь это вполне естественно!

И с этими словами Портос пожал руку старого друга. Столкнувшись с таким бесхитростным душевным величием, Арамис почувствовал себя ничтожным пигмеем; второй уже раз приходилось ему отступать перед неодолимой мощью сердца, которое гораздо могущественнее, чем самый блестящий ум. Безмолвным и крепким пожатием ответил он своему верному другу.