— А-а, Андрюша! Давай присоединяйся!

— Ты охренел?! — ствол пистолета уставился на ухмыляющуюся рожу Сумскова.

— Брось пушку, Андрюша… Это же прикольно!

— Отпустите ее! Вы все арестованы!

— В самом деле? — Сумсков нагло смотрел в лицо сержанту.

«Наркоманы» зашевелились. Щуплый слез с девушки. Его член крючком торчал вверх.

— Ты че, мент? Хошь, мы тебя тут уроем?

— На пол! Всем лежать! — приказал Михайлов.

Щуплый схватил со стола большой мясницкий нож. Он собирался им воспользоваться чуть позже, разделывая тело девушки, но раз этот мент сам напросился!..

Жестко хлестнул выстрел. Пуля развернула щуплого, ударив ему в плечо. Но движимый злым духом, он не почувствовал боли и, выправившись, пошел на Михайлова. Жахнул второй выстрел. Теперь в грудь. Щуплого отбросило назад, он ударился об стол. Краем глаза сержант поймал быстрое движение Сумскова. Сумскова выхватил пистолет из кобуры. Третий выстрел. Сумсков схватился за бок. На форменной куртке расплылось темное пятно. Бора отпустил руки жертвы и попятился назад. На секунду он испугался. Но затем властный окрик злого духа заглушил в нем всякое чувство страха. Урча, как разъяренный медведь, Бора пошел на сержанта.

— Стоять! — закричал Михайлов.

Он кричал, стараясь прогнать чувство смятения и испуга, которое испытал, столкнувшись с таким поведением людей. Но Бора не слышал окриков. Он шел, упиваясь невиданной силой, вдруг влившейся в его слабое обрюзгшее тело. Шел, чтобы своими руками удавить наглого мента, посмевшего помешать их забавам. Голос Князя придавал ему уверенности и силы.

Михайлов выстрелил. Пуля толкнула Бору в грудь. Голая грудь Боры дернулась, как студень. Из раны под сердцем толчками потекла кровь, но Бора не почувствовал боли. Его тело словно пропитали наркотиками. Вид текущей крови только раззадорил Бору. Издав звериный рык, Бора кинулся на милиционера. Сержант выстрелил в упор. Пуля попала Боре в лицо. Бора изумленно распахнул глаза. Он больше не слышал голоса Князя. Постояв секунду, Бора тяжело опрокинулся на спину.

Прыщавый скинул с себя обнаженную девушку и соскочил со стола. Это отвлекло Михайлова. Он не видел, как лежащий в углу Сумсков приподнялся на локте и поднял пистолет. Вместе с грохотом выстрела какая-то сила ударила сержанта о косяк двери. Он ощутил рвущую боль в правом боку. Сумсков выстрелил еще раз. Пуля расщепила дверь левее головы сержанта. «В голову! Эту мразь нужно бить только в голову!» — понял Михайлов. Оставляя кровавый след на дверной косяке, сержант опустился на пол и выстрелил два раза подряд. Одна пуля попала Сумскову чуть ниже шеи, вторая влетела в рот. Голова капитана запрокинулась на перебитых позвонках. По подбородку потекла кровь, делая Сумскова похожим на только что перекусившего вампира. Сумсков ударился головой об стену и остался лежать неподвижным мешком.

Истекающий кровью Михайлов держал на мушке прыщавого. Прыщавый подхватил мясницкий нож и бросился на сержанта. Но раньше Михайлов успел выстрелить. Пуля попала прыщавому в лоб. Его мозги кровавыми соплями брызнули по стенам и потолку. Прыщавый обмяк и повалился на пол.

После шока оклемался щуплый. Держась руками за стол, он поднялся на ноги. Боек пистолета щелкнул вхолостую. Патроны в обойме закончились. «Перезарядить не успею», — подумал Михайлов и, отталкиваясь локтями, пополз в коридор. Щуплый шел на него с ножом. Михайлов бросил руку за пазуху. Там все было в крови. Он нащупал в кобуре запасную обойму, но выхватить ее не успел. Щуплый ударил его ножом. Нож вонзился в руку сержанту, которой он прикрыл грудь. Над Михайловым нависла тупая рожа зомби. Щуплый занес нож для нового удара. «Ну вот и все!» — подумал сержант.

В этот момент раздался пронзительный женский крик. Голова щуплого ткнулась в живот сержанту, словно собиралась клюнуть его напоследок. Из головы щуплого торчало лезвие большого разделочного топора. Недавняя жертва насилия стояла перед Михайловым и дрожала будто в лихорадке.

«Спасибо, девушка…» — прошептал Михайлов, чувствуя, как холодные волны океана подхватывают его и уносят в какую-то темную даль.

После двухчасового стояния на Дворцовой площади толпа двинулась к набережной и дальше к Петропавловской крепости. Камеры милицейского наблюдения не смогли выявить организаторов этого варварского шествия. Записных вожаков не было. То тут, то там кто-то выкрикивал какие-то призывы, и толпа будто по команде шла в нужном направлении. Одержимые смели кордон из грузовиков на Дворцовой набережной и двинулись к Троицкому мосту. Полковник Крицкий ожидал подкрепления. Как жадное чудовище, вкусившее крови, толпа становилась все более агрессивной. Она затянула в себя и растерзала еще двух милиционеров. Пикирующие с неба ящеры заставили разбежаться толпы зевак, собравшихся на Невском проспекте. В результате давки погибло несколько человек. После инцидента на площади милиция не отваживалась на открытые столкновения. Вслед за толпой следовали милицейские машины. С Петроградской стороны подтягивались дополнительные милицейский силы, но о дальнейших намерениях толпы никто не мог сказать ничего определенного.

Под увертливым петербургским ветром Земнухов летел в Александро-Невскую лавру. Ветер наваливался на машину сбоку, стараясь вытолкнуть тяжелый «Ленд-Крузер» на встречную полосу. Водитель с трудом удерживал машину. Решение ехать в лавру пришло в голову Земнухову совершенно неожиданно. Факты, отложившиеся в памяти в последние дни, вдруг сложились в цельную картину. В городе разгулялась нечистая сила. Ничем иным как бесовским наступлением генерал не мог объяснить убийства, совершенные в корпорации, и сегодняшний марш зомбированной молодежи. Одержимые не боялись ни пуль, ни газа. Человек в нормальном состоянии не мог так себя вести. Генерал понял, что одними милицейскими мероприятия в данном случае не обойтись. Требовалось вмешательство структур, способных сообщаться с невидимыми силами.

Из задумчивости генерала вывел вызов по рации. Полковник Крицкий говорил быстро и возбужденно:

— Толпа растерзала еще двух сотрудников! Это не люди! Это звери! Я отдам приказ стрелять!

— Успокойтесь, полковник! Губернатор запретил открывать огонь. Используйте все возможные спецсредства.

— У меня есть план. Я хочу загнать их всех на Троицкий мост и запереть там. Если будут сопротивляться — поскидывать всех в воду!

— Остановите толпу на мосту. Но никакой крови! Никакой крови — я вам приказываю!

— Я постараюсь, — ответил Крицкий. Рация умолкла.

Джип генерала подкатил к Александро-Невской лавре. Удивительная тишина и умиротворение царили здесь, будто не было вокруг огромного мегаполиса, охваченного властью злобы и темной ярости.

«Если настоять теперь, губернатор примет решение. Крицкий прав, проще всего толпу запереть на мосту. И если они двинуться, развести мост. Но сколько жертв это повлечет? Завтра эти молодые люди проснуться и скажут: «Что же мы наделали!» Но ведь завтрашнего раскаяния для них может и не наступить. Они не смогут раскаяться по той простой причине, что умрут сегодня. Умрут, даже не осознав того, за что их убили. Пойду к настоятелю. Это не займет много времени. Обрисую ситуацию и спрошу совета, чьих это рук дело», — подумал Земнухов, выбираясь из уютного салона джипа. Он сам не верил, что очутился здесь. Воцерковленным человеком Земнухов себя не считал. В церковь заходил обычно перед камерами телевидения, когда требовалось сформировать положительное общественное отношение к партии власти, к которой по должности принадлежал генерал. Подобным образом поступал каждый мало-мальски заметный руководитель. Ибо в мире российской демократии, отстроенной с пресловутыми национальными особенностями, иначе существовать было просто нельзя.

С архимандритом Александром, настоятелем Александро-Невской, лавры генерал Земнухов познакомился на торжествах вступления в должность губернатора Санкт-Петербурга. Торжество было обставлено с неимоверной помпой. На инаугурацию губернатора были приглашены не только митрополит Ладожский и Санкт-Петербургский Владимир, но и другие высокопоставленные представители духовенства, среди которых находился и архимандрит Александр. Земнухова представили архимандриту. Первое впечатление от общения с этим человеком у Земнухова сложилось самое благоприятное. Архимандрит Александр был крепкий мужчина высокого роста с окладистой черной бородой. Его карие глаза с живым интересом взглянули на генерала, а рукопожатие вышло теплым и дружественным. Во второй раз Земнухова с архимандритом Александром свел криминальный случай. Из Троицкого собора пропал золотой крест, украшенный драгоценными камнями. Архимандрит Александр тогда позвонил лично Земнухову, и генерал пообещал взять расследование кражи под свой контроль.