— Как это сделать? — в отчаянии воскликнул Нильский. Он все еще пытался освободиться от тесного обруча короны. Обруч короны так глубоко врезался в голову, что кое-где лопнула кожа.

Но Гагтунгр не обращал внимания на мучения своего раба. Коронация его нового адепта состоялась.

«Подумай. Научись слышать слова духов. Прояви железную волю. Решись на поступок!» — напутствовал Нильского планетарный демон.

В воздухе перед Нильским вспыхнул огненный знак. Нильский не понял, что означает эта руна. Знак вспыхнул ярче и красным лазером полоснул по глазам губернатора. Нильский вскрикнул. Все вокруг погрузилось в темноту, и только этот знак неотступно стоял перед глазами. Нильский подумал, что ослеп. Но когда поднес руки к голове, сразу все понял. На голове у него был золотой шлем. Дисплей в шлеме погас, и наступила полная темнота. Губернатор сорвал шлем и увидел себя стоящим перед зеркалом в туалете. На лбу у него запечатлелась узкая красная полоска, а в глазах все еще дрожал непонятый огненный знак.

Над толпой одержимых прозвучал короткий клич. Одержимые перешли на бег и вбежали на Троицкий мост. Они бежали быстро, как молодые волки. В конце Троицкого моста за баррикадой из двух бронетранспортеров приготовились к бою омоновцы из отряда майора Попова.

— Братья! Надо спешить, иначе прольется кровь, — обратился отец Александр к крестному ходу.

Около тридцати слушателей Духовной академии и монахов лавры шли по набережной Кутузова, чтобы помолиться за освобождение душ несчастных одержимых.

— Отец Александр, там опасно! Я вышлю вперед автоматчиков, — сказал генерал Земнухов.

— Никаких автоматчиков! — запретил архимандрит. — Мы идем спасать, а не убивать. Да поможет нам слово Божье!

— Вы можете попасть под огонь. На мосту бронетранспортеры. Им приказано стрелять на поражение.

— Так остановите это! Это ведь в вашей власти, — сказал отец Александр генералу. Он шел впереди крестного хода с большой хоругвью Казанской Божьей матери.

Земнухов вызвал по рации подполковника Крицкого:

— Без моего приказа не стрелять! Мы с крестным ходом идем к Троицкому мосту.

— Я получил прямой приказ губернатора. Ваш крестный ход для этих скотов, как мертвому припарка, — резко ответил Крицкий.

— Полковник, там могут быть и ваши дети!

— Эти дети растерзали пятьдесят человек! Если их не остановить, они убьют еще многих!

— Эти люди невменяемые. Они не отдают отчета в своих действиях. Мы идем, чтобы помочь им.

— Мне кажется, вы тоже не в своем уме, товарищ генерал. Я больше не подчиняюсь вашим приказам. Губернатор назначил меня командовать этой операцией.

— Вы пожалеете, Крицкий. Ваше упрямство повлечет новые жертвы.

— Не надо меня уговаривать. Я знаю, что делаю, — полковник отрубил связь.

Крицкий увидел, что зомби побежали к мосту. Два бронетранспортера и взвод бойцов ОМОНа в конце моста были для толпы одержимых все равно, что мышь на пути великана.

— Попов, слышишь меня? — наплевав на все позывные, Крицкий вызвал по рации командира ОМОНа, удерживающего Троицкий мост и подходы к крепости.

— Вас слышу, — отозвался майор.

— Только взойдут на мост — стреляй! Им только что было дано последнее предупреждение. В случае крайней необходимости можешь задействовать гаубицу в крепости. Там есть боевые снаряды.

— Вас понял, — лаконично ответил Попов.

Прошедший Чечню и не раз повидавший смерть майор Попов не позволял себе предаваться эмоциональным рассуждениям. С точки зрения холодного профессионализма он одинаково легко мог нажать на спусковой крючок, целясь в толпу демонстрантов или держа на мушке вооруженных террористов. Но сегодняшний инцидент Попов переживал в душе тяжело и напряженно. Стрелять приходилось не в бандитов и террористов, а в подростков и юношей, среди которых вполне могли оказаться и дети тех, кто нес службу по охране правопорядка.

— Я слышал, генерал Земнухов ведет какие-то переговоры? — спросил Попов.

— Какие, к черту, переговоры! С кем их вести?! Генерал привез монахов, идет с крестным ходом. Полное безумие! У меня приказ губернатора открыть огонь, а там генерал со своими монахами! — дал волю раздражению Крицкий.

— Может, подождать, чем все закончится?

— Чего ждать?! — взорвался Крицкий. — Монахов порвут так же, как порвали ОМОН на площади. Видел, какая идет толпа!

— Что если поднять мост? — предложил майор.

— А где ты раньше был, майор! Они уже на мосту. Теперь держи мост. Только в крайнем случае отходи в крепость. Там вам будет спокойнее, чем нам.

— Не уверен, — с сомнением произнес майор. — Похоже, крепость одна из главных целей этой толпы.

— Вот и обороняйте ее. Ваша задача — остановить толпу на подходах. Если сдадите крепость, я лично отдам вас под суд! — Крицкий резко закончил разговор и выключил рацию.

Однако предложение майора запало ему в голову. Крицкий попытался связаться со службой мостов. Никто не отвечал. Будка операторской Троицкого моста находилась в сотне метров. «Надо развести мост. Это единственный способ остановить толпу. И пусть это дерьмо валится в воду!» — подумал Крицкий. Он отключил рацию и телефон. С него было достаточно всяких дурацких распоряжений. Прихватив двух бойцов ОМОНа, полковник побежал в операторскую моста.

В сером небе над Невой кружили черные точки. Это были рамфоринхи и птеродактили. Внезапно ящеры развернулись и полетели к набережной.

— Идем быстрее! — приказал полковник сопровождающим его милиционерам.

Они побежали по бетонному склону к операторской. Ящеры построились клином и прибавили скорость. Крицкий обернулся и увидел, что роботы летят прямо на него.

— Стреляйте! — крикнул полковник омоновцам.

Припадая вперед, он побежал по склону набережной. У него за спиной короткими очередями ударили автоматы.

Бойцы прикрывали полковника. Над ними кружили три механических ящера. Пули сбили пластмассовую оболочку с тел рамфоринхов и птеродактилей, но стальные скелеты ящеров остались невредимы и продолжали с гудением кружить над омоновцами. Двухметровый рамфоринх ударил железным клювом одного из омоновцев и сбил его на землю. Второй милиционер выпустил длинную очередь в голову этого ящера. Череп ящера развалился пополам, брызнули стеклянными осколками объективы видеокамер. Ослепленный рамфоринх упал и волчком закрутился на земле. Второй ящер выбрал момент и спикировал на омоновца сзади. Стальной клюв угодил милиционеру в затылок, и он как подкошенный рухнул на землю.

Третий ящер выбрал своей целью Крицкого. Полковник бежал по самой кромке воды. Ящер налетел на него сзади. От сильного толчка полковник упал в воду. Подняться он не смог. Мешала острая боль в ноге.

— Помогите кто-нибудь! — закричал Крицкий.

Он пополз, отталкиваясь здоровой ногой. Рамфоринх приземлился и, шаркая по бетону распластанными крыльями, наступал на Крицкого. Полковник выхватил табельный пистолет и несколько раз выстрелил в робота. Пули разбили пластмассовую морду ящера. На Крицкого уставились выпуклые глаза-линзы механического чудовища. Пистолет в руке полковника щелкнул, выстрелив последний патрон. Рамфоринх полз на Крицкого. Перед лицом полковника с лязгом щелкал металлический клюв. Прицельный взгляд объективов с красным отливом не предвещал ничего хорошего.

— Нет! — закричал Крицкий.

Он метнул в ящера опустевший пистолет. Рамфоринх качнул головой, будто не одобряя действий полковника, и с размаху вонзил клюв в лоб Крицкому. Полковник коротко ойкнул и замер. Ящер выдернул клюв из головы Крицкого и равнодушно оглядел набережную. Он выполнил свою программу и мог больше не торопиться. От оцепления на помощь полковнику спешили несколько милиционеров. Они открыли ураганный огонь. Пули защелкали, рикошетируя от парапета и бетонного склона набережной. Рамфоринх разбежался и, сильно взмахнув крыльями, взмыл в воздух. Установив радиосвязь между собой и «Большим Братом», ящеры полетели к Петропавловской крепости.