Огрызаясь из башенных пулеметов, оставшиеся три бронетранспортера попятились назад. В воздухе метнулись огненные вспышки, и сразу три боевые машины вспыхнули факелами. С брони скатывались охваченные пламенем бойцы. Одержимые обтекли подожженные машины и продолжили свое наступление. Путь их лежал к Александро-Невской лавре, куда с другой стороны Невы стремились роботы-динозавры.
В радиоэфир ворвался голос Земнухова.
— Ты что делаешь? — кричал генерал Крицкому. — Тебе мало тех жизней, что мы положили на Дворцовой?
— Я не отдам им город! — огрызнулся Крицкий.
— Я же просил, дай мне полчаса! Сейчас монахи пойдут крестным ходом…
— Какие монахи! Эти зомби даже пулеметов не боятся!
— Отведи немедленно все силы с Невского! Положишь бойцов и ничего не добьешься!
— Посмотрим… — закусив губу, ответил Крицкий. — У меня есть приказ губернатора.
Земнухов в сердцах отключил рацию. С Крицким невозможно договориться. С трудом сдерживая в себе раздражение, Земнухов вернулся к архимандриту и монахам. Монахи и слушатели Духовной академии разворачивались на Миллионной напротив Троицкого моста.
— Губернатор отдал приказ стрелять по толпе. Боюсь, это может иметь самые катастрофические последствия, — сообщил Земнухов архимандриту.
— Это уж точно. Насилие разожжет огонь зла. Дьявол и смерть только и ждут, чтобы собрать свою жатву.
— Вы готовы, отец Александр? — спросил Земнухов.
До последней минуты генерала грыз червь сомнения: не сошел ли он с ума, что привез сюда священнослужителей. Но отец Александр был спокоен. Только взор его карих глаз приобрел еще большую глубину.
— Мы пойдем с молитвами и хоругвями. С Невского двинется второй крестный ход нашей братии.
— Я боюсь за вас, отец Александр, — признался Земнухов, — мы, конечно, прикроем вас огнем с БТРов, но…
— Не смейте стрелять, — твердо сказал настоятель, — этим вы только принесете новые жертвы злу. Мы примем любую участь, что ниспослана нам Провидением, но свой долг выполним.
— Я не ошибся, отец Александр? Это действительно одержимые?
— В любом случае вы поступили верно, что обратились к церкви. Мы будем молится, чтобы Бог помог этим несчастным.
— Тогда в добрый час, отец Александр! Времени у нас мало, они захватывают город.
— С Богом! — ответил архимандрит. Кивнув генералу, отец Александр, направился к монахам, уже собравшимся в колонну с вознесенными над ней хоругвями и крестами.
Третий поток одержимых через Адмиралтейский проспект вышел на площадь Декабристов. Одержимых пытался задержать заградительный отряд патрульно-постовой службы. Милиционеры открыли стрельбу. Зомби побежали прямо на пули. И при виде этого безумного и неостановимого людского потока милиционеры просто разбежались.
Зомби остановились у памятника Петру I. Бронзовый всадник с головой, покрытой зеленой патиной, попирал змею. Это не понравилось одержимым. Из толпы вытолкнули какого-то паренька.
— Иди! Ты — маг!
Паренек почувствовал в себе такие силы, что, казалось, мог поднять в воздух и перенести на новое место статую царя.
— Прикажи ему, чтобы шел с нами! — сказали новоиспеченному магу.
Парнишка сконцентрировался. Он почувствовал императора, почувствовал его душу, душу коня и даже растоптанной змеи. Сейчас он был господином над всеми этими душами и мог вернуть их в позеленевшую бронзу.
«Душа императора Петра! Хочешь ли ты освободиться из своего вечного заточения и пойти вместе с нами? Именем князя Гагтунгра, я предлагаю тебе жизнь в бронзе, покуда она не рассыплется в прах», — воззвал маг к императору.
Бронзовый всадник повернул голову. Глаза императора обрели зрение. Он видел город, видел свое творение, и восторг от величественности сделанного охватил его. До последнего времени Петр томился в ледяной глыбе в Друккарге. Но в момент осады города душа императора была освобождена и встала на защиту Друккарга. Когда с Друккаргом было покончено, душа императора обрела свободу. Ее наказание в аду закончилось, а в рай подняться она еще не могла. И вот маг именем планетарного демона Гагтунгра предложил императору новое воплощение.
«Царь Петр, ты будешь жить в этой бронзе. Ты будешь жить в веках и наблюдать творение рук твоих, видеть, как оно расцветает и набирается сил. Твой народ будет слышать тебя, повиноваться тебе и поклоняться истинным и неоспоримым поклонением. Все это я могу дать тебе. Ты, император, заставишь уважать твою державу униженную и оскорбленную в последние годы. Ты наполнишь ее новым смыслом и величием, а твоя душа обретет вечное пристанище в этой статуе. Выбор за тобой, великий государь!»
«Что ты хочешь за это?» — спросил Петр.
«Зачем тебе топтать змею? Отпусти ее. Змея мудра. Она станет тебе верным советником. Ведь не по своей же воле ты топтал змею. Это просто замысел скульптора, который хотел стать мудрее самого Господа».
Бронзовая голова императора со скрипом наклонилась. Под ногами императорского коня извивалась от боли змея. Змея была большая и черная. Подняв голову, она смотрела на царя удивительно умным и пронзительным взором. Она умоляла отпустить ее. Петр натянул поводья. Конь взбрыкнул и переступил ногами. Змея вильнула телом, стараясь вывернуться из-под бронзовых копыт коня. Конь заржал и, мотнув головой, потерял под копытами ползучего гада.
Петр поднял голову. Сквозь плотные облака к нему пробился луч света. Царь увидел себя со стороны. Перед ним промелькнула вся его земная жизнь. Затем картины земной жизни сменились темнотой и мучительной неподвижностью заточения в Друккарге. Петру привиделось его чудесное освобождение из ледяного плена и оборона города от сатанинских полчищ. Петр вспомнил, как стоял на самом высоком бастионе внутренней цитадели и кидал огромные камни в варваров. А затем когда жидкие металлы Свинцовой реки сомкнулись над вершинами самых высоких башен Друккарга, император пережил еще одну смерть. Его метущийся дух летал под сводами подземного мира и не находил выхода. Это было второе его мытарство после заточения в ледяную глыбу в цитадели Друккарга. Но именно в это время Петр понял, что может быть спасен. И только он подумал об этом, как очнулся в бронзовой статуе.
Змея поднялась по ноге коня и обернулась вокруг туловища царя. Змей воздел голову и доверчиво положил ее на плечо императора. Глаза змея заискивающе и льстиво смотрели в лицо царя. В голове императора зазвучал мягкий прельщающий голос. Змей обещал императору Петру новую земную жизнь. Бронзовой статуе придут поклониться все от мала до велика. Царь вновь будет править своей страной и своим городом. Он сделает Россию сильной и триумфатором поведет ее к новым победам. Новое правление императора будет столь долгим, сколь долгим будет существование бронзы, простоявшей уже более двухсот лет.
Петр размышлял. Он вновь чувствовал жизнь. Он видел землю под солнечным светом и не хотел терять этого. Он мог жить на земле жизнью позеленевшей бронзовой статуи и совершить много подвигов и важных дел. Но Петр знал, с кем ведет диалог, и не хотел оказаться в сетях своих прошлых ошибок. Перед императором встало лицо сына, царевича Алексея. Последний допрос царевича. Петр знал, что приговорит сына к смерти. Сына, которого сам простил недавно. Его сын перенес все пытки и издевательства. Ради чего? В то время Петр знал ответ: ради России, ради империи, ради великих дел его отца. Но был ли его сын врагом России? Как царь мог нарушить свое слово?
«Прости, Алеша! Прости, сынок!» — жгучая слеза потекла по щеке императора, оставляя на бронзе зеленый след.
Ряженными хороводами прошли перед взором Петра шуты в дурацких масках и колпаках, изображающие попов и монахов. Они кривлялись и пели похабные частушки. Потные объятия потаскушек в клубах табачного дыма, из которых хотелось вырваться только сейчас, но не тогда. «Нет! Нет! Нет! Господи Боже! Прости меня!» — кричала душа императора. Она не желала возвращения в жизнь, отравленную мерзостным влиянием змея. Не для того было дано Петру очищение Друккаргом, чтобы повторить свои шибки. И как ни льстил царю свернувшийся вокруг его шеи змей, Петр нашел в себе силы преодолеть его искушения.
