Два могучих заклинания встретились и оба пали. Атакующий заряд и преграда “лопнули”, родив ударную волну такой мощи, что Невкусной Каше пришлось всеми четырьмя конечностями вцепиться в рельсы, чтобы устоять, а вот горничная удержалась лишь потому, что в следующую секунду вернулась антимагическая аура и её дрон вновь обрёл способность “мыслить”.

И первым делом он употребил эту способность, чтобы пальнуть из своей рельсовой пушки прямиком в центр масс злого божества.

Всё это достаточно сильно повлияло на хватку Перлуши, чтобы Светлая Лешая могла себе позволить вырвать шею из зубов, качнуться хорошенько, снимая себя с клешни хвоста, да не забыть голосом активировать вирусный контур.

— Кавада адавра!

Понятное дело, что вирусу было не под силу справиться с богиней, но он мог дать секунду-другую, необходимую той версии воплощения Хаоса, чья внешность её напоминала человеческую, чтобы стащить противницу с рельс за несколько мгновений до того, как там промчался поезд, так и не успевший затормозить.

Лешая и Перловка вместе скатились с поросшего травой холма в кучу пластиковых бутылок и пустых жестяных банок, где Светлая поспешила рассечь Тёмную на много-много-много самостоятельных кусков, лишая ту возможности централизованно бороться с вирусом.

— Хорошая! — взмах. — Плохая! — ещё удар. — Главное! — клешня вновь со свистом прошла сквозь воздух и плоть там, где противница хранила собственный запас кислоты. — У кого сверчок!

Некоторые из отсечённых кусков не были поражены вирусом, а потому с ходу демонстрировали умение да готовность отрастить отростки и даже лапки, чтобы умчать прочь. Побег первого из них Лешая прервала, попросту наступив сверху.

Понятное дело, оставить без внимания всё это попросту нельзя, а потому, Светлая подготовилсь к поглощению: кожа на щеках порвалась до самых ушей, челюсть выпала из суставов, а вместо слюны с уголков рта стекала ядрёная кислотная алхимоза. Капельки её срывались к земле, где нещадно выжигали всё, чего коснутся, от жалких клочков чудом выживающей в этих гиблых местах травы, до казалось бы несокрушимых цветастых боков жестяных банок.

Движения Лешей окончательно потеряли хоть какое-то подобие человечности. Она стала похожа на хищное чудовище, вторгшееся в нору лисицы и намеревающееся не упустить ни одного из детёнышей. Её не останавливало ничто. Ни размеры поглощаемой добычи, ни угол, под которым следовало извернуться, чтобы успеть поймать намеревающийся сбежать кусок Перловки. Дополняли этот эффект два ярких белых потока, произрастающих из спины там, где некогда были крылья: это Светлая выжигала в пустоту каждое из воспоминаний Тёмной, чтобы не думать над тем, куда их встроить, и не опасаться, что сделанные доппельгангером выводы исказят мировосприятие, обратив и без того неблагую богиню в нечто, куда как более опасное и мерзкое.

Маленькая русовласая горничная некоторое время кружила над полем боя, затем наконец решилась спуститься и обратиться к победительнице.

— Броня?

Левый глаз Лешей неестественным образом скосился в сторону горничной. Богиня и не думала прерывать трапезы.

— Броня, ты в порядке?

— В полном, — набитый рот не мешал Светлой говорить громко и чётко. — Всё благодаря тебе, солнце.

Горничная облегчённо вздохнула, приложив руку к груди.

— Я рада. Прежде, когда тебя так искажало, это значило, что ты стала одержимой.

— То было прежде, — богиня резко выставила удлинившуюся в полтора раза руку в сторону, накрывая убегающий кус хвоста противницы. — Одержимость в прошлом. Теперь эта сила моя и только моя. Нет нужды беспокоиться. Я абсолютно в своём уме.

— Как меня зовут?

— Что? — не поняла Лешая.

— Как меня зовут?

Мощная челюсть богини раздробила кусок черепа противницы. Длинный вёрткий язык скользнул внутрь и принялся сгребать мозг и семена.

— Ты мне не доверяешь, малыш?

Русовласка попыталась выполнить что-то, напоминающее попытку гневно топнуть ножкой, но манипуляторы дрона помешали. Зато трикоптер опустился чуть ниже.

— Ты одержима!

— Нет, — синее око богини смотрело прямо в васильковые глаза смертной.

— Тогда почему ты не помнишь моё имя?

— Простой берсерк, дорогая, — попыталась успокоить её Светлая. — Бой был тяжёлым. Много моих плоти и воспоминаний ушли в землю. Такое бывает. Я просто не хотела, чтобы ты волновалась.

— Ладно, — вздёрнула собеседница острый носик. — А как зовут тебя?

— Что это за вопрос? — склонила голову на бок Лешая, не прекращая работать челюстями.

— Хороший вопрос. Ты ведь научилась прятать ядро своей личности. Так скажи, как тебя зовут? Если ты — это ты, то у тебя не будет проблем с самоидентификацией.

— Броня.

— Это я обратилась к тебе. А фамилия?

— Печенько.

— Нет! — возмутилась горничная.

— В смысле “нет”? — искренне удивилась богиня. — Моя фамилия — Печенько. Я в этом уверена.

— Твоя фамилия — Глашек! — на глазах русовласки наворачивались слёзы. — Броня Глашек! Будущая Броня Маллой! Зануда, пытающаяся казаться циником, но на самом деле очень отзывчивая и добрая! Ты всегда пыталась казаться хуже, чем есть, но ты так плохо умеешь притворяться, что люди вокруг видят истинную тебя и не задумываясь идут следом, потому что уверены, что ты скорей сожжёшь себя, чем дашь пострадать невинным.

Богиня метнулась мимо плачущей горничной и на ходу перехватила деловито шагающую прочь автономную мышцу соперницы.

— Так разве я не осталась прежней? Разве я не сожгла себя во имя других? Разве не это на самом деле делает меня мной? Что есть имя? Его вы мне можете подсказать. Но станет ли Перловка более мной, если будет звать себя Броней Глашек, но при этом ради развлечения отрывать головы детям на глазах их матерей? — спокойно вопросила Лешая. — Я есть я. Как ты меня не назови, именно это и определяет мою личность, разве нет? И главное мне удалось сохранить. Раны излечатся, повреждённая одежда сменится, а имя вы напомните мне. Так почему ты плачешь, малыш? Разве у тебя имеются причины сомневаться в том, что я сохранила главное?

Острый носик горничной громко шмыгнул, а затем девушка утёрла его пистолетом и обернулась через плечо, натянув на лицо сияющую улыбку, фальшивую и разом искреннюю, ведь она прятала боль за истинной заботой.

— Прости глупую эмоциональную Илегу, Броня. После этой лекции у меня не осталось ни единой крупицы сомнений, что ты — это ты. Как всегда всё так по полочкам разложила… я помогу тебе вспомнить всё. И если ты забыла что-то пикантное… думаю, приятно удивишься вновь, как в первый.

Лешая застыла в неестественном положении, изучая внимательным взглядом пространство вокруг. Ей не хотелось позволить какому-то чересчур живучему кусочку Перловки сбежать и принести основной сети хотя бы жалкий осколок знаний.

— У нас на это будет время в графике? — поинтересовалась богиня.

Илега презрительно фыркнула.

— Знаешь, а вот привычку обламывать романтик всякими скучными обязанностями ты могла бы и потерять где-нибудь! — сказала она. — Найдётся. У тебя сейчас будет свидание с любовницей твоего будущего мужа, а затем до самого утра ты абсолютно свободна, если ты понимаешь, о чём я.

— Понимаю, дорогая, понимаю, — клешня с размаху вонзилась в почву и сомкнулась зубцами на червеобразном куске плоти противницы. — Я хтонически устала. Буду счастлива на время забыть о рутине.

1.

Илеге то и дело приходилось одёргивать Броню, когда та начинала задавать слишком много вопросов о работе. Дескать, в ближайшие дни Лешей не полагается думать ни о чём, кроме предстоящей свадьбы. В смысле, можно немного порассуждать о Перловке, намеревающейся эту свадьбу сорвать, но это потом. Не ранее, чем завтра с утра. А сегодня не могло быть ничего ответственней лесбооргии. Иначе маленькая русовласая горничная обратится в злую-злую домину и накажет непослушную богиню. Без права на стоп-слово.