«В. Г. — Часть картины снималась на Кавказе, а потом мы поняли, что можно без особых физических затрат снимать и в крымских горах. Я там сделал такую ледяную гору, и мы продолжали там снимать. Там удобно, там тепло.

М. Ц. — Художник Михаил Заяц говорил мне, что помимо участия в том маленьком эпизоде в Крыму, Высоцкий приезжал просто в гости к Говорухину на съёмки в Кабардино-Балкарию…

В. Г. — Нет, я не помню этого. Я помню только его приезд в Крым»[114].

Таким образом, вопрос о других визитах Высоцкого в гости к С. Говорухину во время съёмок «Белого взрыва», видимо, можно считать закрытым — их просто не было.

Как ни странно, совсем простой вопрос — о том, каким образом Высоцкий и Влади оказались в гостях у С. Говорухина, — в литературе начинает обрастать фантастическими подробностями.

Вспоминает второй режиссёр картины Владимир Сенаткин:

«Доснимали фильм в Алуште. Сюда на огонёк к Говорухину заехал Высоцкий. По дружбе тот предложил ему крохотную роль политрука, на которую перед тем без проб уже был утверждён директор картины Галкин (военная форма сидела на Галкине, как влитая). Неожиданно появилась Марина Влади. Она совершала круиз на теплоходе с остановкой в Ялте. Схватила такси, рванула в Алушту. Они недавно только поженились. Сидим, ужинаем. Вдруг вызывают Галкина. Возвращается, успокоительно показывает: всё обошлось. Оказывается, за Мариной Влади бросились в розыск соответствующие органы: иностранцам нельзя отклоняться от маршрута. Галкин уговорил их подождать до утра, гарантировав её утреннюю отправку на пароход в Ялту»[115].

В мемуарной литературе о Высоцком неточности и ошибки встречаются весьма нередко, но В. Сенаткин, кажется, установил новый «рекорд». Во-первых, в Алуште фильм не доснимали, работа над картиной только начиналась. Во-вторых, у Высоцкого роль не политрука, а капитана. В-третьих, Марина Влади не была на круизе отдельно от мужа. В-четвёртых, Высоцкий тогда ещё не был её мужем. Вопреки свидетельству мемуариста, брак был зарегистрирован 1 декабря 1970 года, то есть, через полтора года после описываемых событий. В-пятых, никто из «органов» в погоню за ней не бросался. Вот такие бывают воспоминания…

Прав В. Сенаткин только в одном: иностранцам действительно не разрешали отклоняться от маршрута. В СССР (как и в нынешней России) въездную визу давали с указанием городов, которые можно было посетить.

Работавший на картине Валерий Логвинов даёт гораздо более точную информацию:

«Высоцкий приехал к нам в Крым с Мариной Влади. Ей разрешили отдыхать, в Ялту разрешили приехать. Но не разрешили ездить посмотреть весь Крым. Так по-секрету мы взяли катер прогулочный. Небольшие, как у нас в Одессе, „трамвайчики" морские. Марина надела свои очки. И вот этот катер под видом выбора натуры для съёмок объехал весь Крымский полуостров»[116].

Таким образом, история прибытия Высоцкого в лагерь киногруппы и история его пребывания там в течение нескольких дней утрачивает ореол таинственности, но легенды на этом не кончаются. Одна из них касается самой роли Высоцкого.

«Он играл своего комбата естественно и просто, играл, как жил — комбат был таким, каким он, Володя, его себе вообразил, — писал Л. Елисеев. — Когда заработала съёмочная камера, Володя делал всё естественно, без перебора, с внутренней уверенностью и знанием образа. Наверное, сказывалось здесь и то, что он вырос в семье военного и даже какое-то время жил в воинской части»[117].

Разумеется, в воинской части Высоцкий никогда не жил (в 1947–1949 годах он жил с отцом и мачехой в немецком городе Эберсвальде, где жили и другие семьи офицеров, служившие в расположенной там части), но дело даже не в этом. Если не смотреть фильм, то из воспоминаний Л. Елисеева складывается впечатление, что у Высоцкого была большая роль, а не крошечный эпизод, в котором он произносит несколько коротких фраз. Играть там было попросту нечего. Зачем понадобилось мемуаристу множить легенды о Высоцком, — совершенно непонятно.

Итак, все неувязки разобраны, найдены ответы на все вопросы. Кроме, пожалуй, одного. С экрана Высоцкий говорит не своим голосом. Кто же его переозвучил?

Я обратился к директору музея Одесской киностудии В. Костроменко. Вадим Васильевич пообещал мне помочь, но, увы… «Я пересмотрел все документы, все платёжные ведомости. Из документов совершенно невозможно понять, кто переозвучил Высоцкого», — сказал он мне.

Ну что ж… Раз даже документы киностудии не содержат информации по интересующему нас вопросу, значит, он навсегда останется без ответа. К сожалению, не все загадки имеют решение…

В этом фильме Высоцкому сыграть не довелось, хоть режиссёр и хотел видеть его в главной роли. «Я попробовал Володю на роль разведчика в военно-патриотическом фильме, постановкой которого директор Одесской киностудии надеялся реабилитировать своё доброе имя после„Опасных гастролей"», — вспоминал постановщик фильма Г. Юнгвальд-Хилькевич.

…В Госкино о моём выборе даже разговаривать не стали: «Мы Вам дали снять Высоцкого в „Опасных гастролях" потому что он поёт. А что этому ужасному артисту делать в„Дерзости"?» (Был утверждён Коля Олялин — белокожий блондин с водянистыми глазами, актёр из первого состава Красноярского ТЮЗа)»[118].

Справедливости ради надо сказать, что Н. Олялин был вовсе не таким плохим актёром, как представляет его Г. Юнгвальд-Хилькевич, и на его счету немало отличных киноролей. Но в одном режиссёр прав: «Дерзость», получившая приз на международном фестивале в Праге за лучшую режиссуру в номинации приключенческих фильмов, могла бы выиграть от участия в ней Высоцкого. Не сложилось…

Для этого фильма Высоцкий написал две песни, обе они звучат в картине, где их поют сам Высоцкий и актриса Театра на Таганке Н. Шацкая.

«В съёмках говорухинского фильма „Контрабанда" поначалу участвовали я и Володя, — вспоминала Н. Шацкая. — Там должна была звучать песня на его стихи. И вдруг он предложил мне спеть эту песню дуэтом. Сначала мы поехали к композитору, и где-то часик я посидела, поучила слова. И после этого уже была поездка в Дом звукозаписи на улице Качалова. (Очень важная подробность: долгие годы среди коллекционеров считалось, что фонограмма делалась на Одесской киностудии. — М. Ц.)

Всего было записано три варианта. В первом пел один Володя. Во втором — одна я. И в третьем — вместе. А он был очень деликатен. Он говорит: „Надо Нину поставить поближе к микрофону!" И получилось, что я прозвучала громче, а он ушёл на второй план. Мы спели красивое танго о любви двух океанских лайнеров, которое начиналось строчкой: „Жили-были на море". А это было в дни, когда в Театре на Таганке случился один из юбилеев (23 апреля считается днём рождения Театра на Таганке. — М. Ц.). Мы готовили, накрывали столы, потом гуляли всю ночь. А утром надо было лететь на самолёте как раз на съёмку в другой город, где мы с Володей по сценарию поём на палубе это танго. Хорошо, мы молодыми были, здоровыми, утром я прилетела и только попросила режиссёра дать мне поспать два часика. А у Володи в это время был роман с Мариной Влади, и он уехал как раз на океанском лайнере с ней. И снялась только я. И в фильме я стою одна и пою двумя голосами. А кое-где только его голос.

Кстати, Володе очень понравился наш дуэт. И он тут же, при записи первой песни, предложил мне записать вторую —„Сначала было слово". И мы её действительно с ходу записали»[119].