Девушка проследила за тем, как отец отнесется к этой идее, и с удовольствием отметила легкую улыбку у него на губах. Мысль о том, что он будет председательствовать на таком празднестве, пришлась ему по вкусу, ликуя, решила она.
Бальдемар вновь уселся на место и, судя по выражению лица, задумался. Щедро плеснул себе в бокал бренди и, не торопясь, принялся потягивать его. Затем нахмурился, и Ребекка вся подобралась, ожидая категорического отказа.
— Возможно, честь судить поединок лучше предоставить посланнику короля Монфора, — вдруг пробормотал он.
Ребекку настолько изумило это заявление, что ей понадобилось несколько мгновений для того, чтобы оценить полный смысл сказанного. «Я добилась своего», — ликующе подумала она. И тут же поспешила вслух выказать свою радость.
— Король пришлет посланника на мою помолвку? — изумилась она, хотя, сказав это, тут же вспомнила, что нечто подобное уже обещал ей Рэдд. Правда, тогда она была так расстроена, что пропустила его слова мимо ушей.
— Разумеется, — важно ответствовал барон. — Он прибудет сюда, чтобы ратифицировать изменение порядка наследования. Ведь не думаешь же ты, будто Монфор допустит, чтобы один из самых могущественных баронов в его королевстве выдал замуж единственную дочь, а Корона не прислала бы на эту церемонию своего представителя. — Улыбнувшись, он поглядел на дочь через ободок бокала. — Что ж, мы устроим для него настоящее представление.
— Благодарю тебя, отец! — воодушевленно воскликнула Ребекка. Она подошла к отцовскому креслу, склонилась над ним и поцеловала барона в щеку. — Это будет замечательный праздник. Все увидят, как я счастлива и какой у меня чудесный отец.
— Только позаботься о том, Ребекка, чтобы сыграть вою роль с достоинством, — строго заметил он. — Ты ведь уже не дитя.
— Конечно, отец, — торжественно пообещала она.
С блудливой и хмельной ухмылкой на устах барон жестом отослал ее прочь. Ребекка с трудом удержалась от того, чтобы не умчаться из отцовского кабинета вприпрыжку.
— Спокойной ночи, отец.
— Спокойной ночи.
Осторожно прикрыв за собой дверь, она сделала пару шагов по коридору и скользнула в собственные покои. Лишь очутившись у себя в спальне, она позволила себе расхохотаться в полный голос, затем пустилась в пляс, приговаривая:
— Получилось! Получилось!
— Что получилось, милочка?
Из дверей в кладовку показалась нянюшка.
Ребекка ничего не ответила ей, но бросилась к старушке, обвила ее даже в такую жару изрядно утепленный стан и увлекла нянюшку в пляску. Когда она, наконец, остановилась, у обеих кружилась голова и обе весело смеялись.
— Да чтоб тебе! — шутливо протестовала нянюшка. — Вот уж не ждала от тебя подобного поведения!
На следующее утро во всем замке закипела работа. Слуги даже не стали дожидаться, пока соизволит встать мучающийся похмельем барон. И если в холодных лучах утреннего солнца Бальдемар на трезвую голову и раскаялся в своем согласии на затею, придуманную Ребеккой, он никому не дал знать об этом. Да все равно дело уже вышло у него из-под контроля.
Нянюшка, решив, что веселье Ребекки объясняется предстоящей помолвкой, радостно ухватилась за идею «живых шахмат». Она даже, порывшись, как следует, в глубинах памяти, вспомнила о том, что ее собственная бабка рассказывала о подобной церемонии.
— Как чудесно! — чуть закашлявшись, воскликнула она. — И все ради моей малышки!
Еще до рассвета новости распространились по всему замку, и многие из челядинцев добровольно предложили Ребекке свои услуги при подготовке к церемонии. Ребекка завербовала в число своих сторонников и Рэдда, предусмотрительно постаравшись подчеркнуть в разговоре с ним главным образом игровую сторону задуманного представления, но, также, проследив за тем, чтобы он поверил, что на карту поставлена ее девичья гордость. И вот постельничий уже тоже рылся в старинных книгах и просматривал хроники давно минувших лет, чтобы разузнать побольше о костюмах игроков и «фигур» и о том, в каких креслах должны сидеть игроки. Старинные книги полностью подтверждали то, что Клюни успел рассказать Галену, и Рэдд, в свою очередь, проникся энтузиазмом, радуясь, что задуманное Ребеккой забавное предприятие отвлекло ее от грустных мыслей.
— Странно, — тем не менее, заметил он. — Уж не потому ли ты в детстве так сильно заинтересовалась шахматами?
— Ты хочешь сказать, я решила набраться опыта?
— Не совсем так, — поправил ее наставник. — Потому что на этот раз тебе предстоит потерпеть поражение.
— Мне придется проиграть себя, — радостно согласилась Ребекка перед тем, как ненадолго проститься с Рэддом.
Предпринятые Рэддом поиски инвентаря и экипировки, необходимых для «живых шахмат», оказались не слишком успешными. Хотя речь о таком представлении шла в нескольких книгах и в паре случаев даже сопровождалась иллюстрациями, единственные деловые записи на сей счет были полуторастолетней давности. И в них не значилось ни где хранится инвентарь, ни что с ним сталось.
— И все же, — подумал Рэдд вслух, — не так уж много мест, куда можно спрятать такие крупные вещи, как эти кресла. И если они до сих пор в замке, мы непременно отыщем их.
Он созвал подчиненных и велел им отправиться на поиски.
Между тем, подчиняясь указаниям Ребекки, несколько солдат уже начали размечать гигантскую доску на площади перед замковыми воротами, то есть под открытым небом. Один из добровольных помощников вспомнил времена, когда ему приходилось зарабатывать себе на хлеб каменщиком; именно он и отмерил квадратную площадку, каждая сторона которой составляла восемь шагов, а, отмерив, разделил ее на шестьдесят четыре поля. Все это сопровождалось глубокомысленными замечаниями и подчеркнуто важным поведением, предназначенными для зевак. В каменистую и изрядно затоптанную землю вогнали деревянные колышки, соединяя их, по земле пропустили веревку. Прошло немало времени и понадобилось немало усилий, прежде чем получившаяся конструкция снискала одобрение былого каменщика, но, в конце концов, результат удовлетворил мастера, и тогда они переключились на то, чтобы закрасить поля в черно-белую клетку. С белым цветом никаких проблем не возникло. Соли в баронате имелось более чем достаточно: взяв самый грубый помол, солью засыпали половину шахматных полей и, полив ее водой, получили белую блестящую корку.
К этому времени на площади и в ее окрестностях собралась уже порядочная толпа, привлеченная слухами о каком-то странном начинании, и большинству солдат пришлось заниматься тем, чтобы удерживать зевак — в особенности малолетних — от того, чтобы те не топтались на уже размеченной площадке. Между делом солдаты с превеликой охотой объясняли всем и каждому, кто соглашался их выслушать, какая это замечательная штука — «живые шахматы», подчеркивая при этом, что главные роли — за вычетом, разумеется, роли Народной Королевы — предстоит сыграть им самим, по восемь пехотинцев с каждой стороны. Общие ожидания только усилились после того, как было объявлено, что наряду с «живыми шахматами» народу будет задан пир. Перспектива бесплатной выпивки и закуски в сочетании с тем, что важные господа выставят себя полными идиотами на глазах у всего народа, оказалась на редкость притягальной. Скоро стало совершенно ясно, что большинство обитателей Крайнего Поля явятся посмотреть на то, как «пленят» Ребекку.
В конце концов, даже начальник замковой стражи оторвал свой зад со своей любимой скамьи в любимом кабаке и прибыл посмотреть, что же такое затевают его подчиненные. Именно он на пару с бывшим каменщиком и нашел решение проблемы, как и чем, следует закрасить черные поля доски. Угольную пыль и труху к тому времени уже успели отвергнуть — от них слишком много грязи, — а ни до чего другого пока не додумались. И тут кому-то в голову пришла счастливая мысль. На окраине города возвышалась искусственная насыпь, образовавшаяся в те дни, когда в этих местах добывали железо и серебро. Гряда сейчас сплошь поросла сорной травой, но под ее покровом по-прежнему пряталось немало камешков и обломков угольно-черной породы, именуемой базальтом. И вот уже множество лопат вгрызлись в насыпь в поисках сокровища, о котором жители города давно успели позабыть.