— Извини, — тихим голосом попросила она.

— Какие-то шарлатаны набили тебе голову смехотворным вздором…

Рэдд заставил себя остановиться, чтобы собственная ярость не подмяла его под себя окончательно.

— Она сказала мне, чтобы я запомнила буквы, и… — начала было Ребекка, но он взмахом руки заставил ее замолчать.

— Если у тебя есть хотя бы капля здравого смысла, ты обо всем этом забудешь. А также забудешь обо всем, что ты прочитала в этой книге.

— Но там сказано кое-что…

— То, что ты прочитала здесь, это древняя история, — вновь перебил он ее. — Мифы и легенды. И это не имеет абсолютно никакого отношения к событиям наших дней.

— Но…

— Я отказываюсь далее обсуждать эту тему, — строго произнес постельничий. Он поставил книгу на полку, закрыл шкаф, запер его. Потом вновь обратился к Ребекке: — Отныне тебе запрещается посещать библиотеку в мое отсутствие. Поняла?

— Да.

«Ты не имеешь права так со мной поступать», — подумала она.

— А теперь уходи отсюда, — ледяным голосом приказал он.

Ребекка, не произнеся в ответ ни слова, вышла.

Ребекка шла, сама не понимая куда. Какое-то время спустя, уже придя в чувство, она обнаружила, что находится в потайной комнате наверху Восточной башни. Инстинктивное желание спрятаться привело ее именно сюда.

День за окном стоял сырой и холодный. Старая крыша в нескольких местах протекала, свирепствующий в комнате сквозняк делал ее особенно стылой, но Ребекка наедине со своим несчастьем ничего этого не замечала. Она понимала, что ее доверительные взаимоотношения с Рэддом уже никогда не восстановятся в полной степени, но понимала она и то, почему он с такой неохотой всегда разговаривал с ней о древних легендах и волшебстве. Оба они теперь узнали друг о друге неопровержимую истину: Рэдд понял, что она способна на двуличие и обман, а сама Ребекка поняла, что он сознательно скрывал от нее сведения, которые непременно оказались бы в ее жизни определяющими.

И по-прежнему в голове у нее звучали слова и предложения из книги «Под солью».

«Город Дерис и гробница короля Тиррела». Отныне и то, и другое уже не были для нее всего лишь преданием. Они стали столь же реальны, как ее собственный дом, ведь она побывала там. И, разумеется, Тиррел был прославленным королем, жившим в незапамятные времена, и его смерть в отсутствие законного наследника послужила причиной жестокой и кровопролитной гражданской войны. Ребекка до сих пор не осознавала того, что он погребен в Дерисе, а, поняв это, удивилась тому, что об этом умалчивают все книги по истории, которые она читала. Но куда больше ее волновал вопрос о том, когда он умер. Произошло ли это непосредственно перед тем, как на город обрушилась соль? Или раньше? «…погребенный на дно морское…» Только теперь этот город был погребен не на дне морском, а под толщей соли.

«…люди стали хладнокровными подводными существами…»

Отвратительные скелеты и призраки, которых она видела, жили в соли точно так же, как рыбы живут в воде.

«…великая битва вернула его на поверхность земли…» А не может ли он восстать еще раз, протомившись столько столетий под чудовищной тяжестью соляных образований? А если так, то не начнется ли новая битва?

«…Добро и Зло… сцепились в смертельных объятиях…

Дитя Паутины, Око Ночи, Слезы Вселенной…»

Все три имени звучали судьбою, но только одно из них — Око Ночи — более или менее соответствовало ситуации, в которую попала сама Ребекка. По крайней мере, Прядущую Сновидения можно в каком-то смысле назвать и так.

«…она жила на берегу моря…»

Ребекка жила в доме на краю соляных равнин. И само название отцовского удела — Крайнее Поле — только усиливало эту связь, так что и остальные совпадения с ее собственной судьбой не могли быть всего лишь случайными.

«…единственная дочь жестокого барона-вдовца…

…Ребекха…

…ее смерть…»

Ребекка содрогнулась, почувствовав, что попала в ловушку, тем более ужасающую, что она не могла ни разглядеть ее, ни прикоснуться к ней; в ловушку настолько не существующую, что выбраться из нее так же трудно, как отогнать руками ветер. Ей захотелось отказаться от обрушившихся на нее знаний, убедить себя в том, что все это неправда, что все это с ней никак не связано… ей захотелось — но поступить так она не смогла.

«Но почему именно я, — мысленно взмолилась она. — Почему все это появляется в моих сновидениях, если мне не дано познать, что это значит?»

Отчаяние накатывало на нее, как физически ощущаемая волна. Ей казалось, будто вся ее жизнь отныне полностью вышла у нее из-под контроля. Разнонаправленные силы, воздействуя на нее, разрывали ее на части: Бальдемар с его алчностью и тщеславием, Фарранд и Крэнн с их кознями, возможно чреватыми изменой, Таррант с его встречными происками и завуалированными намеками, Санчия с ее двусмысленными назиданиями, Рэдд с его сердитым всеотрицающим упорством.

— Ну а как же я? — простонала она вслух. — Или меня никто так и не захочет спросить?

Голос ее прозвучал хрипло, и она раскашлялась. На ее вопросы ответа не было. Из дальнего конца комнаты на девушку сумрачно и безучастно поглядывал неподвижный монах.

«Мне необходимо вновь заглянуть в эту книгу», — подумала она, и одна мысль эта заставила ее задрожать. «Неужели мне действительно хочется это узнать? Но ведь я сойду с ума, если не узнаю». Она понимала, что ей ни в коем случае не удастся добиться своего, пока Рэдд столь решительно противостоит и противится малейшему ее интересу к данной теме. И добиваться новой встречи с ним сейчас слишком рано.

После долгих и мучительных хождений по кругу в попытке решить эту проблему Ребекка вспомнила и другую загадку, про которую прочитала в книге «Под солью». Камни Окрана тоже были загадкою, но эта загадка не имела для девушки столь персонального характера, и Ребекка с радостью предалась размышлениям о ней, требующим интеллектуальных усилий и не требующим эмоциональных.

«Они должны иметь большое значение, — подумала она. — Они из Дериса… И я видела их во сне. И может быть, если мне удастся расшифровать их…» Она порылась в карманах, но так и не обнаружила листка со своими записями. «Но не могла же я потерять его!» В последний раз она держала его в руках, когда понадобилось вписать недостающие буквы.

Ребекка попыталась вспомнить эти буквы, но к собственному ужасу поняла, что все позабыла. Уныние девушки еще усилилось. За окном между тем стало темнеть, причем дождь лил по-прежнему. Ребекка ощутила приближение приступа лихорадки, ее бросало то в жар, то в холод. Горло страшно болело, хотя она и не придавала этому никакого значения. Она даже не подняла глаз, когда дверь в комнату открылась и с зажженной лампой под промокшим чуть ли не насквозь плащом со смотровой площадки в комнату вошла Эмер.

— О Господи, Бекки. Что это ты тут делаешь во тьме? — Она подошла поближе и пристально посмотрела на подругу. — С тобой все в порядке? Выглядишь ты неважно.

Ребекка подняла голову, и в глазах у нее был такой ужас, что Эмер содрогнулась.

— В чем дело? — воззвала она, присев возле подруги на колени и взяв ее холодные руки в свои. — Что случилось?

Медленно и с запинками Ребекка поведала ей о том, что вычитала в книге, и о том, на чем именно вынуждена была прерваться. И хотя говорила она тихо и хрипло, не было никаких сомнений в том, что она верит собственным словам. Эмер заставила себя хотя бы попытаться приободрить подругу и разогнать ее страхи, но и сама в глубине души поняла, что это безнадежное дело.

— Все это всего лишь древние россказни, собранные в книгу, — начала было она. — И только из-за того, что…

Ребекка перебила ее:

— Только не пытайся заморочить мне голову, Эмер. Твой отец уже делал это, но я поняла, что он испугался. Мне необходимо дочитать эту историю до конца. Может быть, тогда я пойму, чего, собственно говоря, от меня ждут.

После долгой паузы Эмер смирилась с собственным поражением.