«Неужели с тех пор действительно прошло пять лет?» — удивлялась теперь Ребекка. Кое-что из происшедшего в дни коронации запомнилось ей так четко, словно случилось только вчера.

Она заставила себя отвлечься от воспоминаний и сосредоточилась на разговоре, подслушанном ею несколько часов назад. Им с Эмер удалось скрыться с «места преступления» незамеченными, но с тех пор они с подругой не виделись. А Ребекке отчаянно хотелось поговорить с кем-нибудь об услышанном. Уже несколько часов она провела наедине с самой собой и собственными мыслями и теперь жутко обрадовалась, услышав, как отворяется дверь. Личико Эмер показалось в образовавшейся щелке.

— Можно войти? — Эмер выглядела весьма озабоченной.

Ребекка пригласила ее, но, пока Эмер подходила к ней, дверь раскрылась снова и в комнату буквально ворвалась нянюшка. Поздоровавшись с обеими девушками, она сразу же направилась к Ребекке, неся ей какое-то дымящееся варево.

— Выпей, — распорядилась она, подавая чашку. — Сразу почувствуешь себя лучше.

Ребекка подозрительно посмотрела на густой отвар, потом перевела взгляд на нянюшку.

— Нечего мне чувствовать себя лучше, — отказалась она. — Со мной и так все в порядке.

— Да уж, конечно, — огрызнулась нянюшка. — Раз ты сама так считаешь. А ведь тебе отлично известно, что сегодня утром ты должна была оставаться у себя в теплой комнате, а не торчать на сырой и холодной башне. Если бы у меня были силы, я бы сама туда забралась, чтобы согнать тебя вниз.

Она на мгновение замолчала, и Ребекка поспешила воспользоваться этим, чтобы, вставив слово, попытаться сбить ее с толку.

— Ну, что я тебе говорила! — воскликнула она. — Что-то я про это ровным счетом ничего не помню.

За спиной у нянюшки Эмер прошептала:

— Дай ей о тебе позаботиться. А потом пусть проваливает.

— А прошлой ночью, — продолжила старуха, — ты сказала мне, что у тебя болит горло.

— Не говорила я этого. Да и домой вернулась поздно, — запротестовала Ребекка. — И сразу же легла в постель. Я тебя даже не видела.

— Тебе, нянюшка, все это, наверное, приснилось, — с улыбкой заметила Эмер.

Нянюшка несколько растерялась, ее недавняя уверенность пошла на убыль.

— Да уж, плохо дело, если человеку даже выспаться, как следует, не дают, — посетовала она. — Что-то еще будет?

Ребекка с Эмер переглянулись; им не терпелось, чтобы старуха оставила их наедине. Но та вроде бы никуда не спешила. Напротив, оставалась в комнате и медленно, неодобрительно покачивала головой.

— Прибыл кто-то из королевских людей, — сообщила она, в конце концов. — Приехал из Гарадуна. Сейчас его кормят на кухне. — Она, судя по всему, уже забыла, ради чего пришла, и сейчас настроилась поболтать. — Он привез личное письмо от самого Монфора, так говорят.

Девицы изо всех сил попытались разыграть изумление.

— Ну и о чем это письмо? — поинтересовалась Эмер.

— Болтают, конечно, разное, — ответила нянюшка. — И я, понятное дело, ни во что такое не верю, — поспешила добавить она. — Все это для охальников и бездельников, которым нечем больше заняться. — Она сделала паузу, затем, хитровато прищурившись, выложила главное: — Кажись, солнышко, он проведал, что ты свободна. Кажись, сам хочет на тебе жениться!

— Ты что, с ума сошла, нянюшка! — воскликнула Ребекка.

Эмер и вообще громко расхохоталась.

— Да только он такой, словечка не скажет, — продолжила нянюшка.

— Кто?

— Гонец, кто же еще… Ну да все равно интересно, к чему это.

К отчаянию обеих девиц она тяжело опустилась в кресло, явно не собираясь возвращаться на кухню за новыми слухами. Однако ей пришлось подняться с места, когда в комнате появился новый гость.

Им оказался Скаттл; одетый в парадную форму, кончиками пальцев правой руки он удерживал на весу маленький металлический поднос. На подносе абсолютно ничего не было, и, тем не менее, Скаттл балансировал им с чрезвычайной осторожностью, медленным шагом ступая в комнату. Эта как бы торжественная поступь бросалась в глаза тем сильнее, что все его тело двигалось, казалось, по всем направлениям сразу, причем конечности изгибались под самыми неестественными углами. А вот ногами он топал как на параде. И это, в сочетании с тем обстоятельством, что лицо у Скаттла было иссиня-багровым, а взгляд стеклянным, означало, что он за обедом явно злоупотребил горячительными напитками. Неуверенно остановившись на самой середине комнаты, дворецкий по-прежнему удерживал пустой поднос в полной неподвижности, тогда как все его тело ходуном ходило словно сотрясаемое невидимым ветром. Но если бы весь поднос был заставлен наполненными до краев рюмками, из них не пролилось бы ни капли.

Скаттл огляделся по сторонам и только тогда осознал, что в комнате находятся три женщины, взирающие на него с любопытством. Дворецкий встал во фрунт, открыл, было, рот, собираясь что-то сказать, и тут же закрыл его. Он начисто забыл о том, зачем сюда прибыл.

— В чем дело, Скаттл? — строго спросила Ребекка.

Тот принялся шарить в унылых закоулках своей памяти, дергая то за одну ниточку, то за другую в надежде за что-нибудь ухватиться. «Бренди, — подумал он. — Выпить еще бренди». Хотя нет, не то. Это он уже проделал. Минуты и события предшествующей жизни замелькали у него перед глазами — а он-то думал, что такое случается с человеком лишь перед самой смертью. На него напал мгновенный страх. «Необходимо срочно выпить», — подумал он… Письмо! Что еще за письмо? Бальдемар отреагировал на получение письма вспышкой гнева. Хотя нет, и не это тоже, потому что об этом позаботился Рэдд. Сообщение! Вот в чем дело! Какое-то сообщение… Сообщение, адресованное… но, начиная отсюда, он опять все забыл.

— Ты пришел ко мне, — с трудом сдерживая смех, подсказала Ребекка.

Эмер меж тем отвернулась к окну, ее плечи тряслись от беззвучного хохота.

Ребекка! Наконец-то рыба, которую он ловил, затрепыхалась на крючке и тут же оказалась подсечена и вытащена на поверхность.

— Сообщение, — отрывисто произнес Скаттл. — Твой отец… приглашает тебя… отужинать… нынче вечером… у него в покоях… госпожа моя, — после некоторого раздумья добавил он.

— Спасибо, — ответила она. — И это все?

— Да, госпожа моя.

Ему искренне хотелось надеяться, что это и впрямь так.

— Что ж, Скаттл, можешь идти, — разрешила Ребекка, бросив взгляд на Эмер, которая вновь повернулась лицом к собравшимся и явно над чем-то призадумалась.

Скаттл, описав в воздухе некоторое подобие пируэта, сделал шаг вперед. Вследствие чего едва не налетел на дверцу стенного шкафа. Постоял какое-то время, прикидывая, не выйти ли ему через эту дверь, потом, однако, раздумал и вновь развернулся к входной двери. Еще несколько попыток, в ходе которых он получил пару-тройку ушибов, — и Скаттлу удалось-таки очутиться у двери. Не уронив и даже не наклонив удерживаемого в руке подноса.

В подобном состоянии Скаттл, покидая помещение, придерживался тактики, свойственной рассерженной мухе. А именно — налетать (в его случае это звучало метафорически) на каждый попадающийся навстречу предмет, пока, по теории вероятности и методом тыка, он не оказывался там, где ему было нужно, то есть на этот раз в коридоре. Где он теперь и исчез.

— Пойди, нянюшка, и позаботься о нем, — попросила Ребекка. — Он ведь может серьезно ушибиться.

И как бы в подтверждение ее слов из коридора послышался звук глухого удара.

— Чего же еще ждать, если он ничьими опивками не брезгует?

С явной неохотой старая нянюшка тоже собралась на выход.

— Особенно когда ему случается допить то, что приготовила ты, — заметила Ребекка, искоса поглядев на чашку с отваром, которую принесла старуха.

Нянюшка предпочла пропустить это замечание мимо ушей. Она вышла и закрыла за собой дверь.

— Недурно сработано, — отметила Эмер. — Да и из этих двоих получится совсем неплохая парочка.

Девушки замолчали, как будто припоминая, ради чего, собственно говоря, решили встретиться.