— Ну вот видите, я же предупреждал. Немного терпения… — укоризненно проворчал он.

Я был с ним полностью согласен, хотя он не сказал, где мне это терпение взять. Я полежал немного с закрытыми глазами, шум в голове утих, и я снова открыл глаза. Рядом с врачом стояла женщина. Ей было лет тридцать, серо-голубые глаза были широко распахнуты, огненно-рыжие волосы торчали во все стороны, над левым уголком рта — маленькая родинка. Даже еще не вполне придя в себя, я заметил, что ее лицо когда-то подверглось безжалостному анализу, были сделаны соответствующие выводы, и наверняка нынешний, весьма привлекательный, конечный эффект был результатом немалого труда и женщины, и ее компьютера, и визажистов; я также был уверен, что в каких бы отношениях я с ней ни был, мне не удалось бы увидеть ее в «натуральном» облике.

Полулежа, я смотрел на нее снизу. Меня удивила форма ее ноздрей — изящные, вытянутые овалы, может быть, даже не овалы, а закругленные на концах щели, самые узкие, какие я когда-либо видел. Я по-идиотски таращился на ее нос и молчал, не доверяя собственному разуму и органам речи. Она тоже молчала, разглядывая меня столь же внимательно, но — даю голову на отсечение — по совершенно другой причине. «Да Сильва» кашлянул и отошел в сторону. Я подмигнул и улыбнулся женщине, не переставая лихорадочно размышлять, что означает ее присутствие здесь. Множество золотистых и черных цепочек на ее шее и груди зашевелились, когда она тряхнула головой, собираясь сказать нечто, на что никак не могла решиться. Доктор, похожий на Да Сильву, смешал микстуру и подсунул ее мне под нос. В ноздри ударило облачко воздушных пузырьков.

— Выпейте. Уверен, у вас сейчас шумит в голове. Скоро перестанет, но прежде всего вам необходим долгий, укрепляющий сон, часов на пятнадцать.

— Но, может быть, я всё же успею узнать, что произошло? Где я?..

— Это я… То есть это я виновата. — У женщины оказался приятный голос, слегка хриплый, словно от избытка крепких сигарет, но она наверняка не курила. У меня начало посасывать там, где всегда обычно зарождается никотиновый голод. — Я слишком резко открыла дверцы своего «баджера» и ударила вас по голове…

— Три крупных шишки! — радостно дополнил «Джош». — Похоже, что вы получили дверцей по голове, а потом еще добавили о кузов и тротуар.

В голове у меня снова зашумело. Оба моих собеседника расплылись в воздухе, затем изображение снова стало резким. Я облизал губы и решил хоть что-то сказать. Оказалось, что это не так легко, но я все же выдавил из себя:

— Надеюсь, краска не повреждена, я не хотел бы в первый же день звонить в страховую компанию…

— Побеспокойтесь лучше о себе, — посоветовал врач. — Потребуется новая покраска в нескольких местах или шпаклевка, по крайней мере временно. Ну, — он весело посмотрел на женщину, — я побежал, Вэл. — И, обращаясь ко мне: — Спите…

Словно загипнотизированный его словами, я провалился во тьму.

Меня разбудило болезненное давление на мочевой пузырь. Я осторожно сел, вглядываясь в окружавшую меня темноту. Вспомнить, где я нахожусь, не составило для меня никаких проблем, но определить, что находится вокруг, было невозможно — плотные шторы полностью перекрывали свет. Борясь с нарастающей в геометрической прогрессии естественной потребностью, я поднес к лицу левую руку. Второй час ночи. Я огляделся по сторонам; сердце подпрыгнуло, когда мне показалось, что в углу возле двери сидит кто-то с сигаретой во рту, и лишь несколько мгновений спустя я сообразил, что маленький красный огонек — это светодиод на панели телефона. Если бы не полный мочевой пузырь, я рискнул бы подслушать хозяйку, но сейчас важнейшей моей задачей было найти туалет.

Я сел, осторожно опустив ноги на холодный деревянный пол. Дверь находилась где-то справа, но я не был в этом настолько уверен, чтобы рисковать еще одной шишкой. И у меня не было времени. Тихо постанывая, я встал, сделал два неуклюжих шага к окну, нащупал и поднял штору, а затем, лавируя среди мебели, вышел из комнаты. На противоположной стороне коридора была еще одна дверь. Мысленно поскуливая, а может быть, и не только мысленно, я добрался до нее, нащупал выключатель и, ослепленный ярким светом, бросился к унитазу. Мне пришлось на него сесть, настолько у меня закружилась голова, но это того стоило. Минуты через две я отважился открыть глаза и осмотреться, но ничего интересного не увидел — классическая ванная комната, нейтрально-белые полотенца, немного косметики, мужской и женской, возможно оставленной предыдущими гостями. Катушка зубной нити, гель после бритья, и рядом — «Единственный Действенный и Безопасный Для Окружающей Среды Крем-Депилятор». Я попытался рассмешить самого себя, представив себе собственное лицо, намазанное «ЕДиБДОСКД», но чувство облегчения в мочевом пузыре не приносило душевного спокойствия. Слишком много всего, причем слишком внезапно и внепланово, произошло за последние — я еще раз посмотрел на часы — десять часов. Я облегченно вздохнул и вдруг почувствовал, что ванную заполняет резкий запах мочи с характерным лекарственным оттенком. Вскочив на ноги, я бросился к всё еще открытой двери, закрыл ее и спустил воду и лишь затем подошел к зеркалу, чтобы тотчас же об этом пожалеть.

Бедняга Скотти!

Небритая физиономия с глубокими и обширными синяками под глазами. Гигантская шишка над правым глазом. Я дотронулся до нее, и ей это явно не понравилось. Я попытался прикрыть ее волосами, но для этого мне потребовалось бы их вдвое больше, чем имелось в наличии. Ничего не поделаешь. Оставив глаз в покое, я ощупал голову. Так, как и сказал доктор — еще две шишки, но где им было тягаться с той громадиной на лбу!

Открыв кран, я плеснул немного воды на шишку, сполоснул стакан и выпил холодной воды, оказавшейся куда вкуснее типичного содержимого нью-йоркского водопровода. Я зевнул — шишка предостерегающе запульсировала. Я подошел к двери и прислушался. Тишина. Не особо скрываясь, но и не слишком демонстративно, я вышел из ванной, погасив свет и не закрывая дверь. Лампочка на телефоне всё еще светилась. Долгий ночной разговор. Может быть, она советуется с адвокатом, что делать с собственноручно изувеченным до потери сознания человеком?

Может быть…

Или…

Я обошел столик с пустой вазой, прошел, почти не замедляя шаг, мимо тумбочки с телефоном, лег и погрузился в размышления. Вернее, собирался погрузиться, но не успел. У меня лишь мелькнула какая-то единственная мысль, но прежде чем я схватил ее за хвост, она шмыгнула прочь, и я рухнул в пустоту.

Меня разбудила боль — это Шишка Номер Один среагировала на прикосновение к углу подушки. Я сразу же всё вспомнил, и мне удалось удержаться от рефлекторно-мазохистских попыток ощупать череп. Отбросив плед, я сел. Что-то перекатилось внутри черепной коробки, оставив после себя кратковременную вспышку боли. Я немного поморгал и почувствовал, что снова готов действовать.

В качестве пункта первого я вспомнил, что уже две недели не курю и что это очень больно; сразу же засосало где-то во внутренностях, словно от жуткого голода, которого не могут удовлетворить перец, сахар, карри, мята, орехи, батоны, пиво, лакрица, травы доктоpa Пратакаера, сосновый экстракт, желе из водорослей, чили, сухая колбаса, морская капуста, речной окунь, сахарная вата, шоколад, жевательная резинка и так далее, и так далее… Лишь нездоровый, смолистый, вонючий, клейкий, коричневый, канцерогенный никотин. Я пососал собственные щеки, они оказались не слишком вкусными, да и не могли быть — в конце концов, я сосал их уже несколько десятков лет.

Чтобы подавить приступ сочувствия к самому себе, я встал и подошел к окну. Залитый ливнем асфальт, ряды автомобилей — мимо проехал какой-то «комбо», забрызгав собственный зад и бока припаркованных машин; посмотрев на небо, я подумал, что в такую погоду хорошо может быть только лягушкам. В комнате сразу сделалось холоднее, я потер руки, но это ничего не дало, ходить же в одеяле не относилось к числу моих любимых занятий, так что оставался лишь горячий душ, и именно это я и выбрал. Где-то на середине мытья, когда, поливая спину кипятком, я одновременно чистил зубы одной из приготовленных на этот случай щеток, у меня вдруг закружилась голова, и, чтобы не рухнуть лицом вниз, пришлось резко сменить температуру воды и сесть на дно ванны.