— Ах ты сукин сын! Ты за всё это заплатишь. Не думай, что отделаешься газовой камерой. Время от времени мы приводим в исполнение особые приговоры, и еще ни разу не было, чтобы осужденный не умолял о том, чтобы ему сократили предсмертные муки хотя бы до недели.

Стивен Уиттингтон-Това спокойно смотрел мне в глаза. Он не боялся, совершенно не боялся. Он был полностью уверен: что бы я ни сказал, что бы ни сделал — это никак не будет угрожать ему лично.

— Ты это сегодня уже говорил, — спокойно сказал он.

Он всё так же сидел, вытянув ноги далеко перед собой, расслабленный, может быть, мертвый? В душе он давно уже был мертв.

— Ну что ж, мне пора. Жаль, что вам я не могу обеспечить по-настоящему спокойных снов…

Он вытянул руку и выстрелил в Грега.

Я не смотрел в ту сторону. Я выл, словно раненый зверь.

Он перевел руку чуть правее и прицелился в меня.

Темное отверстие ствола вдруг заполнило все пространство передо мной…

Мне страшно хотелось спать, просто жутко. Но я не мог позволить себе подремать, ибо на это потребовались бы целые сутки. Я запер распечатку в сейф и вышел на улицу. В этой резиденции я уже чувствовал себя как дома. После почти трех месяцев можно привыкнуть. А привычка часто является источником ошибок; пересилив себя, я достал из кармана мини-комп и проверил охрану, затем план на день. И то и другое было в порядке.

Я потащился к бассейну, зевая, сбросил одежду и встал на бортик. Переждав два зевка, я прыгнул в воду, но не предвидел того, что третий зевок настигнет меня уже в полете. В итоге я свалился в воду с широко раскрытым ртом и закашлялся, поскольку даже я, Оуэн Йитс, не умею дышать как рыба.

Я едва не утонул, хорошо, что глубина здесь составляла всего три метра, а расстояние до берега — два. Но всё равно появился один из охранников, обрадованный тем, что хоть что-то происходит. Он выволок меня на берег и стукнул по спине так, что я едва не выплюнул собственные легкие. Если бы у меня была искусственная челюсть, мне пришлось бы искать ее в кустах по другую сторону небольшого леска.

— Шеф… кхе!.. приедет вовремя… кхе?!.

— Да, — ответил он, спокойно и бесстрастно глядя на меня. Если его и рассмешило мое приключение, то это было скрыто настолько глубоко, что заметить что-либо было невозможно. Он слегка скосил глаза, посмотрев на маленький экранчик под козырьком фуражки, над левой бровью. — Уже идет.

— Ты не можешь смотреть на монитор левым глазом, не двигая правым? — спросил я.

Наверное, когда я научусь жить с осознанием того, что кто-то может одержать надо мной верх, пирамиды встанут на острие, а повернутые в прошлом веке течения сибирских рек вернутся в прежние русла без вмешательства человека.

— Прошу прощения? — Он слегка наклонил голову.

— Нет, ничего. — Я еще немного покашлял, поскольку мне казалось, что кашель отлично прогоняет сон. Я прошел через ряды вращающихся валиков массажера под бдительным взглядом охранника. — Он уже здесь? — спросил я, увидев, что он показывает в сторону аллеи.

Охранник кивнул. Я вышел из клетки, в которой мое тело бомбардировали мощные потоки воздуха. Мне уже было немного лучше. Откуда-то притащился Монти, зевая на ходу. Я энергично потер голову — странно, но, похоже, это до сих пор приводило его в беспокойство. Почему? Почему он ворчал и смотрел при этом на охранника?

Дуглас Саркисян и Ник Дуглас стояли на террасе. Начальник охраны что-то быстро докладывал, словно не желая, чтобы я услышал, как он на меня жалуется. Я его не боялся — кроме сегодняшнего случая в бассейне, о котором ему доложили камеры с фуражки охранника-спасителя и другие, в большом числе расположенные по всей территории, со мной не происходило ничего экстраординарного.

Но никто не смеялся.

— Идем, — сказал я и пошел первым. Естественно, слышно было лишь тихое постукивание когтей Монти. Когда мы уселись в просторном подземном кабинете, Дуглас достал мини-диск и положил на стол. Монти улегся носом в сторону южного угла и вытянулся на полу. Я с трудом удержался от того, чтобы пригладить волосы. От размышлений по поводу психики пса меня оторвал Саркисян.

— Ты прочитал? — спросил он своего подчиненного.

— Угу. Но мне не всё пока ясно. — Ник подтолкнул ко мне папку с несколькими десятками страниц. — Извини, но меня не было почти четыре недели…

— Где ты шляешься? Когда ты нужен, Дуг всегда говорит, что ты как раз сейчас где-то в другом месте! Специально скрываешься? — Я закурил и подошел к кофеварке. — И потом… А!.. — Я махнул рукой и спросил: — Кому-нибудь кофе?

— Давай…

— Да…

Я наполнил две чашки, себе налил большую кружку.

— Откуда ты взял данные? — не унимался Ник.

— Всё просто. — Я сел и постучал пальцем по диску. — Я получил от Дуга кучу материалов и не нашел лучшего выхода, кроме как что-нибудь написать… — Я пожал плечами.

— Ты написал по тем документам повесть?! — Он наклонился и уставился на меня то ли с недоверием, то ли с восхищением.

— Ну да, просто такой уж я трудолюбивый.

— Ага, и поэтому писал от первого лица…

— Черт побери, а какая разница? Видимо, иначе я писать не умею!

— А откуда были исходные данные?

Я пожал плечами и движением брови показал на Саркисяна. Тот причмокнул и отхлебнул кофе.

— По порядку. Скотт Хэмисдейл — естественно, вымышленное имя. Это агент ААД. У него обнаружили смертельную болезнь, какая-то патология на клеточном уровне, синдром Хейфица-Воруа-Бианелли. Так или иначе, ему оставалось полгода жизни, и притом при усиленной терапии. Потому он и жевал ту резинку… Собственно, причин для этого было две. Одна разновидность резинки содержала в себе лекарство, какое-то пира-мета-трата и так далее. Во второй резинке тоже была какая-то дрянь, которая ионизировала слюну или что-то еще с ней делала, чтобы одна из керамических пломб постоянно получала питание…

— В пломбе был микрофон? — вмешался Ник.

— Ну, не так уж трудно было догадаться! — рявкнул я. — Микрофон, и передатчик, и память…

— Оуэн, ты становишься сварливым! — Остроумного ответа я не нашел и потому промолчал.

— Итак, Скотт отправляется в Редлиф-Хилл с соответствующей легендой, а оказался он там потому, что компьютеры после четырех месяцев просеивания информации обнаружили, что Вэл Полмант четырежды оказывалась в непосредственной близости от очередных жертв. А жертвы эти были нашими, находившимися под особой охраной, свидетелями; свидетелей этих кто-то резал как хотел, когда хотел и если хотел. Мы ничего не могли поделать, пока не блеснула искорка надежды в лице этой Полмант. Хэмисдейл должен был за ней следить, но всё пошло совершенно не так, и ход событий резко ускорился. Ты читал — во время поездки он случайно встретил двоих старых знакомых, слегка перепугался и прибыл в Редлиф несколько иначе, чем планировал. Совершенно случайно он столкнулся с потенциальной подопечной, и обрушилась лавина. Ее приятели решили, что это неспроста, и в итоге в течение трех недель разыгралась вся эта история. — Он бросил взгляд на диск с моей версией событий.

Не знаю, почему я решил из нескольких сотен страниц переписанных на диски записей, сделанных непрерывно работавшим устройством в его зубе, сочинить нечто вроде повести. Скука? Вынужденное ненавистное бездействие? Четыре дня я читал, а потом, словно сомнамбула, уселся в кресло перед компом и начал стучать по клавишам. Правда, в основном работа заключалась лишь в вырезке соответствующих фрагментов и форматировании текста, особенно когда шел диалог, который я хотел сохранить в оригинальном виде. Я не добавил ни одного действующего лица, ничего не подретушировал, не изменил и не поправил. Просто — получилась почти документальная повесть, основанная на фактах. Не для издания, не для публикации. Собственно — для троих, может быть, даже для двоих. Может быть, только для меня самого, чтобы мне было чем заняться в течение всех этих недель напряженного ожидания. Какое-то время мы молчали. Потом Ник сказал: