— Стой и не шевелись, сукин сын, — прохрипел я. — Хоть чуть-чуть шевельнешься, и отстрелю тебе яйца!

Мой противник послушно не двигался с места.

— Кто тебя нанял?

— Эт-то не меня… — простонал он и вдруг икнул. — Какой-то тип показал тебя Фелисите, дал ей сорок баксов… Мы… не уб!.. Ик! Мы не собирались тебя убивать, — снова простонал он, но в его глазах появился сигнал: «О черт! Я же вспомнил…»

— Что конкретно вы должны были сделать?

— Фе… Фели дали шприц…

— Где эта ваша подружка?

— Наверное, обшаривает твою… вашу… машину…

Тряпка, с троими такими спокойно справится старушка, а с четверыми — подросток. Дерьмо. Я провел мысленную инспекцию своего организма — кое-что в нем всё же функционировало.

— Как тебя зовут? — рявкнул я.

— Мило. Мило Рейнольдс. — Он уже почти плакал, гнида.

Я сделал шаг вперед.

— А этого? — Я показал головой вверх.

Он посмотрел в ту сторону. Не слишком честный прием, но я был избит, чувствовал, как за ухом стекает струйка крови, и подобными юными скотами был сыт уже по горло. Сделав еще шаг, я ударил таращившегося вверх парня ногой в пах. Он ойкнул и осел на землю. Мне потребовалось немало усилий, чтобы удержаться от нескольких пинков по безвольному, корчащемуся на земле телу.

Я направился в сторону выхода из переулка. На стоянке уже вопил что есть мочи мой «форд». Не так-то легко, вонючка, подумал я, залезть в «блэкстар». К сожалению, воришка уже смылся. А может, оно и лучше, У меня уже не было сил заниматься кем-либо, кроме самого себя. Честно говоря, у меня уже и на самого себя не было сил. Я сел в машину, пытаясь усесться поудобнее, выпил холодной минералки, запив ею две таблетки обезболивающего. Шум в ушах утих; я не стал смотреть в зеркало, достаточно было и того, что на ощупь моя голова была покрыта шишками, словно черепаший панцирь. Я выехал со стоянки, по дороге проехав мимо уже пустого пакета из супермаркета. Кому-то придутся по вкусу мои обеды.

Подъезжая к Редлифу, я почувствовал себя настолько хорошо, что даже не воспользовался помощью доктора Вернера. Наверняка он вцепился бы в меня когтями и не отпустил, а мне это было совершенно ни к чему. Так, несколько ударов по организму. И не такое бывало.

Дома я пересилил себя и, держа на голове мешок с двумя килограммами ледяной крошки, составил отчет об инциденте возле магазина. Потом отправил его, запустил программу затирания следов и с двумя банками пива грохнулся в ванну, выключив телефон.

Почувствовав, что начинаю дремать в пенящейся постели, я выбрался из ванны и переполз на кровать. Мало того, что я включил все возможные охранные устройства, но еще и заблокировал стулом ручку в дверях спальни. Под подушкой лежал «зигги», под матрасом — «субуи». Во всём доме я опустил снабженные датчиками шторы.

Мне снились очень тяжелые и неприятные сны. Совершенно для меня нежелательные. Но тому, кто их на меня насылал, было наплевать на мои ощущения.

Меня разбудил комп.

У меня был насморк, ничего удивительного — после часа со льдом на голове, но сейчас это не имело значения. С «зиг-зауэром» в руке я подошел к двери и некоторое время прислушивался, хотя мне было известно, что сквозь двери и окна никто проникнуть не мог. Теоретически.

Отодвинув стул, я тихонько открыл дверь. В кабинете недовольно попискивал компьютер. Не включая свет, я проверил дом — кроме меня в нем не было ни единой живой души. Я сел перед компом и уставился на экран. Кто-то резал и распиливал мои ресурсы на кусочки, которые скачивал к себе. Я проверил, что вместе с данными в неизвестном направлении уходят и программы-трояны, которые при ближайшей возможности дадут знать о своем местонахождении. Всё происходило более или менее в соответствии с планом; приятно, когда удается предвидеть очередной ход хитроумного противника. В самом деле — полтора десятка основательно подкованных специалистов сидели несколько месяцев, пытаясь предвидеть все возможные действия врага, — и удалось!

Я сидел не двигаясь, хотя внутренне весь дрожал. Мы анализировали подобную ситуацию много раз и обсуждали множество вариантов, но каждый раз получалось, что какая-либо реакция — телефонный звонок, электронный импульс или что бы еще мы ни придумали — может предостеречь противника: «Он всё знает! Прячься!»

Поэтому мы решили, что только телефонный звонок в не вызывающих подозрений обстоятельствах будет содержать код, информирующий о приведении в действие спящих до поры до времени вирусоподобных программ, которые через несколько часов привлекут внимание соответствующих служб к объекту. Вероятнее всего — какому-нибудь взятому в аренду домену, сегменту портала или чего-либо еще на Мальдивах, в Афганистане или Швейцарии, оформленному через цепочку посредников, живых и электронных. Но в любом случае — это что-то! Во-первых, след, какой-то след. И во-вторых, подтверждение справедливости принятого плана. Враг забеспокоился, зашевелился, может быть, раздраженно сплюнул?..

Полтора часа спустя комп сообщил, что чужой зонд покинул его внутренности. Было четыре часа с минутами; я убедил себя, что избитый человек, после нескольких граммов обезболивающего, не просыпается ни свет ни заря и не звонит приятелю на другой конец континента, чтобы пожаловаться ему на стук в висках. Тихо, на цыпочках, будто кто-то прослушивал мой дом, я вернулся к кровати, лег на пушистое одеяло и начал анализировать свое поведение за последние две недели, в поисках возможных ошибок.

И — о чудо! — заснул.

Проснувшись около семи, я поспешно заварил кофе и просмотрел новости криминальной хроники округа, затем сел у телефона с большой оранжевой кружкой в руке. Гришка ответил лишь после пятого звонка. У него были мокрые волосы и полотенце на плечах. Могло бы показаться, что он выскочил из-под душа, на самом же деле — сунул голову под кран. Мокрые волосы — ничего не происходит. У меня — происходило. Возле меня стояла кружка.

— Привет!

— Привет! У меня какие-то кляксы на экране, или ты разбил себе морду? — спросил он со славянской непосредственностью.

— Мог бы быть и поделикатнее, — ответил я и отхлебнул из кружки. Он должен был увидеть, из чего я пью, и наверняка уже всё понял. — Вчера меня избили двое придурков. Я думал, что это какие-то пацаны из-под магазина, но, похоже, всё-таки нет — сегодня мне что-то стукнуло в голову, и я посмотрел криминальную хронику. Оба мертвы, перебрали «белого шторма». Ты бы поверил?

— А ты нет?

Я покачал головой:

— Как и полагается профессиональному детективу… — это следовало понимать так: «Подтверждаю, что оранжевая индийская кружка означает: ко мне вломились в комп», — я умею складывать два плюс два. Кто-то им приказал припугнуть меня, вот только что-то тут не сходится… — Я глотнул кофе. — Ну, знаешь — припугнуть… Не знаю за что, но пусть будет так. Но два трупа… Это наверняка как-то связано с той Валери Полмант, никак иначе. А что у тебя?

В конце концов, нужно же было, особенно если за мной следили, продемонстрировать хоть какую-то работу мысли! Идиот, ввязавшийся в самую гущу событий и ведущий себя как последний дурак, выглядел бы вдвойне подозрительно. Мы болтали еще минут пять. В Нью-Йорке ничего особенного не происходило. Спокойный, тихий город на востоке страны.

— Скотти? Может, мне приехать, а? Если кто-то за тобой охотится, то, может быть, пусть лучше охотится за двоими? — спросил он под конец, вытирая полотенцем волосы.

Я задумался. Мы раз и навсегда договорились, что не будем изображать из себя дураков, — если нас подслушивают, у них не должно возникнуть впечатления, что мы что-то знаем и скрываем, мы не можем притворяться глупее, чем мы есть на самом деле. Я хороший частный сыщик, умный и сообразительный, значит, я должен однозначно связывать свое избиение и смерть нападавших. Иначе ничего не получится — либо на меня вообще не станут обращать внимания, либо просто пристрелят, а меня не устраивало ни то, ни другое.