– Прощай! – прохрипела я и что было силы отпихнула противника на перила из металлического прута.

Мы оба не поняли, как он перевалился по другую сторону парапета. Машинально схватившись за мою руку, он повис над развернувшейся под ногами воздушной пропастью. По моему запястью винтом закрутилось черное щупальце тени.

В пространстве метались сотни созданий, похожих на стаю огромных воронов! Они хохотали, визжали, шептали страшные слова. Бесы желали крови!

– Вытащи меня! – прокряхтел секретарь, отчаянно цепляясь за мою ладонь. Секундой позже, сдернув с моего пальца колдовское кольцо, Влад с воплем сорвался вниз. Раздался глухой удар, крик оборвался. Резко выдохнув, привязанная к прутьям ограждения, я растянулась на железной площадке.

Все закончилось. Тени исчезли. Зверь был мертв.

Возможно, у Влада получилось избавить меня от кольца, потому что он снимал украшение с мертвого художника? Потом драгоценность, хранившую воспоминания о безумии бывшего хозяина, стащили вместе с кошельком у самого вора. А потом оно досталось мне. Так должно было случиться. Нас с Алексеем свела судьба.

В полузабытье я расслабляла петлю ремня, когда склад вдруг заполнился людьми. Полицейские, как муравьи, рассыпались по проходам. С улицы донесся рев сирены.

– Вон она! Наверху! – едва расслышала я через вату в ушах.

Железный балкон завибрировал от топота ног. Потом меня схватили чьи-то руки, закутали в одеяло. Уже в полицейском фургоне врач светил мне фонариком в глаза, прикладывал к носу нашатырь.

– Все в порядке! – сощурившись, вяло отмахнулась я.

Потом про меня разом забыли. Прихлебывая пустую горячую воду, вероятно привезенную кем-то из полицейских в термосе, я прислушивалась к тому, что происходило снаружи. Неожиданно на улице раздался требовательный голос Марка:

– Где она?

Дверь фургона отъехала, он ворвался в мой тихий уютный кокон вместе с холодом. Почувствовав по-домашнему знакомый запах одеколона, я широко улыбнулась, отчего тут же болезненно лопнула пересохшая губа. Прищурившись одним глазом, мне удалось разглядеть его испуганное бледное лицо.

– Как же так можно? – забормотал Марк, стаскивая с себя пальто и свитер. – Почему ты ушла одна? Почему мне ничего не сказала?

Он принялся натягивать на меня, как на безвольную куклу, теплую одежду.

– Как вы нашли меня? – послушно просовывая руки в рукава, полюбопытствовала я.

– Софья во всем призналась. Если бы она была чуть трезвее, нашли бы раньше.

Марк снова завернул меня в одеяло, пахнущее бензином и машинным маслом.

– Тебе придется нанять нового секретаря.

На секунду замерев, Протаев заглянул в мое перепачканное лицо, мягко провел по ушибленной щеке большим пальцем:

– Что он тебе сделал?

– Технически – только побил. – Я осеклась, не желая вспоминать подробности схватки на складе, и вздохнула: – Какое счастье, что ты здесь! Как полиция тебе позволила приехать?

– Со скандалом.

– Я рада…

На губах возлюбленного появилась слабая улыбка. Он осторожно поцеловал меня в лихорадочно горящий лоб и мягко вымолвил:

– Я тоже.

Глядя на него только одним открытым глазом, я покачала головой:

– В морозилке закрыт подельник Влада… ну… который меня тогда между гаражами бил… и у меня в подъезде… Надо бы его вытащить, а то до смерти замерзнет. Проконтролируешь?

– Зоя, – пробормотал Марк, – у меня нет слов…

Выставка Алекса Протаева имела оглушительный успех.

Несмотря на то что в выставочных залах модной галереи толпился народ, царила уважительная тишина. Люди переходили от одной картины к другой, разговаривая шепотом. Некоторые посетители сидели на белых диванах и любовались полотнами.

В одном зале выставлялись картины из цикла «Части тела и розы», в другом – «Люди, как птицы». На огромных полотнах были изображены странные создания с клювами и крыльями, похожие на воронов. Однако стоило отойти на несколько шагов, присмотреться издалека, как появлялись очертания мужских тел, сильных рук, ног, торсов… В третьем зале висели неизвестные работы мастера, сделанные перед самой смертью, – десятки портретов одной и той же женщины в разных обличиях. Менялись только взгляд, выражение лица, прическа. Она глядела то грустно, то испуганно, то в каждой точеной черточке ощущалась паника. Алексей назвал цикл «Ангел из снов». Она являлась незнакомкой, и даже я едва ли узнавала свое лицо в неземном создании с картин…

Мое появление в компании Марка Протаева произвело фурор. Люди шептались за спиной, пытаясь понять, рисовал ли художник именно меня или я просто очень напоминала им девушку с портретов.

К нам с Марком подошла организатор выставки – подтянутая, холеная женщина в дорогом костюме.

– Вы сегодня со спутницей? – милая улыбка не затронула ледяных глаз хозяйки галереи. – Как жаль, что нам не удалось пообщаться во время открытия.

Учитывая, что в день открытия выставки я валялась дома с высокой температурой, градус симпатии к собеседнице у меня моментально скатился до минусовой отметки. Я ревниво взяла Марка под руку, чтобы хищница понимала: территория занята, помечена и огорожена колючей проволокой!

– Зоя, моя будущая жена, – представил Протаев.

Мы с галеристкой вяленько, только ради приличия, пожали друг другу пальчики.

– Она немного похожа на женщину с картин вашего брата, – сделала комплимент дама. Учитывая, что обо мне она сказала в третьем лице, словно мы не стояли нос к носу, похвала прозвучала странно.

– Может быть, потому, что Зоя и есть главная героиня картин? – с легкой улыбкой заметил Протаев.

– Очень любопытно…

Стараясь поскорее сменить тему, собеседница пожаловалась:

– Как жаль, что «Части тела и розы» представлены не полностью. Мы так и не сумели связаться с коллекционером, который купил «Татуировку».

– Вы правы, очень жаль, – невозмутимо поддакнул Марк и сокрушенно покачал головой:

– Возможно, когда-нибудь удастся найти. Мы бы хотели вернуть картину в семью.

Я посмотрела на своего спутника с восхищением. Если бы Протаев не стал архитектором, то вполне мог попробовать свои силы в актерском мастерстве. Он явно обладал талантом – притворялся очень убедительно.

Когда хозяйка галереи отошла к другим гостям, я не удержалась и спросила:

– Ты не считаешь, что мы перешли от уровня «знакомые» к уровню «хорошие знакомые» и уже можем открывать друг другу страшные секреты?

– Что ты хотела узнать?

– Почему ты прячешь картину?

– Только тебе, как моей хорошей знакомой, открываю секрет, который для всех остальных совсем не секрет. «Части тела и розы» – это версия автопортрета в понимании Леши.

У меня вырвался смешок:

– Конечно, тебе не хочется, чтобы весь мир обозревал зад… ягодицы твоего брата, как две капли воды похожие на твои собственные…

Потом я долго стояла у портрета, найденного мною в мансарде загородного дома.

Алексей нарисовал меня похожей на ангела, нежного и хрупкого. Незнакомка с портрета, скорее всего, никогда не страдала от дурных привычек, плохого настроения или неприязни к кому-либо. Она находилась выше земной суеты. Вряд ли художник понимал, что живая женщина далека от идеала, который он изобразил на картинах.

Босс «Волшебного ключика» нервно теребил узел галстука, чесал бороду. Он уже несколько раз передвинул на столе бумаги, потрогал трубку телефона, шумно похлебал из чайной чашки апельсиновый сок. Бывший шеф явно жалел, что с утра попросил меня приехать на разговор.

Несмотря на то что в душе по-прежнему цвело негодование из-за несправедливого увольнения, любопытство все-таки победило. Ровно в назначенное время я стояла на пороге кабинета босса.

И вот уже пятнадцать минут он тянул время, то говорил по телефону, то читал какие-то якобы важные письма, позволяя мне насладиться любимым видом на заснеженный февральский город. С высоты птичьего полета мегаполис лежал как на ладони. Помнится, когда мы выбирали новое помещение для агентства, то красивая панорама за окнами стала решающим аргументом в пользу неудобного в расположении офисного центра.