— Ты в порядке?

— Да, — пробормотал он в ответ, — но если он называет это небольшим похмельем, то мне бы не хотелось получить от него более серьёзную дозу. А ты как?

— Я тоже немного не в форме. Не знаешь, сколько сейчас времени?

Мирек поднял руку и повернул голову.

— Почти три. Австралиец оказался прав: его снадобье действует действительно около десяти часов.

Она заметила немного взволнованным голосом:

— По идее, мы скоро должны быть на месте.

Мирек резко ответил:

— Это зависит от того, сколько нам пришлось простоять на границе. Может быть, мы торчали там целую вечность. Так что вполне возможно, что в роли «сардин» нам придётся выступать ещё несколько часов. Нужно постараться выдержать это.

Она жёстко ответила:

— Я смогу продержаться столько же, сколько и ты.

Но им пришлось ждать всего полчаса. Они почувствовали, что грузовик свернул вправо. Судя по количеству ухабов, это была какая-то второстепенная дорога. Мирек, у которого в памяти хранился подробный маршрут, сказал:

— Разъезд Бловице.

Минут через пять грузовик притормозил и ещё раз свернул вправо. Эта дорога была ещё более неровной, но им не пришлось долго страдать: буквально через минуту грузовик остановился. В течение следующих десяти минут они ничего не ощущали, затем услышали слабый стук двери, который должен был означать, что водитель вылез из кабины. Ещё минуту спустя лёгкий и прохладный воздух ворвался в их темницу, и оба они вздохнули с облегчением. Мирек повернулся и посмотрел в сторону входа в тайник. В отверстии он увидел бородатое красное лицо австралийца.

— С вами всё в порядке? Проснулись вы или нет?

Аня и Мирек в ответ пробурчали:

— Все нормально.

— Отлично. Мы добрались быстрее, чем я предполагал, так что я опасался, что вы до сих пор спите. Так, ребята, а теперь вылезайте отсюда к матери-природе в гости. Сперва дамы.

Он схватил Аню за лодыжки и вытащил её наружу. Она не могла держаться на ногах без посторонней помощи. Водитель подхватил её под мышки, перетащил через дорогу и посадил на лежавший ствол дерева. Когда он обернулся, Мирек уже вылез и стоял, привалившись к грузовику. Австралиец залез в тайник, достал оттуда сумку и поставил её Миреку в ноги.

— Ну ладно, дружище, мне пора.

Мирек оттолкнулся от грузовика, прошёл несколько шагов и наконец выпрямился.

— А ты уверен, что это то самое место?

Представитель Зелёного континента уже бежал к кабине, бросив на ходу:

— Конечно. До Бловице четыре километра, если идти вон через тот холм.

Мирек огляделся вокруг. У подножия холма стояла маленькая рощица, которая отложилась у него в памяти по карте. Он махнул австралийцу. Тот запрыгнул в кабину и хлопнул дверью. Двигатель он не выключал.

— Удачи! — крикнул водитель из окошка. Взвыл мотор, и грузовик рванулся вперёд, чуть не задев сумку Мирека.

Австралиец, собственно говоря, и не ожидал никакой благодарности. Всё, что он хотел, лежало в маленьком тайничке в кабине. Это были десять пластин чистого золота.

Мирек взял сумку и повернулся к Ане.

— Пойдём, нам нужно побыстрее убраться с дороги.

Он подошёл к ней, чтобы помочь, но она отвела его руку, решив не давать повода подозревать её в физической слабости.

Был ясный, но довольно прохладный день. Вдалеке виднелись опрятные поля, но у них под ногами земля была необрабатываемой и явно неплодородной. Тот тут, то там росла островками трава да какие-то худосочные кусты.

До рощицы они добрались за полчаса. Метров через четыреста — пятьсот они вышли на просёлочную дорогу, по которой, видимо, ездили только деревенские телеги. К этому моменту занемевшие конечности у обоих отошли, и они почувствовали себя бодрее. Трава тут была зеленее и сочнее, и через некоторое время они услышали звук журчащей воды. По склону холма протекал небольшой ручей, теряясь среди деревьев и затем сбегая в поле. Аня подумала, что летом, в выходные, это, наверное, очень популярное место для проведения пикников.

Они присели у ручья. Мирек посмотрел на часы и объявил:

— Первая наша встреча — через двадцать минут. Я очень надеюсь, что она состоится и пройдёт без помех.

Он поставил сумку на траву между ними. Аня наклонилась и достала оттуда свою туалетную сумочку. Она вынула из неё пузырёк с аспирином, выложила на ладонь три таблетки и протянула Миреку. Он взял их, одобрительно хмыкнув. Затем она вынула пластмассовую бутылку с водой. После того как Мирек проглотил свои таблетки, она тоже взяла две, выпила их и поднялась, отряхивая брюки.

— Я хочу пройтись, чтобы немного согреться.

Она махнула ему рукой. Он был немного удивлён её поведением с тех пор, как началось их путешествие. Она решила показать ему, какой сильной и выносливой может быть женщина. Но она, несомненно, всё же была женщиной. Его глаза не отрывались от её фигуры, пока она шла прочь от него. Помимо тёплой нейлоновой «аляски» она надела красивые слаксы, которые подчёркивали форму её бёдер и талию. Вдруг Мирек вспомнил, как его рука лежала на её груди там, в тайнике. Он даже сейчас чувствовал её теплоту, мягкость и приятный изгиб. Тут же Мирек вспомнил и свою реакцию на их первую встречу. Как он мог представить её себе только в монашеской рясе. Отчасти это продолжалось и сейчас. Только он попытался подумать о ней в сексуальном смысле, как обтянутые слаксами формы Ани сразу же испарились куда-то в небытие, и в воображении осталось только длинное монашеское одеяние. Но теперь Мирек помнил теплоту её груди.

Она вернулась минут через пятнадцать, спустившись с холма; лицо её немного раскраснелось от этой небольшой прогулки. Она рассказала Миреку:

— Я взобралась на вершину холма и увидела Бловице. Это маленькая, симпатичная деревушка: белые домики с красными крышами, шпиль старой церкви.

Мирек уже было хотел сказать ей, что церковь эта давно не использовалась по своему назначению, но тут они услышали шум приближающегося автомобиля. Мирек поднялся с земли, и они увидели старенькую серую «шкоду», похожую на коробку из металла. Она остановилась метров за пятьдесят от них, у самой рощицы. Из машины вылез маленький человек. На нём были вельветовые коричневые брюки, просторное пальто и потёртая коричневая шляпа. Он взял с заднего сиденья старую самодельную трость и направился прямо к Ане с Миреком, с улыбкой рассматривая их. Когда он подошёл поближе, они поняли, что ему было где-то шестьдесят — шестьдесят пять лет. У него было морщинистое лицо и маленькие глазки. Приветливо махнув своей палкой, он крикнул:

— Здравствуйте, ребятки! Какой прекрасный денёк для прогулки на свежем воздухе.

Мирек сказал Ане:

— Пойдём к нему.

Он поднял сумку и, когда они вышли из рощицы, сказал мужчине:

— Да, но среди деревьев достаточно прохладно.

Лицо человека ещё больше сморщилось, когда он улыбнулся им, протягивая руку.

— О, мой племянничек Тадеуш и его жена Татаня. Я так рад, что вы доехали без особых осложнений.

Он горячо пожал руку Миреку, а Аню поцеловал в обе щеки, прямо как дядя, не видевшийся с женой племянника уже целую вечность.

— Вы отлично выглядите, — щебетал он, ведя их к машине, — а как поживает твоя мать, Тадеуш, и эта старая мегера Алисья?

— Отлично, дядя Альбин. Они шлют тебе горячий привет. А как тётушка Сильвия?

— Ах, как всегда, как всегда; не даёт передохнуть ни минуты. У неё сейчас приступ артрита, но врачи говорят, что ничего страшного.

Когда они расселись по своим местам в машине — Аня на заднем сиденье, Мирек на переднем, поведение «дяди» кардинальным образом изменилось: от добродушной болтовни он перешёл к серьёзному, деловому тону. Он быстро открыл перчаточное отделение, достал оттуда большое потёртое кожаное портмоне и, протянув его Миреку, сказал:

— Это ваши документы. Пожалуйста, внимательно проверьте их.

Мирек расстегнул портмоне и стал просматривать документы, одновременно сравнивая их с имеющейся у него информацией. Все бумаги были на месте: два паспорта на имена Тадеуша и Татани Беднарик со всеми печатями и подписями; удостоверения личности; билеты из Варшавы в Брно и обратно; несколько старых писем от друзей; его пропуск на шинный завод в Плюче; её пропуск в больницу Кухарского, где она «работала»; а также талоны на продукты, причём последние отметки на них были сделаны тремя днями раньше.