На улицу его провожал только Чазов. Когда они шли длинным коридором, академик сказал Миреку доверительным шёпотом:

— Я очень многого жду от вашей лекции в институте, которая состоится в четверг.

Мирек ответил:

— Для меня ваше присутствие там — большая честь. Да, профессор, вы не обидитесь, если я вернусь в гостиницу один? Мне надо многое обдумать после этого визита… А думается лучше в одиночестве.

Лицо Чазова не выразило энтузиазма, но он вспомнил слова Андропова, обращённые к Чебрикову:

— Проследи, чтобы у профессора Шафера было всё, что он захочет, все.

Он неохотно ответил Миреку:

— Конечно, профессор. Я закажу себе другую машину.

У «ЗИЛа» они пожали друг другу руки. Чазов отдал водителю документы и приказал ему отвезти профессора Шафера обратно в гостиницу. Когда «ЗИЛ» проезжал через главные ворота, Мирек помахал охраннику рукой.

В самом здании в это время Андропов спросил Чебрикова:

— Вы уже подготовили душевный приём папе в Южной Корее?

Чебриков важно ответил:

— Да, всё готово. Наши ребята уже на месте. Через семьдесят два часа папы не станет, — добавил он.

Андропов задумчиво сказал:

— Это странно. Один поляк приезжает лечить меня, а другой — убить… Ты знаешь, Виктор, они даже внешне чем-то похожи.

Чебрикову хотелось поскорее уйти отсюда, выпить и закурить, но генсек разговорился. Затем Андропов зевнул. Чебриков быстро предложил:

— Юрий, может, поспишь?

Андропов раздражённо покачал головой.

— Да мне не хотелось спать… Какой-то неожиданный приступ сонливости. Ты знаешь, меня ведь вот что удивило. В досье, которое ты мне показал, было указано, что профессор Шафер страдает от хронического плохого запаха изо рта. Я приготовился к этому, но ничего не почувствовал. У него было нормальное дыхание.

Вдруг он поднял голову и взглянул на Чебрикова. Его голос перешёл в крик:

— У него было нормальное дыхание!

В этот момент зазвонил телефон.

«ЗИЛ» свернул с аллеи, охраняемой солдатами, и помчался в сторону центра города. Единственное, что чувствовал Мирек, это огромное облегчение. Он подумал об Ане. Отправили её уже на Запад? Его мысли постепенно переключились на будущее.

Через стеклянную перегородку он смутно расслышал какие-то громкие команды по рации. Затем водитель ошеломлённо обернулся к нему. Через мгновение Мирека вдавило в сиденье: водитель резко увеличил скорость, выжимая из машины всё возможное.

Мирек сразу всё понял. Другого объяснения быть не могло. Вероятно, Андропов умер быстрее, чем предполагалось. Мирек схватился за дверную ручку, но тут же передумал. Выпрыгивать на такой скорости было равносильно самоубийству. Водителю неизбежно придётся где-то сбавить скорость. Но медлить тоже нельзя — на перехват, видимо, уже пошли машины КГБ и милиции. Через несколько минут будет уже поздно. А у него нет даже пистолета, чтобы застрелиться.

Они неслись по центральной полосе трассы. Впереди был поворот. Непосредственно перед ним замедляла ход шедшая перед «ЗИЛом» машина. Сейчас водителю придётся притормозить. Мирек услышал резкие сигналы их автомобиля. Они продолжали ехать на достаточно большой скорости, но выхода у Мирека не было. Нужно было рисковать. Он опять дотянулся до ручки. В этот момент где-то совсем рядом он услышал звук сирены. Мирек посмотрел в окно. Это была машина «скорой помощи». Она поравнялась с ними слева. Если Мирек откроет дверь сейчас, он кончит жизнь под её колёсами. Ему бросилось в глаза, что водитель «скорой» пристально смотрит на него.

Вдруг этот водитель резко крутанул руль. Переднее правое крыло «скорой» сильно ударило «ЗИЛ». Мирека бросило в угол сиденья. Он услышал дикий визг тормозов. Мирек прикрыл голову руками.

Они врезались в ограждение и дважды перевернулись. Наконец «ЗИЛ» замер на боку. Мирек почувствовал сильную боль в плече. Он встал на ноги, оказавшись стоящим на правой двери. Левая была оторвана. Через стеклянную перегородку Мирек увидел труп водителя, придавленный к ветровому стеклу. Он поставил левую ногу на подлокотник сиденья и подтянулся к проёму оторванной двери. Он увидел, что «скорая помощь» обогнала их и разворачивается. Мирек с сарказмом подумал, сколь символично быть сбитым «скорой помощью». Но инстинкт самосохранения взял верх: в «ЗИЛе» остро запахло бензином и отсюда нужно было поскорее убираться. Дополнительным усилием Мирек толкнул своё тело вверх и перевалился на дорогу. К нему бежали какие-то люди. Ему всё же удалось встать на ноги.

«Скорая помощь» затормозила прямо перед Миреком. Подбежавшая женщина в красном пальто пыталась выяснить у Мирека что-то насчёт его самочувствия. Он ничего не ответил. Затем расслышал, как кто-то густым басом объясняет женщине, что его сейчас отвезут в больницу и всё будет нормально. Огромная рука схватила руку Мирека чуть повыше локтя и потащила его в направлении открытой двери «скорой». Он взглянул на тащившего его человека. Это был рослый пожилой мужчина с цветущим лицом. Он был поразительно силён. Он втолкнул Мирека в машину и закрыл за ним дверь. Затем перебежал на место водителя. Вокруг уже собралась большая толпа народа. Мирек смутно услышал, как кто-то крикнул водителю «скорой»:

— А что же с водителем «ЗИЛа»?

Тот крикнул в ответ:

— Сейчас подойдёт ещё одна машина.

Они наконец двинулись. Сперва медленно, сквозь расступающуюся толпу. Затем водитель повернул что-то и включил сирену. Они рванулись вперёд.

Мирек потрогал своё плечо и подумал, что оно, скорее всего, вывихнуто. Мозг подсказывал ему, что он должен выбраться из «скорой» прежде, чем они доедут до больницы. Вдруг машина свернула с трассы на какую-то узкую улицу. Водитель выключил сирену и сказал:

— Ну, Мирек Скибор, за исключением плеча с тобой всё в порядке?

Мирек повернулся к нему. Сначала он был ошеломлён, но когда все понял, сказал Беконному Священнику:

— Над этим работали «ваши лучшие умы», не так ли?

— Можно и так сказать, — ответил тот.

Через сорок восемь часов самолёт «Алиталии» с Его Святейшеством папой Иоанном Павлом II на борту приземлился в международном аэропорту Сеула.

За день до этого три гражданина Филиппин улетели рейсом «Джал» в Токио из этого же аэропорта. Две женщины и один мужчина. Одна из женщин была очень красивой.

Архиепископ Версано дружески обнял Беконного Священника и подвёл его к кожаному креслу в углу своего кабинета.

— Добро пожаловать, Питер. Ты отлично поработал. И видимо, устал. Хочешь кофе? Или, может, чего-нибудь покрепче?

Священник сел в кресло и ответил:

— Нет, Марио, спасибо.

Архиепископ подошёл к своему столу и вернулся к ван Бурху с каким-то листком в руке. Он сел напротив голландца, улыбнулся и сказал:

— Это — сообщение о смерти Андропова. В качестве её причины указаны множественные заболевания почек и сердечная недостаточность.

Он взглянул на бумажку.

— Вот тебе ещё одна ложь Кремля. Наверное, не хотят, чтобы возникали хоть малейшие сомнения в их могуществе и несокрушимости.

Ван Бурх в ответ покачал головой.

— Не обязательно, Марио.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что уже сказал. Он вполне мог умереть от тех заболеваний, которые перечисляются в сообщении.

Озадаченный, Версано склонил голову набок и стал внимательно рассматривать голландца.

— Питер, что с тобой случилось? А как же тогда с Посланником папы, с Певицей?

Беконный Священник тяжело вздохнул.

— А их никогда и не существовало, Марио. Они — лишь плод воображения.

Архиепископ вдруг ужаснулся.

— О Господи, неужели ты… ты… уничтожил их, чтобы замести следы?

Ван Бурх опять вздохнул.

— Марио, нельзя уничтожить того, кто никогда не существовал в природе.

Теперь Версано рассердился.

— Питер, что ты мне морочишь голову? Скибор существовал. Он был живым человеком.