— Ясное дело, вон левее холм, за которым уже базу видно, до нее километра два осталось, что ли. Так что щас начнется погорячее, — ухмыльнулся бандит.

Куда уж погорячее! У Цыгана неприятно заныло под левой лопаткой. У него вообще болело все тело, ожог на пальце давал знать о себе, дрожали от усталости колени, ломило левое плечо под тяжестью сумки с ноутбуком, патронами и артефактами, а на правом наверняка уже синяк от отдачи.

Они с Падлой видели справа и слева от себя в лунном свете других сталкеров. Где-то был Долг, который отдавал команды, и их передавали по цепочке голосом или знаками. «Готовимся к броску! Надо взять холм!» — передали приказ.

— Верно, пора уже поиметь хоть какое-то преимущество, а то тычемся по этому лесу, как щенки в лужу своей мочи, — ухмыльнулся Падла. Рамир даже на миг позавидовал его жизнерадостности.

— Падла, чего ты такой веселый? — шепотом спросил он. — У вас, у бандитов, я так понимаю, жизнь не сахар? Бросаешься вперед, берешься за любое задание, под пули лезешь, будто у тебя девять жизней, как у кошки. В чем секрет, брат?

— Вареньем не намазано, —довольно отозвался Падла и вдруг стал серьезным. — А и скажу. Может, скоро подохну, а так хоть ты будешь знать большую бандитскую тайну. Я просто крутой, понял? Рамир подумал и качнул головой:

— Нет.

— У нас если ты не крут, то ты мертв. Можно быть шестеркой, но это значит, что ты мертв заранее. Окончательная смерть — дело времени. И скорее всего подохнешь от рук своих же. Чуть чем не угодил пахану — и ты покойник. Хотя… если ты крут, то это не значит, что ты умрешь от старости, просто ты проживешь несколько дольше.

— Тогда в чем смысл?

Падла опустил «калаш», вытащил из нагрудного кармана самокрутку, помял, сунул в рот. В нагрудном кармане у него всегда лежала парочка готовых на всякий случай. Бандит достал зажигалку, щелкнул кремнем, спрятав ее в ладонях, и закурил. Цыган сглотнул слюну и тоже полез за сигаретами. Они затянулись на пару и выдохнули дым в рукав. Падла продолжил задумчиво:

— Ты не поверишь, но каждый бандит мечтает о спокойной старости. Каждый, кто крут, верит, что заработает, накопит, вырвется, найдет хорошую, верную, хозяйственную женщину, родит детей и когда-нибудь будет нянчить внуков или выращивать гладиолусы в собственном садике. Эти мечты очень многое значат для нас, для тех, кто действительно что-то значит. Шестерки мечтают только о власти, поэтому мрут десятками, эту падаль никто не считает.

— Да я вообще не о том, — сказал Рамир. — Почему ты стал бандитом? В Зоне ничто не препятствует тебе стать вольным сталкером. Зачем ты…

По лесу пронесся шепоток — дан сигнал к атаке! Падла с Цыганом загасили окурки, подняли оружие и выскочили из-за дерева. По всему ночному лесу загрохотали выстрелы, темноту разрывали вспышки. Двадцать, тридцать… пятьдесят сталкеров неслись к холму, как воплощенное возмездие!

И военсталы не выдержали — прекратив огонь, побежали дальше, прячась за деревьями, скрылись за холмом. Треск ломающихся веток наполнил пространство, стук выстрелов, топот десятков ног, воинственные крики, вопли «В атаку!», «За Зону!», «За сталкеров!» — все слилось в один грозный шум. И тихий низкий гул не слышен был за этой грозой, за воем атаки, за радостным победным кличем объединенных сталкеров. Вместе со всеми Падла и Цыган бежали по склону.

Вершина осветилась разноцветными огнями. Первые не успели остановиться, вторые не смогли затормозить — и их накрыла волна аномалий.

Цыган замер, рядом Падла не сдержал изумленного возгласа. Аномалии перевалили через вершину холма, и фронт новых, возникающих на глазах ловушек пополз вниз, поглощая сталкеров и срабатывая с громким треском. Рамир прикрылся локтем, ослепленный сиянием сотен включившихся аномалий. Между деревьями заполыхали оранжевым пламенем жарки, выжигая все на своем пути. От них бежали горящие люди, похожие на факелы. Электры с утробным скрежетом рассылали во все стороны синие молнии, нанизывая сталкеров, как куриц, и поджаривая их. Люди падали, попадали в трамплин, и их подбрасывало высоко вверх. А потом с неба падали изломанные окровавленные тела — апокалиптический дождь из мертвецов. Рамир пришел в себя:

— Бежим!

Но Падла замер. Распахнутыми, как у ребенка, глазами он смотрел на адскую картину буйства аномальной энергии, безжалостно уничтожающей все на своем пути.

— Они движутся, мать вашу! Аномалии движутся, они нападают на нас! Сама Зона пошла на нас войной! Цыган схватил его за руку и потащил:

— Это Протасов, его рук дело!

Они побежали, петляя между деревьями. С тяжелым сочным шлепком перед ними упало тело, разбросав руки, от удара о землю один глаз выскочил из глазницы и болтался на какой-то белесой сопле. Цыган с Падлой перепрыгнули через труп. Спину пекло, аномалии надвигались, нагоняли. Треск электры оглушал. Вопли, стоны… А за аномалиями пошли военсталы, открыли огонь по убегающим.

Это была уже не паника — животный ужас гнал оставшихся в живых сталкеров, они мчались бездумно, не разбирая дороги, как мутанты перед выбросом.

Падла споткнулся и чуть не упал, потянув за собой Цыгана. Тот высвободился, толкнул бандита за дерево, сам отпрыгнул за другое. Между ними прокатилось синее колесо, разбрызгивая искры. Сталкеры, переглянувшись, побежали туда, где у болота рос густой кустарник.

— Вашу мать! — заорал Цыган, подпрыгивая. Ногу ободрало. Он опустил взгляд и увидел, что наступил на комок ржавых волос, который полз рядом, словно перекати-поле на ветру. — Берегись!

Их было множество, таких комков, но ветра не было. Что же заставляло их двигаться, черт возьми?

Цыган с Падлой бежали вдоль фронта аномалий, до болота оставалось метров тридцать. Уже свистели вокруг пули, и жарки дышали адским пламенем.

— Не успеем! — крикнул Падла. Между аномалиями и сталкерами было меньше двадцати метров, и это расстояние сокращалось быстрее, чем между сталкерами и густыми зарослями лещины вдоль болота.

— Поднажми! — крикнул Цыган.

Кто-то из сталкеров перед ними остановился, повернулся и открыл огонь. Пули улетели в аномальный фронт, там вспух оранжево-алый пузырь, и в его жарком свете пропала вспышка от автомата. Затем из пузыря вытянулся длинный язык пламени и слизнул сталкера. Крик оборвался, в траву упал раскаленный, цвета клюквы, автомат, зашипела, испаряясь, роса.

Падла нырнул в кусты перед языком текущего по земле ядовито-зеленого холодца. Слабое мерцание исходило от этого мистического ручья, казалось, выбралась на поверхность сама река Стикс, несущая забвение каждому, кто дотронется до ее холодных вод.

«Забвение или нет, а смерть — точно», — мимолетно подумал Рамир, перепрыгивая аномальный зеленый ручей. Бок опалило невыносимым жаром, сзади разорвалась электра и зацепила молнией ногу, прожгла штаны и оставила жгучий след на коже. Цыган закричал от боли и от того, что его ожидало: прямо перед ним кружился маленький смерч из травы и сухих листьев. Он валился прямо в трамплин. Рамир задергался в воздухе, замахал руками, пытаясь предотвратить падение, но невидимая сила ударила снизу, подбросила. Он взлетел, на миг ему открылось все поле боя, с вершины холма до самого подножия, весь склон, усыпанный аномалиями, бегущие врассыпную сталкеры, падающие, горящие, орущие; он увидел горстку военсталов с автоматами наперевес, и на фоне окутывающего холм зарева заметил на вершине среди деревьев черный силуэт какой-то пушки на колесах и фигуры на ней. Затем он упал в болото, чмокнула грязь, принимая его. Желудок подкатился к горлу, и Цыган потерял сознание.

Очнулся Цыган от боли в пояснице. Он ничего не видел, нос был забит запахом плесени, подгнившего дерева. Через секунду пришло понимание, что он лежит, скрючившись, на полу, а на нем кто-то сидит. Цыган пошевелился. Человек, сидевший на нем, вскочил: