Лаборант уставился на свободовца, словно обдумывая новую мысль, и наконец заткнулся. Цыган с благодарностью кивнул Куряге, велел лаборанту:

— Смотри, чтобы больше никто сюда не встал! Сможешь? Ботаник закивал.

— Тогда я пошел. — И Рамир, покрепче взявшись за связанную из рубашек веревку, ступил на склон.

Трава скользила, приходилось напрягать все мышцы, чтобы удержать равновесие. Медленно, но верно поднимался он к вершине. Деревце гнулось, но держало. Вот уже показались облетевшие кроны какого-то леса, растущего за холмом, высокого, напомнившего Цыгану Мозголом. Тошнота подкатила к горлу, Цыган сглотнул. Не сейчас, он вспомнит про те приключения потом. Как и про эти. Когда будет сидеть где-нибудь в баре, тянуть хороший коньяк, закусывать лимоном с кофе и солью… Вот и вершина, вот и раскинулся перед ним Могильник — холмы и долины, затянутые туманом, который так сильно искажал все формы, например дерево становилось похоже на человека и…

Из-за дерева выступила фигура в камуфляже с направленным Цыгану в голову автоматом, следом еще несколько. «Не обманул туман», — с сожалением подумал Цыган, вылезая на плоскую, как блин, вершину и окидывая взглядом окрестности. По холмам были проложены доски, между ними перекинуты деревянные мостки, и здесь стояли часовые — еще один охранный периметр. Цыган плюнул с досады и злости. Как он мог не подумать об этом! Из-за спин целящихся в него военсталов вышел генерал Протасов.

— Ну здравствуйте, бунтовщики, — сказал он и засмеялся неприятным металлическим смехом.

Их пригнали, как баранов, обратно. Занимался рассвет, на домах еще горели прожекторы, ярко освещая лагерь. Если после «бунта» генерал злился, то сейчас он был в ярости. Бледное, обычно неподвижное, как у статуи, лицо кривилось в гневной гримасе. Протасов упругим шагом прохаживался перед строем пленных; желтые, как у филина, глаза перебегали с одного сталкера на другого, словно царапая взглядом каждого.

— Кто был инициатором побега? — придушенно спросил генерал, останавливаясь перед сталкерами, стоящими в два ряда. — Отвечайте, или я… — Он, не договорив, повернулся к кривоносому сержанту, вырвал у него из рук автомат и сделал шаг к Мерзости, стоявшему напротив. Плешивый сталкер невольно присел, прикрываясь.

Цыган скрипнул зубами. Что, Протасова в детстве старший брат часто бил и он теперь вымещает зло на окружающих? Других средств общения не знает?

Приклад опустился на голову пленного и тут же воткнулся ему в живот, затем генерал обрушил несколько ударов на спину согнувшегося пополам сталкера. Цыган даже на миг залюбовался лаконичными и точными движениями генерала. Мерзость закричал, заплакал. Цыган шагнул вперед:

— Кончай, мясник. Я главный.

Какие бы ни были методы у генерала, они действовали. Тонкий, черт тебя дери, психолог! Если бы это могло помочь, Цыган выдержал бы избиение друзей. Но сейчас это бессмысленная жестокость, и ее надо прекратить. Он заговорил громко, чтобы привлечь внимание Протасова:

— Думаешь, раз ты как-то научился управлять аномалиями, то уже стал хозяином Зоны? Ты здесь не один!

— Так… — Генерал выпрямился, опустил автомат. — Кто-нибудь еще? — Он осмотрел растерянные, испуганные лица сталкеров и остановил взгляд на Ботанике, который стоял за Рамиром. Лаборант побледнел и затрясся всем телом.

— Ну я, — из строя выступил патлатый свободовец.

— Эй, ты чего? — обернулся Цыган. — А ну встань обратно!

— Еще кто-то хочет признаться? — зло улыбнулся генерал. Все молчали. Затем, сделав над собой героическое усилие, вперед шагнул Ботаник. Глаза у него были полузакрыты от страха, лицо перекосило, губы дрожали. Он открыл рот, но не смог выдавить из себя ни звука и тогда поднял трясущуюся руку.

— Назад! — рявкнул на него Цыган. — Куда лезешь, Ботаник?! Вова обратил к нему взгляд сошедшей с ума овцы и проблеял еле слышно:

— Я виноват… из-за меня погибли люди… я должен… ис-с… купить…

— Пошел вон! — Цыган толкнул его обратно в строй, но Ботаник под взглядом уставившегося на него генерала, который будто загипнотизировал беднягу своими пронзительными желтыми глазами, снова вышел.

— Мне нужны трое, — сказал генерал. — Этот сойдет.

Заложив руки за спину, он внимательно осмотрел всех троих. Цыган стоял, скрестив руки на груди, прищурившись, следил за движениями генерала. Его распирало от злости на себя. В крови еще кипел адреналин, Цыган жаждал порвать Протасова голыми руками, но понимал, что не может этого сделать — их держали под прицелом военсталы. Пытаясь сдержать самоубийственную агрессию, он вспотел и тяжело дышал. Протасов, отдав оружие стоявшему у него за спиной военсталу, сказал желчно:

— Думаешь, я стал хозяином в Зоне, потому что умею управлять аномалиями? Нет, благодаря этому, — он постучал пальцем по лбу, — тому, чего вам всем катастрофически не хватает. Попытка бегства только подчеркивает вашу глупость. — Генерал обвел взглядом сталкеров. — Я иногда просто поражаюсь, насколько тупы люди. Особенно сталкеры. Вы глупы уже потому, что пытаетесь противостоять мне.

— Что, так зажрался, что не помещаешься в одной Зоне с другими?

— Никаких «других» нет! — Протасов резко обернулся к Цыгану, сверкнув глазами. — Вы просто мусор, который я выметаю из Зоны.

— То-то ты перед нами распинаешься. Что, больше никто тебя слушать не желает? — осклабился Цыган. Его несло. Он понимал, что второй раз сбежать не получится — их пустят в расход, и сейчас у него единственный шанс хоть как-то поквитаться с Протасовым. Ботаник задрожал от ужаса:

— Прекратите немедленно, Рамир, он вас убьет… Взгляд желтых глаз как жало вонзился в лицо Цыгану.

— Мне плевать на чужие желания, — процедил генерал.

— Чего ты добиваешься? — не унимался Цыган. — Какое шило тебе в задницу воткнулось? Чем мы тебе помешали? Ты хочешь денег и артефактов? Их в Зоне до хера, всем хватит, зачем ты нас выживаешь отсюда? Чего ты вообще хочешь?

— Мои желания — не твое дело, — презрительно бросил Протасов. Желтые глаза сузились, он стал похож на змею. — Ты, видно, решил, что ты большой человек, мясо? Цыган выпрямился, расправил плечи и, нависнув над Протасовым, усмехнулся:

— Да уж побольше некоторых. — Он понимал, что это была детская подколка, но не смог удержаться. Протасов отшатнулся.

— Я покажу тебе, кто тут маленький, падаль! — прошипел он. — Этих троих в лабораторию, остальных обратно.

Цыгана, Курягу и Ботаника привели в исследовательский модуль трое военсталов. Металлический контейнер стоял за второй избой, на дверях которой был нарисован красный крест. По другую сторону модуля стояли еще два домика, левее торчали ряды палаток.

Вход в лабораторию был со стороны реки. Цыган жадно вдыхал свежий воздух, наполненный влагой, пахнущий тиной и грязью. День обещал быть довольно теплым, хоть и пасмурным. Давно рассвело, но солнца не было видно за плотными облаками. Перед входом кое-где торчали из пожухлой травы обломанные колья — все, что осталось от забора, огораживающего соседний дом между рекой и контейнером. За заброшенным, потемневшим от. времени и сырости домом к воде полого спускалась полоса песка шириной метра два, в реку вдавался деревянный настил, на котором стоял военстал с автоматом за плечом. Привязанный к вбитой в настил скобе катер покачивался на слабых волнах. Справа от причала из воды торчал ржавый корпус древнего буксира-толкача. Противоположный берег зарос кустами, дальше начинался лес.

Их загнали в лабораторию. Внутри было стерильно, полы и стены блестели, пахло дезинфекцией. У входа на крючках висели белые халаты. Генерал надел халат, вытащил из кармана бахилы и натянул их на ботинки. На стуле возле дверей сидел охранник в белом балахоне поверх цифрового камуфляжа. Из узкого коридорчика вели только две двери, сталкеров втолкнули в ту, что находилась дальше от входа.

Цыгана раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему хотелось закричать, напасть на охрану, попробовать отобрать оружие… чтобы его просто убили, быстро и безболезненно, тупо расстреляли разъяренные военсталы. С другой стороны, пока он жив, остается надежда выбраться отсюда. Цыган с силой подергал себя за мочку, озираясь в этой болезненно чистой комнате. Надежда — дурацкое чувство. Ну как отсюда можно выбраться? А если его посадят в эту клетку? Цыган мельком оглядел сооружение в углу и перевел взгляд на стоящий в центре комнаты операционный стол. Тогда уж не сбежать, и что им светит? Поучаствовать в роли лабораторных крыс в каких-то опытах и кончить жизнь бесславно, скорее всего — неприятно, зная Протасова — медленно и мучительно. Стол выглядел очень нехорошо — металлический, вымытый до блеска, с желобками для отвода крови. Цыган и Куряга обменялись невеселыми взглядами. Ботаник при виде стола совсем спал с лица, ссутулился, свесив руки чуть не до пола. Пол был кафельный, натертый так, что можно при желании любоваться своим отражением.