«Археотек, - подумал Герман, холодея. – Реликт Темной Эры Технологий. Мыслящая машина».
Тогда еще неизвестно, что хуже – генокрады, жуткие и опасные, но в целом уже привычные, смертные… или ЭТО. Видимо, брат Герион был того же мнения, потому что его болтер до сих пор молчал. Кто знает, сколько бы еще они точно завороженные, наблюдали за этой невообразимой гонкой, но Металлическому она, похоже, успела прискучить. В какой-то миг он сделал кувырок через голову, и когда снова приземлился на ноги, то в руках держал импульсный карабин тау.
Развернулся, не теряя инерции.
Импульсный карабин выплюнул плотный поток плазмы, испаривший головы двух ксеносов. Не сбавляя хода, Металлический ухватился рукой за какую-то арматуру, резко сменив вектор движения. Это подарило ему драгоценные доли секунды, за которые еще двое генокрадов встретили смерть от таутянского оружия.
Потом карабин замолк. Металлический замешкался, не сразу сообразив, что просто опустела обойма. Последнему генокраду этой ничтожной заминки хватило, чтобы мгновенно сократить дистанцию, одной парой лап схватив чрезмерно юркую добычу, а другую, когтистую, занеся для смертельного удара.
Глухо стукнул выстрел.
Одиночный, неумолимо меткий выстрел из болтера. Именно такой, какой ожидался от оперативника Караула Смерти.
Разрывной болт разнес череп генокрада в клочья. Металлический несколько секунд оставался неподвижен, а потом мелко засучил руками и ногами, выбираясь из под навалившейся на него тяжелой туши. С явным трудом он поднялся на ноги, обернулся, и тогда Герман понял ошибку. Никакой это не был археотек, и тем паче не думающая машина. Это был человек. С огромным количеством странной аугументации – но человек, насмерть перепуганный. Он тяжело дышал, и смотрел на их группу через громоздкую глазную аугментику, и перекошенное ужасом лицо снимало с него массу подозрений.
- Pomo… - проговорил он на непонятном диалекте. – Pomo-gi… te…
И ничком повалился на пол.
Воцарилась тишина.
- Палец – Макушке, - выдавил Герман в комлинк. – У нас проблема.
* * *
Варп
Вертер не знал, сколько времени прошло. Он плотно зажмурился, зажал уши руками, весь сжался в клубок – лишь бы не видеть этих кошмарных лиц, не слышать их криков – но это практически не помогало. Они были везде и нигде. Осязаемы и бесплотные. Ярко сияющие, но скрытые в тени. Бесчисленные силуэты и формы, то сливающиеся то распадающиеся. Киборг попытался выключить себя, но в этой фазе его протоколы не работали. Он попытался считать про себя, чтобы хоть как-то отмерять время, но мгновенно сбился со счета.
Единственным, что удерживало его от того, чтобы полностью захлебнуться безумием, было воспоминание об обжигающем золотом свете. Стоило лишь вызвать в памяти этот свет, как крики и шепот стихали, кружащиеся вокруг бесчисленные жадные стаи отступали.
«Анафема! – шептали они с невыразимой злобой, не решаясь приблизиться. – Анафема!»
Ради этого стоило терпеть боль, которую причиняли воспоминания.
В конце концов, когда вокруг не было ни чего, ни верха, ни низа, ни воздуха, ни даже времени, ему только и оставалось, что терпеть. Терпеть и ждать, когда же этот трижды проклятый эксперимент подойдет к концу, и он снова окажется на стуле в фазовой камере. Видимо, не в лучшем виде, но хотя бы живой.
«Теперь я понимаю, почему лабораторные крысы после фазового сдвига сходили с ума. Но я не крыса. Я сильный, я выдержу! Да-да, точно! Я же сверхчеловек теперь. Железный нечеловеческий сверхчеловек! Так сказал Штаттлворт… или точнее та тварь, которая надела его личину, - Вертер стиснул зубы до хруста. – Ричард, козлина… Ты меня сюда отправил! Ты приказал активировать третий фазовый контур! И раз ты отправил, ты и вытаскивай! Выпусти меня обратно, сейчас же!»
И словно отозвавшись на его мысль, не-пространство вокруг исказилось в страшной судороге, и с этой судорогой пришла боль такой силы, с которой не могло сравниться вообще ничего. Неведомые энергии словно стремились разорвать само бытие, органика пылала под их прикосновением, а металлические суставы угрожающе гудели, грозя в любой момент треснуть. Но все это было легкой щекоткой по сравнению с тем, что пришлось испытать душе. Вертер отдал бы последние остатки своей плоти за то, чтобы просто закричать, дать выход этой немыслимой боли. Его крик кипел в груди, не в силах вырваться в лишенное воздуха не-пространство. Вихрь энергий продолжал сжиматься, сдавливал со всех сторон, точно промышленный пресс, стягивался в плотный кокон.
А потом кокон лопнул.
Первое, что почувствовал Вертер, была гравитация. Задействовав свои внезапно восстановившие работоспособность микроконтроллеры и сенсоры, он сумел скоординироваться в свободном падении и приземлился на ноги, тут же уйдя в перекат. Потом он увидел темноту, разрываемую странными синими вспышками. Услышал крики, множество криков на незнакомом языке, не похожем ни на один язык в мире, услышал множественное шипение и скрежет, словно тысяча человек зачем-то взялись царапать ножами металл. Наконец, в нос ударил запах. Точнее, вонь. Отвратительная вонь, не похожая ни на что, но в то же время не оставляющая сомнений – кровь. Очень много крови вокруг, целые реки.
Всего через полторы секунды после того, как его ступни коснулись твердой поверхности, Вертер с ужасающей ясностью понял три вещи: Во-первых, он находится где угодно, но не в испытательном ангаре центра. Во-вторых, здесь сейчас творится настоящая бойня. В-третьих, тактический визор, который он забыл снять после утренней демонстрации, все еще подключен к его голове.
«Повысить светочувствительность, - мелькнула мысль. – Мне нужно осмотреться».
Лучше бы он этого не делал.
Тактический визор открыл ему вид на огромное помещение, стены и потолок которого терялись в темноте, забитое, наверное, тысячами одинаковых контейнеров со стилизованным изображением двуглавого орла. И это помещение кишело отвратительными тварями, подобных которым Вертер не смог бы вообразить даже специально. Они были крупными, раза в полтора выше человека, имели по шесть конечностей – две сильные задние лапы, две почти человечески руки, и две лапы, заканчивающиеся тремя внушительного вида когтями. Их грушевидные головы напоминали раздувшихся от крови клещей, а огромные пасти, полные кинжалообразных зубов, не оставляли никаких сомнений в их диете. Хищники. Огромная стая хищников, десятки если не сотни особей. Нужно было уходить… нет, убегать. Бежать со всех ног. Но куда?
Еще треть секунды Вертер потратил на то, чтобы проследить направление, откуда летели синие вспышки. Их источником была небольшая группа людей, в очень странной броне, вооруженная не менее странным оружием. Именно оно выпускало светящиеся пучки, которые молниями прорезали темноту и рвали чудовищ на куски. Вертер не успел обрадоваться тому, что не остался один против всей этой стаи, как понял, насколько отчаянным было положение этих людей. Их было полтора десятка – против сотен. Их смерть была вопросом времени. И когда последний из них падет, свое внимание твари переключат на него.
«Первое – сменить позицию».
Киборг рванулся с места со скоростью спорткара. Он уже заприметил место на возвышении их контейнеров. Там тварей не наблюдалось, и его бы не скосили кинжальным огнем державшие оборону люди.
«Второе – нужно оружие».
Честно, сгодилась бы любая палка, лишь бы не пришлось отбиваться от чудищ голыми руками. Но судьба благоволила Вертеру, и на полу, среди кусков тел и крови, он заметил такое же оружие, каким были вооружены незнакомцы. Дизайн его не был похож ни на одну модель, известную киборгу, но общий принцип улавливался с первого взгляда: тут рукоятка, тут прицел, вот эта сторона упирается в плечо, а эту нужно направить на цель. Почти не сбавляя шага, он подхватил оружие с земли и понесся к куче контейнеров. С обезьяньей ловкостью он за считанные секунды взобрался на самый верх, впервые в жизни помянув добрым словом сотни часов на полигоне, и осмотрелся. Число тварей, вроде, немного поредело, но и несколько стрелков добавили свои кишки и оторванные головы к покрывавшему пол ковру из плоти. Вертер поднял левую руку и сдвинул переключатель.
