К сожалению, в тайниках не оказалось ни гранат, ни снарядов, так что соорудить фугасы оказалось не из чего. Не нашлось и ничего горючего, что могло бы дать обильный дым с высокой концентрацией угарного газа. Своей же взрывчатки у Джея и Гериона оказалось явно недостаточно, чтобы полностью заминировать тайники, поэтому имеющиеся фраг-гранаты они пустили на растяжки, чтобы перекрыть доступ к самым тяжелым стволам. Основную часть работы брал на себя космодесантник, поскольку в ближнем бою был не менее смертоносен, чем с болтером. От нормальных людей требовалось не дать никому сбежать и снять тех, кто все же сумеет чем-то вооружиться.
«Тридцать выстрелов. Отследить цель, опознать, навестись, нажать на спуск. Повторить с начала, тридцать раз. Отделить пустую батарею, сопроводив литанией разряжания. Убрать в кармашек, достать полную, вставить в приемник, не забывая про литанию перезарядки. Черт, слишком долго. Секунды четыре, не меньше. Может, стоило взять ранцевую батарею? Хотя не, она слишком громоздкая, кабель этот мешается… с таким не полазаешь по вентиляции».
И все-таки будь проклята эпоха, где забыли технологию клейкой ленты, позволяющей скрепить вместе два магазина.
- Движение в коридоре на два часа, - разнесся по воксу голос Гериона, и оперативники тут же подобрались. Сенсоры, встроенные в его доспех, на порядок превосходили любые прочие приборы, и приближение целей он засек первым.
Первый культист зашел в заброшенный цех один – как одинокий камушек, предвещающий лавину. Он по-хозяйски прошелся вдоль стен, включая освещение, а затем принялся зажигать одну за другой многочисленные свечи. Вертер сфокусировал на нем взгляд и немного приблизил изображение.
Обычный человек. Мутации если и есть, то надежно скрыты мешковатой грубой одеждой, простецкой рабочей робой. Если приглядеться, виден даже опознавательный знак, отсутствующие пуговицы на манжетах. Метка прицела блуждала по его телу, дуло хеллгана в руках Вертера неотступно следовало за ней. Легкое движение пальца – и его жизнь оборвется. Мечтательная улыбка исчезнет, вместо нее на лице появится туповато-озадаченное выражение, как у всех мертвецов. Все его планы, мысли и мечты погаснут вместе с биоэлектричеством, оживляющим нейроны в мозгу.
«Я смогу нажать на спуск, - решил киборг для себя. – Хоть один раз, хоть тысячу. Я и так с ног до головы в крови, разницы не будет заметно. Но я все еще не понимаю, ради чего все это делается. «Восстание», «бунт»… эти слова не несут негативной окраски. Вырезать бунтовщиков может быть оправдано с точки зрения местных властей, но почему так переполошился инквизитор? Нет, я должен увидеть больше. Увидеть весь кошмар, который ждет этот мир в случае успеха культистов».
Цех продолжал заполняться людьми. Тут были мужчины и женщины, молодые и старые, но все отмеченные печатью улья – тонкими костями, бледной кожей и небольшим ростом. Но поразило Вертера не их внешность, а поведение. С первого взгляда он заметил что-то неправильное в том, как они передвигались, как действовали, но лишь через полчаса непрерывного наблюдения смог уловить закономерность.
Все они были одиночками. Никто не затевал долгих разговоров, даже здоровались друг с другом они редко. Каждый вел себя так, будто был один в цехе, и двигался к некой одному ему известной цели. Все вместе они создавали какое-то подобие броуновского движения, хаос, из которого рождалось то, что инквизитор скупо назвал «культом наслаждений».
Люди зажигали свечи и разжигали курильницы. Люди подновляли старые надписи на полу и стенах или наносили новые. Люди доставали из карманов и принесенных с собой свертков и ящиков какие-то бутылки, ампулы и небольшие контейнеры. Люди раскладывали большие маты и укрывали их полотнищами, пестревшими подозрительным пятнами.
Без сомнения, здесь шла подготовка к какому-то действу, уже привычному, и каждый знал, что нужно делать. И в то же время каждый действовал единолично. Здесь не было общей цели или задачи. Здесь существовали только эгоистичные желания каждого, однако все они были нацелены в одном направлении.
«Культисты. Поклонники Бога Удовольствия, - думал Вертер. Имя божества вертелось в мозгу, и обжигало собой мысли, его не удавалось произнести даже мысленно. – Но что есть бог в местных терминах? Бог – это эгрегор, существующий в варпе. Все, или почти все способны испытывать удовольствие. Все или почти все к нему стремятся, в той или иной мере. Но обожествлять его… как же тогда выглядят их обряды и молитвы?»
Ответ на последний вопрос пришел сам собой и довольно быстро. Словно повинуясь какому-то неслышимому сигналу, культисты принялись стаскивать с себя одежду. Тела всех оказались покрыты густой сетью шрамов, многие носили пирсинг – от простых металлических колец, до загнанных под кожу металлических костылей. Кто-то громко дудел на самодельных трубах и флейтах, кто-то от души барабанил по пустым бочкам. Мотивчик была незамысловат, но все же в нем угадывался ритм. Большинство что-то ели, пили, курили, не просто утоляя голод или жажду, а медленно смакуя.
Шли минуты. Оперативники продолжали выжидать, а внизу постепенно начинало твориться безумие. Вопли флейт потеряли всякое подобие мелодии, превратившись в подобие истошного визга десятков кошек с прищемленными хвостами. Люди совокуплялись, дрались, терзали сами себя грубыми лезвиями и плетьми – а чаще делали все это одновременно, во всех мыслимых сочетаниях. Дым курильниц наполнял пространство дикой смесью запахов, которые достигали даже потолка цеха и забирались под респираторную маску. Кустарные стробоскопы превращали все пространство в вихрь разноцветных пятен света, в котором что-то разглядеть без тепловизора было просто нереально.
- Приготовиться, - скомандовал по воксу брат Герион, и его голос пронзил творящийся внизу хаос, словно луч света – темноту.
Если расчет был на то, что увлекшиеся своей оргией культисты будут застигнуты врасплох, то он оправдал себя на двести процентов. Казалось, что даже разорвавшаяся среди цеха бомба не смогла бы вырвать одуревших людей из когтей психогенной истерии. Вертер зафиксировал визором первые несколько целей и…
- Огонь! – рявкнул Герион, и тут же сделал первый выстрел.
Болтер в его руках издал протяжный рев, и миниатюрный реактивный снаряд ринулся вниз, где спустя долю секунды расцвел алым бутоном разорванного тела. С крохотным запозданием затрещали хеллганы, загрохотал дробовик Алисии. В первую же секунду начавшейся бойни погибло десять человек. И если так пойдет дальше, то все будет кончено за полминуты.
Вертер полностью сосредоточил сознание на прицеливании и стрельбе. Сейчас он мало отличался от автоматической турели, реагирующей на движение. Фокус – фиксация – огонь. Фокус – фиксация – огонь. Ноль целых и тридцать одна сотая доля секунды на то, чтобы забрать одну жизнь. Убивать быстрее не позволял режим одиночного огня.
Фокус – фиксация – огонь.
Самым краем сознания он отмечал передвижения культистов, наконец сообразивших, что по ним стреляют. Никто, к его удивлению, не пытался убежать через пристрелянные выходы, как и не пытался добраться до оружейных схронов. Они орали, выли, грозили засевшим на балках оперативникам кулаками, заточенными железными прутьями, шипастыми плетьми и ножами для шрамирования, но при этом оргия не только не прекратилась, но даже нарастила темп и буйство. Те, кого недостаточно меткие выстрелы не убили мгновенно, валялись на полу в лужах собственной и чужой крови и стонали в экстазе с блаженными улыбками на лицах, неестественно корчась и извиваясь. На пару таких Вертер потратил остаток заряда в батарее и принялся перезаряжать хеллган.
Психическая вонь понялась снизу, будто пузырь гнилостного газа со дна болота. В творившейся внизу мешанине сложно было что-то разобрать, а система распознавания объектов, настроенная на контуры огнестрельного оружия, молчала, однако Вертер рефлекторно напрягся и едва успел вогнать свежую батарею в приемник.
