— … Организаторы, помимо главного приза в тысячу гульденов, объявили, что победитель или второй призёр, в случае если победит чемпион мира Алехин, получает право на матч за шахматную корону…

«Есть».

Как-то в детстве у районной библиотеке рядом с мусорным баком, нашёл я списанную подшивку журнала «Шахматы в СССР» за 1938 год. Принёс тяжеленую, пахнущую плесенью кипу бумаги домой и спрятал под кровать. В то время, в период матча Ботвинник — Петросян, все мои школьные друзья заболели шахматами, разыгрывали партии, публиковавшиеся во всех центральных газетах. Ненадолго приобщился к шахматам и я, поскольку достать «64», приложение к газете «Советский спорт» было для меня затруднительно, то повышал свой уровень, таская из-под кровати и читая эти пожелтевшие от времени листы. В итоге даже попал в сборную школы, играл на первой доске в городской командной Олимпиаде на уровне второго разряда, но футбол всё-таки победил.

Один из тех номеров «Шахмат в СССР» был посвящён АВРО-турниру…

— … Дело в том, товарищ Чаганов, — Ботвинник легко открывает передо мной тяжёлую гостиничную дверь, — я в течении последнего года провёл большую работу: подшлифовал дебютную теорию, улучшил технику, сейчас в санатории в Покровском-Стрешнёве подтягиваю физическую подготовку… Я готов к тому, чтобы победить в этом турнире, а в матче с Алехиным побить его!

«Надеюсь, это фигура речи».

— Отлично, товарищ Ботвинник, так от меня что требуется?

— … Вы, наверное, слышали, что товарищ Крыленко, наш председатель шахматно-шашечной секции Высшего Совета Физической Культуры, недавно был отправлен в отставку со своего поста в наркомате юстиции…

«Понял, Крыленко потерял весь свой административный вес: а вопрос организации такого матча ведь не только финансовый, но и политический. Или не уверен в силе Ботвинника? Испугался поражения советского шахматиста от эмигранта»?

— … И ещё…. он ненавидит Алехина и даже слышать не желает об организации матча с его участием. Но другого пути к шахматной короне нет, только победа действующего чемпиона в матче! «Проблема… Вопрос: а нужен ли нашей стране шахматный чемпион? Это же в чистом виде культивирование профессионального спорта… с его неизбежными атрибутами: ложью о гроссмейстерах-любителях, подкуп их высокими гонорарами в валюте, кумирами — агентами влияния западных спецслужб. С другой стороны, привлечение к интеллектуальной деятельности молодёжи, миллионов людей всех возрастов, отвлечение их от выпивки, праздности. Наш советский чемпион — это живой символ, сильный аргумент в идеологическом споре двух систем. Есть о чём задуматься»…

— Вы хотите, чтобы я передал вашу просьбу об организации матча в правительство? — выбираем столик с видом на Манежную площадь.

— Не только это, — вешаем наши плащи на стоящую рядом резную вешалку, — не согласились бы вы, товарищ Чаганов, стать председателем нашей секции в ВСФК?

— Спасибо за честь, товарищ Ботвинник, но ввиду большой нагрузки на основной работе, вынужден отказаться. Почему бы вам самому не занять эту должность, товарищ Ботвинник?

— Хорошо, я как заместитель председателя шахматно-шашечной секции ВСФК, — не сдаётся гроссмейстер, — продолжу исполнять всю административную работу.

— Но чем же я заслужил такую должность? — кручу головой по сторонам, девушки, махнув на нас рукой, сами пошли к стойке бара.

— А Крыленко чем заслужил? — горячится Ботвинник, — играет на уровне третьего разряда, постоянно пропадает в горах, возглавляет по совместительству секцию альпинизма.

— Я, товарищ гроссмейстер, — в голове мелькает отличная мысль, — недавно просматривал «Вестник ВАКа» и обратил внимание, что вы в прошлом году защитили диссертацию по теме управления синхронными двигателями, это так?

— Так, — непонимающе кивает он головой.

— Переходите ко мне на работу в НИИ Автоматики начальником отдела, будете заниматься любимым делом, — девушки с бокалами в руках возвращаются к столику, — квартиру хорошую получите в Москве…

— Миша, мы же давно хотели переехать в Москву, — Гаянэ с надеждой смотрит на мужа, — сколько уже можно мотаться туда-сюда в ВСФК?

— … а я так и быть займусь организацией матча.

— Согласен, — быстро отвечает Ботвинник, — только если станете и председателем секции.

— Согласен, а не хотите проверить кандидата на высокий пост? Вдруг он офицера с турой путает, несите шахматы.

— Ну-у, это надолго… — недовольно морщится Оля.

— Нет-нет, от силы пару минут, — успокаивает её Гаянэ.

— У меня белые, — по-хозяйски поворачиваю доску и толкаю королевскую пешку на два поля вперёд, — играю французскую защиту, только вы мне не мешайте…

Улыбнувшийся гроссмейстер послушно отвечает — е6. В стиле блиц делаем четыре хода, а на пятом — я, то есть американский гроссмейстер Файн, применяю домашнюю заготовку: забираю чёрную пешку «С» своей ферзевой.

«Такие времена: в известном дебюте, уже на пятом ходу можно было свернуть с проторённого пути»…

Ботвинник, не раздумывая, бросается в осложнения: временно жертвует коня, закрывается конём от шаха и вдруг застывает со слоном в руках, понимая, что партия уже проиграна… чернопольный слон, которого он сейчас держит в руках в игру уже не вернётся.

«Вот так, наверное, и смотрел он на доску тогда в Амстердаме в первом туре не понимая, как такое могло произойти в его любимом дебюте, который всегда служил ему верой и правдой и за белых, и за чёрных».

Гроссмейстер, набычившись, в раздумьях нависает над доской, Оля вопросительно смотрит на Гаянэ, та недоумённо пожимает плечами.

«Ну, положим, эта партия была бы проиграна Ботвинником, если бы перед ним сидел хотя бы твёрдый мастер. А так на доске ферзи, по паре ладей, лёгкие фигуры и большая часть пешек».

Через полтора десятка ходов со мной было покончено… Гроссмейстер, сняв очки и вытерев пот со лба откидывается на спинку стула, Гаянэ с тревогой смотрит на мужа.

«Наука вам будет, товарищ Ботвинник… Без этого досадного проигрыша на старте первое место в турнире вам будет, конечно, обеспечено… Хотя кто знает, вся борьба в турнире может пойти по-другому. А вот дебютный репертуар вам надо расширять, а то так и будете нарываться на домашние заготовки типа этой. Сильным личностям, впрочем, нотации не нужны. Ботвинник умеет учиться на своих ошибках, что он доказал в матчах-реваншах со Смысловым и Талем, поэтому я ему этого не сказал, это я ему подумал».

— Что это было? — заглядывает мне в глаза Оля, когда мы оказались на улице, — зачем тебе такое ярмо на шею?

— Дышать хочу полной грудью… — не отвожу взгляда.

— Это понятно, сама такая, — кивает головой подруга, — ладно хорошо, а почему не выиграл, я же видела как гроссмейстер вдруг взмок, он что в ловушку угодил?

— Да в ловушку, только чтобы воспользоваться ей надо быть сильным шахматистом.

— Хочешь сказать, — скептически щурится Оля, — что его память больше твоей или он считает варианты быстрее?

— Не больше и не быстрее… даже наверняка наоборот. Вот только толку от этого чуть. Если просто перебирать все возможные варианты на пять ходов вперёд, то их число огромно — единица с тринадцатью нулями… то есть, самому мощному компьютеру потребовалось бы на это несколько часов. Причём расчётное время на каждый дополнительный ход в глубину растёт по экспоненте…

— А почему тогда говорят, что гроссмейстеры могут заглядывать вперёд на десятки ходов?

— Лукавят… на самом деле два сильных игрока просто знакомы с позицией, которая может возникнуть через десяток ходов (кто-то до них уже её играл) и вот в этой позиции при домашнем анализе один из них сворачивает с протоптанной тропинки на несколько ходов в бок. То есть на самом деле расчёт за доской для гроссмейстера будет вестись на те же пять ходов. К тому же, человек не перебирает все варианты, а быстро отсекает бесперспективные ветки дерева решений. Впрочем, что-то подобное было реализовано и компьютерных программах, всё, за исключением интуиции…