Ажурный венский стул легонько скрипнул под тяжестью молодого мускулистого тела.

— То же самое, — щёлкает он длинными пальцами, кивая на немудрёный ужин соседа (сосиски с кислой капустой), дородная полногрудая официантка, несущая в двух руках шесть кружек пива, весело кивает в ответ.

— Давайте знакомиться, — протягивает руку парень, — Николас Шмидт, художник. Я из Голландии, в вашем городе проездом, хочу побродить по окрестностям поискать подходящую натуру.

— Иоганн Эльзер, столяр, — в тон собеседнику отвечает рабочий, — работаю здесь в пригороде в мастерской.

— Столяр! — Шмидт принимает тарелку из рук официантки и бросает взгляд на пустую кружку соседа, — ещё пиво моему другу Иоганну за мой счёт. Так мне вас сам бог послал, я в гостинице обнаружил, что одна ножка моего мольберта сломалась. Не почините? Я хорошо заплачу.

— Кто ж отказывается от денег? — пивная кружка Эльзера стучит по столешнице, — прозит!

— Э-э, да тут всё просто, — разочарованно протягивает столяр, закручивая гайку на мольберте, — винт раскрутился…

— Иоганн, — голубые глаза Шмидта становятся ледяными, — мне тебя рекомендовал один человек, который раньше сражался вместе с тобой в организации «Рот Фронт»… рекомендовал как надёжного бойца, идейного антифашиста. Сам я служу в Секретной Службе Британии. После подписания позорного Мюнхенского сговора, стало понятно, что моё правительство ничего не собирается делать для того, чтобы остановить Гитлера….

— Это точно самое, что чувствую я! — вырывается у Иоганна.

— Честные люди есть и в нашей Службе, — Шмидт подходит ближе и напряжённо глядит в глаза столяра, — их правда немного, но они разделяют мои взгляды. Мы решили уничтожить Гитлера, он толкает Европу к краю пропасти, к миллионам жертв. Можем ли мы рассчитывать на твою помощь?

— Не сомневайся во мне, Николас, — слеза покатилась по гладко выбритой щеке Эльзера, — я сделаю всё что потребуется. Эта мысль, казнь Гитлера, давно уже не даёт мне спокойно спать… только не знаю, как подступиться к этому делу… я — простой столяр…

— Я почему-то был уверен в тебе, — художник с облегчением вздыхает и чувством пожимает руку товарищу, — не беспокойся, Иоганн, всё необходимое ты получишь…

— … как это ужасно видеть, как твой сын, — всхлипывает столяр, не слушая собеседника, — вступив в «гитлерюгенд» становится чужим тебе…. не человеком, а послушным инструментом в руках нацистов…

— Сын живёт с тобой?

— … нет со своей матерью, мы в разводе…

— Так тебя ничего не держит здесь?

— Я совершенно свободен, — Эльзер смахивает слезу мозолистой рукой, — сегодня в мастерской получил оплату за две недели, если в понедельник не приду на работу, то никто не расстроится…

— Отлично, тогда завтра утром выезжаем в Мюнхен…

— … А-а-а, понимаю… пивной зал «Бюргербройкеллер», — на губах столяра заиграла пьяная улыбка, — место начала «пивного путча», где Гитлер ежегодно выступает перед старыми нацистами… 8 ноября!

4 ноября 1938 года, 19:00.

— Слово предоставляется президенту радиокомпании «АВРО» господину Клерку, — от группы почётных гостей, стоящих у подножия мраморной лестницы, отделяется высокий худой господин во фраке, поднимается вверх на несколько ступенек, поворачивается и с импровизированной сцены обводит взглядом просторное прямоугольное лобби гостиницы, превращённое в зал.

— Что он говорит? — шепчет Оля на ухо Гаянэ.

— Не знаю, по-голландски я не понимаю… — морщится балерина, досадливо хлопнув по каменной балюстраде «галёрки», на которой собрались постояльцы отеля, не получившие мест в «партере», — ну и что я буду передавать в редакцию?

— Не волнуйся, предоставим в лучшем виде, — беззаботно взмахивает та крашеными в чёрный цвет волосами, но её глаза при внимательно сканируют лица гостей, расположившихся внизу на стульях, — записывай: «господин Клерк пожелал гроссмейстерам участникам турнира творческих успехов и удачи».

— Неплохо, не зря ешь хлеб переводчика нашей делегации… — , — фыркает Гаянэ повернувшись к подруге, но той уже и след простыл.

— Иди за мной. — шепчет не разжимая губ Оля вздрогнувшему Кузнецову, неожиданно появившись из-за колонны.

Девушка уверенно открыла какую-то неприметную дверь, они спустились по служебной лестнице и оказались в помещении, заставленном швабрами, оцинкованными вёдрами и мешками.

— Что случилось?

— Григулевич проследил за моим англичанином… похоже, он клюнул… сегодня первым поездом выехал в Арнем, городок в ста километрах от Амстердама, рядом с германской границей… встретился там в кафе с солидным мужчиной, лет сорока… по тому, как мой перед ним шапку гнул — его начальник… оба быстро собрались и выехали обратно на автомобиле «Бьюик»… Тут — не Америка, снять автомобиль невозможно. Григулевич позвонил мне, я вас не нашёл, решил ждать их здесь у отеля… Через два часа подъехали, сразу в бар, крепко так выпили, но по ним незаметно… у портье узнал, двадцать пять центов потребовал, гад, что старший тоже поселился здесь — номер 32.

— Младший точно установлен — это капитан Бэст, сотрудник СИС. Старший… опиши его…

— Рост примерно метр семьдесят пять, тёмные с сединой редкие волосы, высокий лоб, крупный мясистый нос, усы тонкие губы, тяжёлый подбородок…

— Да, это майор Стивенс, резидент СИС в Голландии, — перебивает его Оля, — что слышно из Мюнхена?

— «Столяр» вчера должен был выпилить деревянный декор на столбе и поставить его на петли в виде дверцы, закладка бомбы в тайник будет проходить сегодня ночью. Запасной день завтра, дальше он садится на поезд и едет в Дюссельдорф, где я его встречаю на вокзале восьмого утром…

— Хорошо, радиоприём в пивной проверил?

— Прямо за столиком у столба, лампочка загорелась… — хмурится Кузнецов, — Альта с передатчиком была от пивной «Бюргербройкеллер» в полукилометре, Эльзер о радиовзрывателе не знает, думает, что механизм часовой… да вы не беспокойтесь, зал был полон, внимания к себе я не привлекал.

— Повтори, что будешь говорить на встрече с Бэстом… — кивает Оля.

— Я представился Франком, племянником статс-секретаря Министерства юстиции Фрейслера, — Кузнецов в такт словам чуть покачивает головой, — сообщаю, что дядя участвует в допросах арестованных генералов — заговорщиков…

— Где содержатся арестованные? — прерывает его девушка.

— В Берлине, в тюрьме Моабит… — быстро отвечает тот.

— В каком корпусе?

— В первом…

— Лучше не ври, — расстраивается Оля, — если не знаешь, так и говори… хотя какой из тебя берлинец… знаешь где клиника Шарите?… в двух шагах от тюрьмы! Эх, расколют тебя англичане, как пить дать расколют… С настоящими немцами был знаком?

— Был, со многими, — морщится как от боли Кузнецов, — с инженером из Целле…

— Вот… саксонец ты, не думаю, что англы вообще знают где это… Дальше.

— Предложу хм…. англам купить за сто фунтов список арестованных…

— Они их имена в газетах могут прочесть, — шипит Оля.

— Так я и не строю из себя ценного кадра: мелкий коммерсант, одинокий, эмигрировал в Голландию, оказался на мели — хочу подзаработать…

— Это хорошо…

— … Рассчитываю, что… англы клюнут на дядю, да клюнули уже… значит будут просить сведения о ком-то из генералов…

— Или просто заполучить ценного агента в министерстве юстиции, — веселеет девушка, — а племянник будет служить связником. Так и продолжай изображать простого парня: недалёкого, с плохой памятью. Пускай дают тебе инструкции письменно… Кстати, в их компании может появится офицер Голландского генштаба Клоп, который давно завербован СИС, так он может натравить на тебя с целью проверки местную полицию и пограничную стражу.

— Документы у меня подлинные, фото переклеено на высшем уровне, сам Франк уже ничего не скажет… кроме того, что уже успел рассказать о своей работе на СД… на несколько дней легенда выдержит.