«Законный вопрос… ну и въедливый у нас глава НКВД, немудрено что нажил к концу жизни столько врагов. Ведь никто из товарищей в ЦК и правительстве не встал на защиту заслуженного человека, ни один… Что буду отвечать? Я пришелец из будущего»?
Три пары глаз вонзились в меня спереди, один в спину.
Тянусь за водой к графину, не торопясь наливаю воду и медленно пью из стакана, собираясь с мыслями.
— Начну с последнего вопроса, — прерываю затянувшуюся паузу, — титан нужен для вакуумной промышленности, он — составная часть геттера, газопоглотителя в вакуумной лампе, в Германии в составе ферротитана применяется для раскисления стали для уменьшения её зернистости…
— Ферротитаном занимаются в ВИМСе и в Институте Металлов в Свердловске, — перебивает меня Берия, — я справлялся, металлический титан для этого не нужен.
— … Согласен, для ферротитана не нужен, но очень нужен двигателистам и авиастроителям. Титан в шесть раз прочнее алюминия, в двенадцать раз твёрже и имеет в восемнадцать раз более высокий предел текучести…
— Вы меня за Советскую власть не агитируйте, — раздражается Генеральный комиссар госбезопасности, — лучше ответьте, что вы собрались покупать в САСШ, если промышленной технологии не существует?
— Летом этого года в САСШ запатентован очень перспективный магниевый процесс: хлорирование оксида титана и затем его восстановление хлорида магнием. Конечно, в них не указаны конкретные температуры и другие параметры техпроцесса, но он выгодно отличается от английского процесса, в котором участвует жидкий натрий тем, что производство магния у нас будет под боком. А оборудование я покупаю универсальное для металлургического производства цветных металлов: герметичные из нержавеющей стали реакторы, электропечи, вакуумные насосы, водоохлаждаемые конденсаторы…
«Выкрутился»?
— Это называется технический авантюризм! — стучит кулаком по столу Молотов.
— Согласен, но у нас нет времени на раскачку, — смотрю прямо в глаза Берии, — если не выйдет ничего, то оборудование можно использовать на магниевом или алюминиевом заводе, а выйдет — весь мир окажется у нас в хвосте. Состав оборудования мне помогали подбирать, наверное, те самые учёные, что написали эти сигналы.
— «Если не выйдет ничего»… — кривится Предсовнаркома, — миллионы рублей народных денег псу под хвост.
— Если каждый руководитель, без согласования с наркоматом внешней торговли, станет покупать за границей всё, что ему захочется, — подключается Микоян, лицо его повёрнуто ко мне, но глаза неотрывно следует за вышагивающим за моей спиной вождём, — это будет подрыв монополии внешней торговли…
«За что боролись»?
— … одного из главных завоеваний революции!
— И это не единичный факт, — нагнетает Молотов, переворачивая лист бумаги, — вот перевод передовицы вчерашней «Вашингтон пост»… Правительство Мексики объявляет о полной национализации нефтяной отрасли страны. Вы понимаете, что за этим последует? САСШ в ответ наверняка объявит об эмбарго, то есть запрете на всякую торговлю с Мексикой. Вы не напомните мне, кто убеждал руководство, что из Мексики, как из рога изобилия, на нас посыпятся горы нефтехимического оборудования, надо лишь организовать совместную советско-американскую компанию внести учредительный взнос…
«Твою же мать, неприятно…. но не смертельно»…
— Три дня назад мы внесли нашу часть в уставной капитал компании пятьсот тысяч долларов САСШ, — трагическим тоном вторит Микоян.
— Это просто вредительство! — восклицает его шеф, при молчаливой поддержке наркома внутренних дел.
«Опять полмиллиона долларов, символично»…
— Никакого вредительства нет, — поднимаю глаза выше голов оппонентов, — и ничего страшного не произошло.
— Ну да, полмиллиона долларов для него не деньги, — патетически взмахивает руками Молотов.
— Продолжайте, товарищ Чаганов, — послышался голос сзади.
— Я согласен с оценкой товарища Молотова, очень вероятно, что Америка и некоторые другие страны введут эмбарго на торговлю с Мексикой. Из-за этого цена на неё упадёт и наша компания сможет покупать её для производства полиэтилена дешевле. Уверен также что полное эмбарго продлится не долго, в конце концов, нефтедобыча не главная статья торговли между САСШ и Мексикой, вмешаются банановые компании и через полгода-год полное эмбарго отменят или ограничатся только нефтью. В течении этого времени можно начать торговать с Америкой через посредника, например, через испанских товарищей организовать экспортно-импортную компанию на Кубе. Батиста, насколько мне известно, не брезгует взятками, поэтому компания может заручиться государственной поддержкой.
— Ну по вопросу дачи взяток нам с вами тягаться трудно, — пробормотал Предсовнаркома себе под нос, Микоян удивлённо переводит взгляд с Молотова на меня и обратно.
«А ведь благодарен быть мне должен… от такого пятна не отмылся бы перед „товарищами“ из Политбюро».
— Так как быть с титановым заводом? — прерывает Берия внезапно возникшую паузу, — оборудование заказано, но ни проекта завода нет, ни даже технологического процесса. Кто за это будет отвечать?
— Мы все будем отвечать, — Сталин встаёт справа от меня, — этот вопрос обсуждался на Политбюро, вам ли, ну за исключением товарища Берии, об этом не знать? Вопрос надо ставить по другому: как помочь товарищу Завенягину в кратчайшие сроки организовать промышленную выплавку столь необходимого народному хозяйству металла? Раз вы вчетвером уже изучили сложившуюся ситуацию, то вы войдёте в состав комиссии по этому вопросу, подключите Академию Наук научные и проектные институты. Председателем предлагаю товарища Молотова, заместителем будет Завенягин, товарищи Берия и Микоян займутся организацией посреднических компаний в Испании и на Кубе, товарища Чаганова следует привлекать по отдельным вопросам, касающимся переговоров с американцами и техники. Н а этом закончим. Товарищ Чаганов, вы свободны… хотя знаете что, оставайтесь, вам будет полезно послушать.
«Как вытянулось лицо у Молотова»…
— Приглашайте… — вождь опускает трубку.
«Шапошников с неизвестным комдивом, — уступаю им место напротив „тройки“ и сдвигаюсь в конец стола, — Берзин… двери не закрывают, ждут кого-то ещё».
Через пять минут появляется Киров (садится напротив меня) со Ждановым, Андреев, Вознесенский устраивается рядом, Маленков с противоположной стороны. Сталин откладывает трубку, рукой разгоняет дым и идёт к противоположной глухой стене кабинета, отдёргивает занавеску закрывающую карту.
«Испания».
— Начинайте, Борис Михайлович.
— Кхм-кхм, — прочищает горло Шапошников, — докладывает комдив Захаров.
Дверь открывается, на пороге появляется раскрасневшийся нарком обороны.
— И Будённый… твою мать, — громко шепчет Ворошилов на ухо Кирову, в кабинете раздаётся взрыв смеха, поддержанный самим вошедшим.
«О чём-то о своём смеются старейшие члены Политбюро, не всё ж у них совещания, наверное и корпоративы бывают и тимбилдинг»…
Будущий маршал, дождавшись тишины, начинает чётко по карте на память с севера на юг показывать расположение республиканской армии и войск путчистов.
«Что они делали там два года после моего отъезда? Линия фронт ведь совсем не изменилась».
Войска республиканцев продолжают нависать над противником с севера. Образовалась выпуклая дуга: Эль-Ферроль — Вальядолид — Саламанка, твёрдо удерживаемая армией Хосе Антонио Примо де Ривера, ориентированного на итальянцев. К ней примыкает вогнутая дуга южной группировки: западные окрестности Малаги — Севилья — Касерес, под командой генерала Мола, ставленника Германии.
«Куда же делся пьяница и сквернослов генерал Кейпо де Льяно? Похоже, Гитлер не смог его вынести».
Эта полоска земли, в самом узком месте сужающаяся до ста километров, на своем протяжении с севера раз посередине пересекается с запада на восток горным хребтом, что практически исключает взаимодействие двух группировок и делает само их существование имеющим смысл. Активные боевые действия на суше в течение последнего года практически не ведутся. Несколько месяцев назад неожиданно с новой силой вспыхнули сражения в воздухе, немцы впервые применили в бою новейшие истребители бф-109 «Эмиль», но это никак не повлияло на сухопутную линию фронта, а с наступлением зимы, нелётной погоды, всё окончательно затихло и в небе.
