Фесс попробовал мысленно сорвать цветок – тонкий стебелёк послушно лопнул, жёлтый венчик покорно подлетел к самому его носу. В облике громадного вепря некромант видел сразу всё, что творилось и спереди, и с боков, и даже сзади. Удобно, нечего сказать, когда придётся драться. И никакого отката, и сила течёт свободно, так свободно, как никогда раньше.

– Папа!

Одуванчик словно сам собой подлетел к драконице, аккуратно воткнулся в её жемчужные волосы.

«Так-то оно лучше», – мыслеречь получилась куда естественнее и свободнее обычных слов.

– П-папа…

– Фесс!

– У-ух, вон оно как… – только и протянул ошеломлённый Север.

«Ничего страшного. Вы ведь меня слышите?»

– Слышим, – вырвалось у Эйтери.

«Чёрная башня ведёт прямо к Западной Тьме. Рыся, прошлый раз мы не спустились до конца и, наверное, были правы. Тогда мы бы не сдюжили. Теперь – другое дело».

– Мы не летим с драконами?

«Летим, Рыся, летим, конечно. Но там, на Утонувшем Крабе… быть может, нам придётся избрать иную дорогу».

– Ой, пап, ты опять!..

Поле зрения стремительно сужалось, исчезала громада веприного тела, некромант возвращался к человеческому облику.

– Ох, и напугал же ты нас, – выдохнула Эйтери.

– Всё будет хорошо, – попытался ободрить её Фесс, невольно косясь на застывших друг подле друга неупокоенную-полуэльфийку и Безымянную.

Те, похоже, вообще ничего не заметили. Да, наверное, и не могли. Деревянного голема ничего не интересовало, а неупокоенная… могла ли она вообще понимать хоть что-нибудь?

– И цто теперь с ними делать-то? – не унимался Север. Охотник за мертвяками никак не мог успокоиться – подъятого требуется изрубить в лапшу или же извести каким-то иным способом, но никак не оставлять так, как есть!

Некромант заколебался. Да, Чёрная башня не дала ответа, как он надеялся. Эйтери права – заклятья, сшивающего душу с телом, у него нет.

Значит, надо идти дальше. «Только вперёд» уже не получится, он станет постоянно оглядываться. На что можно надеяться – может, истинная хозяйка Чёрной башни смилостивится над ним? Унизительно, тяжко, но разве станешь думать об унижениях, когда можно и впрямь оживить Рысь?

Но если разорванное и впрямь не соединить?.. А он, озираясь через плечо, пропустит тот единственный момент, когда надо бить, чтобы одержать победу?

Злясь на себя, Фесс тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.

– Папа, надо спешить, – настойчиво проговорила драконица. – Чаргос не станет ждать бесконечно. Да и Уккарон…

Она была права, как всегда.

– Безымянная, – неловко начал Фесс, взглянув на лесного голема. – Прости за это обращение, но я хотел попросить тебя о…

– Конечно, – отозвалось деревянное существо. – Я отправлюсь с вами, спасённый мною.

– Нет. Я прошу тебя остаться здесь, на Пике Судеб. Вместе с нею, – он кивнул на Рысь-неупокоенную, – и присмотреть, чтобы не случилось ничего непоправимого.

– Нет, – бесцветным, лишённым чувств голосом ответил голем. – Я не могу этого сделать. Не ты создал меня, спасённый. Не тебе отдавать мне такие приказы.

Она произнесла это без злобы, ненависти или хотя бы неприязни. Безымянная никого не хотела уязвить. Она просто сообщала, как обстоит дело.

– Я пойду с вами.

– А она?!

– Она тоже. Я позабочусь о ней.

– И что дальше? Ты понимаешь, что нам предстоит, Безымянная?

– Битва, – равнодушно ответила Деревянная. – Чтобы соединить несоединимое, нужно, чтобы свершилось небывалое, чтобы рухнул весь порядок. Тогда ты сможешь найти ответы.

– Откуда ты знаешь?

– Это моя природа. Вложенная в меня создавшей.

– Она права, папа, – вступила драконица. – Никто не знает, вернёмся ли мы сюда. Пусть идёт, если… если она, – кивок в сторону неупокоенной, – будет на её попечении.

– Тогда веди, Безымянная.

Деревянное создание безмолвно поднялось, осторожно потянуло Рысь за руку – та повиновалась, словно кукла.

На пороге пещеры некроманта встретили все восемь драконов и преподобный Этлау.

– Время истекает, – сумрачно проговорил Чаргос.

– Мы готовы. Но… Хранители, кто из вас согласен понести на себе вот этих двух?

Драконы молча воззрились на Деревянную и Рысь.

– Это. Совершенно. Необходимо? – разделяя слова, преувеличенно-чётко проговорил Сфайрат.

– Ты прав, многомудрый, – кивнул некромант.

– Необходимо для общего дела или тебе самому? – рыкнул дракон.

– Мне самому, – Фесс не отвёл взгляда.

– Твоя надежда безумна, – вступил Чаргос.

– Нам это не помешает.

– Что ты говоришь!

– Я клянусь. Даю Слово Некроманта, – сами собой вырвались последние слова.

Хранители переглянулись.

– Не стану говорить «теперь отступать некуда», но, Неясыть, если ты станешь смотреть на неё, – кивок в сторону неупокоенной Рыси, – то…

– Знаю, – зло перебил Фесс. – То всё погибнет. Помню, поверьте, уж накрепко запомнил! Но всё равно, драконы, кто согласен нести?

– Я могу. И я, – отозвались Редрон и Менгли.

– Тогда не будем больше мешкать. – Фесс шагнул к успевшей перекинуться Аэсоннэ. – Путь открыт, и дело сделано. Драконы! Покажите, на что способны, что хранили все эти столетия. Быть может, это наш последний полёт – впереди битва, по сравнению с которой Скавелл – детские забавы. Драконы, ваша служба пришла к концу, это говорю вам я, Кэр Лаэда, маг Долины, хранитель Мечей, тот, кому выпало переписывать судьбу Эвиала! – Горло сдавило, Фесс никогда ещё не произносил ничего подобного. Но выспренние декларации оказались именно тем, чего ждали от него драконы – девять глоток извергли громоподобный рёв, девять пастей испустили струи клубящегося пламени; и девять стремительных крылатых теней рванулись наискось сквозь рушащийся вокруг них мир – туда, где на заокраинном западе лежал загадочный остров со странным именем Утонувший Краб.