Живой туман побеждал. Пар ещё валил из трещин, но огненные языки исчезли. Две пирамиды лежали в руинах, но дальше дело не пошло: цепь зиккуратов осталась почти что в неприкосновенности.

Буря утихала. Пылавший в недрах огонь погас, кошмарное зловоние гнало людей прочь от Разлома; бесчувственную Сежес несли на руках Вольные, Император шагал сам, хоть и пошатываясь; левая рука повисла, ничего не чувствующая, и со сжатой в кулак латной перчатки быстро капала кровь, скатываясь по гладко-белой кости и не оставляя следов.

Тело выло от боли, рвущейся из самой глубины, из костной сердцевины; Император чувствовал себя бокалом, наполненным до самых краёв, и содержимое стремительно разъедало стеклянные стенки, оно не признавало никаких границ.

Кровь стремглав мчалась по жилам, сочилась из пор. Странно, но правитель Мельина не ощущал никакой слабости. Он умирал, он знал это, как знал и то, что долг исполнен и можно спокойно уйти.

…Нечто мохнатое, крылатое, размером с доброго медведя, глухо завывая, пронеслось над головами и с размаху рухнуло в Разлом, на лету окутываясь огненным облаком, – Император едва повернул голову. Завет волшебницы Муроно исполнен. Кристалл разрушен. Вторжение козлоногих будет остановлено.

– Что это, сестра? – простонала настоятельница. Она словно уже забыла, что нынешняя проводница совсем недавно была её узницей.

– Что это, государыня моя? – мрачно повторил старый вампир Эфраим. – Это, достопочтенная, есть Западная Тьма, сиречь Сущность. Глашатай Спасителя, Его провозвестник и предтеча. Так считает Ночной Народ и так считаю я.

– Сестра? Он прав? – Настоятельница потянула Мегану за рукав, словно маленькая девочка строгую мать.

Хозяйка Волшебного Двора молчала.

Волшебница, вампир и «спасителева невеста» – более чем удивительная компания! – стояли на невысоком холме невдалеке от южных ворот Аркина. Внизу, у подножия, вилась дорога, тщательно ухоженная и замощённая, чуть дальше, за дорогой, начинались фермы, местность исчертили живые изгороди, виднелись черепичные крыши и белые стены казавшихся игрушечными домиков – здесь, вблизи Святого города, даже крестьянские жилища должны были выглядеть «прилично», дабы не оскорблять взоры аркинской Курии, когда почтенные прелаты отправлялись на юг. Северу такого внимания не уделялось, да и что там делать Его Святейшеству?

Однако и поля, и дорога – всё было совершенно пустынно, всё вымерло. И неудивительно – в море, что хорошо просматривалось с вершины, на внешнем рейде Аркина, чернели бесчисленные мачты боевых галер, и не требовалось особых познаний в военно-морском деле, чтобы определить, откуда корабли явились.

Но не галеры Империи Клешней притягивали сейчас взоры чародейки, Эфраима и настоятельницы. Они неотрывно смотрели на Аркин.

Святой город окутывала Тьма. Нет, не настоящая ночная темнота и, собственно говоря, даже не мрак, а какая-то пепельно-серая пелена, наподобие мелкой-мелкой паутины. Над престолом первосвященников Эвиала поднималась чудовищная призрачная сфера, и внутри этого «покрывала» творились какие-то совсем непонятные и очень неприятные вещи.

Мегана видела следы отпылавших пожаров: однако огонь не пожрал всё и вся на своём пути, дома остались обглоданными лишь до половины, а кое-где выгорела только крыша. Волшебница отлично знала, что остаётся после буйства пламени даже среди выстроенных из камня кварталов, – а тут его кто-то словно вовремя залил водой.

Внешний обвод аркинских стен казался невредимым, но ворота были не просто широко распахнуты, а и вовсе сорваны с петель – это огромные, неподъёмные створки из кованой стали, гордость Святого города!

Серая завеса поднималась до самых облаков, терялась в них, но хозяйка Волшебного Двора чувствовала, что эта преграда тянется выше, много выше, может, до самых звёздных сфер, а быть может, и дальше.

Несмотря на то что они стояли на холме, поверх аркинских стен им открывались лишь шпили соборов да несколько самых высоких крыш. Серая мгла застилала взоры, однако Мегана, отличавшаяся остротой зрения, видела там какое-то шевеление – и это были явно не люди. Что-то сновало вверх и вниз, сбивалось в клубки и снова распадалось, и это «что-то» на самом деле было чернее тьмы.

– Эгест, – вслух подумала чародейка. Вампир Эфраим сперва недоумённо свёл брови, но затем энергично кивнул.

– Точно, государыня. Как в Эгесте. Ночной Народ тогда по всем щелям забился, решил, что идут те, кто нас сменит…

Настоятельница упала на колени и зарыдала в голос. Нет сомнений, она тоже знала о судьбе северного города, угодившего – по милости Разрушителя – под удар Тьмы.

Мегана нервно потёрла руки. Она понятия не имела, что делать, какими заклятьями тут можно воспользоваться и поможет ли вообще хоть что-нибудь.

Эфраим с неудовольствием взглянул на рыдающую монашенку и потёр подбородок.

– Подлечу-ка я поближе. Нет, нет, один. А вы, сударыни, оставайтесь тут и помыслите, что можно предпринять. Я мигом, честное слово, и моргнуть не успеете!

Утро выдалось пасмурным, и вампиру лететь было легко; огромный нетопырь взвился в воздух и помчался прямо к серому занавесу. Только тут Мегана поняла, что завеса, хоть и медленно, но движется, растекаясь во все стороны.

Тьма сочилась сквозь пробитую брешь. Чисто академического интереса ради можно было б задаться вопросом «кто пробил?», но тут у хозяйки Волшебного Двора сомнений уже не оставалось.

Разрушитель был здесь. И похозяйничал вволю.

Эфраим заложил лихой вираж возле самой серой стены – за ним неспешно, словно по докучливой обязанности, потянулся язык пепельного тумана. Нетопырь проворнее забил крыльями, и Тьма отстала, точно поняв, что за этой добычей не угнаться; высунувшийся язык медленно и лениво втянулся обратно. Чёрные точки и росчерки на шпилях и крышах задёргались, засуетились куда проворнее, будто муравьи, если ткнуть в их кучу палкой.

Держась на почтительном расстоянии от серой преграды, Эфраим полетел к морю – взглянуть на флот Империи Клешней; вскоре летучая мышь совершенно скрылась из виду.

Настоятельница тем временем почти успокоилась, лишь время от времени слышались сдавленные всхлипывания.

– Вставай, – Мегана потянула монашку за плечо. – Тут дело ещё хуже, чем я думала.

– Куда уж хуже, – проныла бывшая настоятельница. – Тьма прорвалась. Пророчество исполнилось. Спаситель… нисходит с высей горних… судить и рядить, каждому по делам его…

Мегана едва не влепила ей пощёчину.

– Вставай! Надо понять, что это такое, что стало с Аркином!

– А чего тут понимать… Западная Тьма сюда пришла, и теперь уже не отступит, покуда Он её не изгонит… и не нашей человеческой рукой тут что-то изменить…

Волшебница не выдержала – вцепилась монашке в плечи теперь уже обеими руками, затрясла что есть силы.

– Это Аркин! Твой город! Магия Спасителя!.. Да вставай же, вставай!

– Ты говорила… мы пойдём останавливать Его… а теперь… меня трясёшь?!

Ничего не осталось от властной и гордой женщины, одним движением брови заставлявшей трепетать бедных послушниц.

– Да, говорила, – в ярости выпалила Мегана, хватая настоятельницу за подбородок и заставляя взглянуть себе прямо в глаза. – У нас – есть – Его – кровь. Могущественный артефакт, никогда раньше не оказывавшийся в руках магов Эвиала. Надо только распорядиться им как следует. Я рассчитывала на Аркин… но теперь…

– А теперь и вовсе рассчитывать не на что… – Настоятельница обвисла, не сопротивляясь и являя собой полную покорность судьбе. Бей её, убивай, режь на куски – ничего уже не поможет.

– Мне надо прорваться в Аркин. Туда, к центру Святой магии, в ваш кафедральный собор. Ты острее меня чувствуешь свой город, скажи мне, что там? – трясла Мегана монашку.

– Ничего там больше нет. Ни магии Спасителя, ни-че-го. Там только мрак. Протяни руку – рука отсохнет. Шагни за край – станешь её рабом. «Анналы Тьмы» предсказали всё правильно… Три пророчества исполнены. Больше Его ничто уже не сдерживает.