Драконов Игнациус не принимал всерьёз. В разных мирах и под разными солнцами они не раз оказывались у него на дороге – и ни разу не смогли помешать ему достичь задуманного. Архимаг самонадеянно отправился к ближайшему Кристаллу, надеясь без помех «элиминировать» его Хранителя и спокойно удалиться с драгоценной добычей.

Он жестоко ошибся.

Драконы очень быстро поняли, что явился к ним в гости явно не обычный чародей их собственного мира. Возле Пика Судеб Игнациуса встретили все девять старших Хранителей и ещё десятка три молодых драконов, не достигших полной силы.

Мессир Архимаг небрежно встал в позицию, грозно направил посох (тогда он ещё любил подобные театральные жесты) – и в этот самый миг драконы ударили. Внезапно, за считаные мгновения составив в воздухе сложную магическую фигуру: кольцо из девяти Хранителей, обвитое, словно венком, всеми младшими драконами.

Недолго думая, мессир Архимаг выпустил замораживающее заклинание, достаточно могущественное, чтобы заключить всех его противников в исполинские глыбы льда, проледенив до костей; после чего они просто разбились бы вдребезги, рухнув с огромной высоты на горные склоны.

К его несказанному изумлению, чары оказались отбиты. Кольцо драконов кружилось всё быстрее, и, не успев сплести новую волшбу, Игнациус почувствовал, какой мощи ответ готовят ему разъярённые Хранители.

…Мессир Архимаг никогда не сделался бы многоуспешным, хоть и некоронованным правителем Долины, не умей он мгновенно оценить силу противника. Хранители ещё помнили, наверное, тех, кто создал их Кристаллы; кровь драконов кипела, она была горяча и молода. И мессир Архимаг понял, что сейчас самым благоразумным станет отступить. Магические существа сами по себе, драконы Эвиала оказались вплетены в опутавшую весь мир сеть магических потоков, их ярость была яростью неба, ветра, моря и света; и Игнациус, в свою очередь ловко прикрывшись фантомами, поспешил убраться восвояси. Сотворённых им призраков драконы разносили в пыль одного за другим, и мессир Архимаг проникся к Хранителям (или, правдивее будет сказать, к их силе) изрядным уважением.

После этого он надолго оставил Эвиал в покое. Не забывал, о, нет, мессир Архимаг никогда не забывал ни одной своей неудачи. Но хватало других дел и других врагов, драконы-Хранители мало-помалу отступили далеко в тень. В конце концов, Игнациус мог ждать, сколько ему заблагорассудится.

– Очень жаль, – Динтра даже не посмотрел на бокал с вином, огляделся, зачерпнул воду из кадушки, напился. – Потому что нам следует немедля отправиться туда. Там – центр заговора дуоттов, их мести всему людскому роду.

– Войны меня сейчас занимают мало, – нахмурился Игнациус. – Люди и нелюди воюют с незапамятных времён. Всех войн не предотвратить, любезный мой Динтра.

– Я знаю, – холодно кивнул целитель. – Но эта война – особая. Змееголовые нашли способ выпустить на волю Западную Тьму. Сами же они, насколько я понял, будут пытаться вырваться из обречённого Эвиала. Каким именно образом – пока непонятно.

– Очень интересно, – с деланым равнодушием бросил Игнациус. – И что же это за способ? Готов ручаться – совершенно варварский, с обилием никчемушных жертвоприношений и так далее и тому подобное. Бьют тараном туда, где хватило бы лёгкого толчка, если, разумеется, толкнёт мастер.

– Как именно они откроют Ей путь – я не знаю, – процедил Динтра. – Но тот дуотт не лгал.

– А, гм, нельзя ли мне расспросить этого самого дуотта?

– Нет, – отрезал лекарь. – Он умер.

– Каа-аакая досада, – откинулся Игнациус. – Ну, друг мой, даже не знаю, что вам и сказать. Кидаться куда-то, на другой край света, и всё потому…

– Хорошо! – перебил Архимага Динтра. – А что у вас в планах? Куда бы вы хотели направиться, мессир? Ведь если я правильно помню наш не столь и давний разговор, то главная цель – покончить с Падшими – не исключала и помощи этому несчастному миру в избавлении от Западной Тьмы?

– М-м-м… совершенно верно. Разумеется, у меня есть детальный план, но, друг мой, я ведь говорил вам, что не могу обсуждать его открыто?

– Я помню, – насупился целитель. – И я готов следовать за вами, мессир, но, повторяю, эта угроза не терпит отлагательств. Её следует парировать немедленно и без проволочек, иначе действительно произойдёт катастрофа.

– Любезный Динтра, я со всей серьёзностью готов отнестись к вашим известиям, – Игнациус кивнул, – однако, согласитесь, менять все планы и намерения только потому, что вам что-то рассказал какой-то умирающий дуотт… а вдруг он лгал? Вдруг хотел ввести нас в заблуждение? И почему он вообще решил, что ему следует открыться именно вам, дорогой целитель?

– Я пытался спасти его, – угрюмо бросил лекарь. – Каким-то образом дуотт понял, что я – не обычный ордосский костоправ. Он почувствовал, что я… в общем, моё происхождение не осталось для него секретом.

– Вот даже как? – поднял брови мессир Архимаг. – Он раскрыл вас, друг мой? Умирающий чародей самого обычного мирка в считаные мгновения раскусил опытнейшего мага Долины, негласного главу Гильдии целителей?.. Только не надо про Ирэн Мескотт, я-то знаю, как она на вас смотрит, – вообще говоря, последняя сентенция не имела ничего общего с действительностью, но Игнациусу сейчас требовалось вывести из себя замкнутого и обычно немногословного лекаря.

– Именно так, – Динтра и глазом не моргнул. – Он был сильным чародеем, этот дуотт. Очень жаль, что он скончался, вы, мессир, безусловно, многое почерпнули бы в беседе с ним.

– Однако он умер, – Игнациус с трудом сдерживал раздражение. – Умер, и теперь вы предлагаете нам…

– Разве я когда-нибудь обманывал вас, мессир? Да и зачем бы мне делать это? – с укором воззрился на Архимага старый целитель.

– Не обманывали, не обманывали, – Игнациус впервые ощутил неприятный холодок в груди. Это он собирался вывести Динтру из себя! Это ему полагалось выуживать истинные намерения своего визави из оброненных в горячности фраз! А получается-то, что допрашивают именно его, Игнациуса, и как элегантно у Динтры это получилось! – Вы меня – нет, а вот дуотт вас – мог.

– Мессир, смею сказать, что это не первая смерть пациента у меня на руках. Я слышал множество последних признаний, проклятий, угроз или благословений и, хвала великим силам, научился различать правду и ложь, неважно, звучат ли они из уст человека или нелюдя. Дуотт не лгал. Заговор существует. Западной Тьме вот-вот откроют ворота.

– А этот дуотт ничего не говорил по поводу тех существ, коих мы, что ни ночь, видим над Эвиалом?

– Нет, – Динтра смотрел прямо в глаза мессиру Архимагу, и Игнациус невольно поёжился, настолько твёрд и холоден оказался этот взгляд. – Это, судя по всему, нечто новое.

– То есть вы не можете сказать, входят ли они в так называемый «заговор дуоттов», или нет?

– Не могу, – признался Динтра.

– Понятно… ну что ж, друг мой, дайте мне чуть-чуть подумать.

– Конечно, мессир. Мне выйти?

– Ну что вы, друг мой, как такое вообще могло прийти вам в голову?! – Игнациус счёл за лучшее всполошиться и вообще продемонстрировать смущение. – Прошу вас, никуда не надо выходить. Мне надо лишь сосредоточиться…

Динтра молча кивнул и присел к столу, занявшись давно остывшей снедью.

Гурман и любитель экзотической кухни даже не требует ничего разогреть? – лишний раз отметил про себя Игнациус. Нет, любезный Динтра, ты не тот, за кого себя выдаёшь…

Ладно. Сосредоточиться и в самом деле не помешает.

Итак, заговор дуоттов. Вполне согласуется с тем, что он, Игнациус, видел в Империи Клешней, во всяком случае, ничему не противоречит. Но почему этот дуотт оказался настолько словоохотлив? Почему выдал человеку, пусть и лекарю, этот величайший секрет своей расы? С какой стати? В последние мгновения жизни вдруг взыграла совесть? Или ему просто стало донельзя обидно умирать? Может, соплеменники отвергли его, может, он сделался изгоем – едва ли обычный дуотт вот так запросто получил бы место в Академии Высокого Волшебства, оплоте людского чародейства, тем более что люди и дуотты наверняка воевали и не один раз?