Нагалли хвастали, что буруралли из предразумных неуживчивых хищников превратились в совершенных галактических граждан, ответственных и надежных, достойных такого доверия.

Как выяснилось, нагалли ужасно ошиблись.

– Ну, чего можно ждать, если вся раса сходит с ума и начинает уничтожать все с первого взгляда? – спросил Роберт. – Что-то случилось, и все буруралли превратились в безумцев. Они разрывали на части планету, о которой должны были заботиться. Неудивительно, что ты не чувствуешь никакого Потенциала в лесу Гарта, Кленни. Только крошечные существа, которые могут закапываться в землю и прятаться, скрылись от безумных буруралли. А большие и умные животные теперь там же, где прошлогодний снег. Атаклена моргнула. Ей казалось, что она уже хорошо владеет англиком, а Роберт опять проявил странную склонность людей к метафорам. В отличие от сравнений, которые сопоставляют похожее, метафоры, вопреки всяким законам логики, утверждают, что непохожее похоже! Ни один галактический язык не подчиняется такой логике.

Обычно она как-то справлялась с такими лингвистическими трудностями, но эта смутила ее. Над дрожащей короной на мгновение возник малый глиф тив'нус – обозначение нестыковки произведенной коммуникации.

– Я слышала только краткий отчет об этом времени. А что случилось с самими убийцами буруралли?

Роберт пожал плечами.

– Чиновники из Институтов возвышения и Миграции появились тут через сто лет после катастрофы. Конечно, инспектора пришли в ужас.

– Они обнаружили, что буруралли выродились до неузнаваемости, бродили по планете, истребляя все, что могли поймать. Но к этому времени они уже забыли современную технологию и оружие и вернулись почти на уровень когтей и клыков. Наверно, именно поэтому выжили маленькие существа.

– Экологические катастрофы не так редки, как пытаются представить Институты, но тут разразился большой скандал. Вся галактика испытала отвращение. Большинство старших рас отрядило свои боевые флоты, которые действовали под единым командованием. И вскоре буруралли перестали существовать.

Атаклена кивнула.

– Я думаю, их патроны, нагалли, тоже были наказаны.

– Верно. Они утратили статус и теперь чьи-то клиенты. Такова плата за небрежность. Мы проходим эту историю в школах. Несколько раз.

Роберт протянул ей салями, но Атаклена покачала головой. Ее аппетит пропал.

– И вы, люди, унаследовали подлежащий восстановлению мир.

Роберт отложил еду.

– Да. Поскольку у нас две расы клиентов, нам положены колонии, но Институты нам всегда предлагают остатки чужих катастроф. Нам приходится напряженно работать, чтобы восстановить экосистему этой планеты, но Гарт еще очень хорош, если сравнивать с другими. Тебе следовало бы взглянуть на Дими или Хорст в скоплении Канаан.

– Я слышала о них. – Атаклена вздрогнула. – Не думаю, что мне хочется их увидеть…

Она смолкла на середине предложения.

– Я не… – Веки ее затрепетали, она оглядывалась, ощутив неожиданное смятение. – Ту'ун дан! – Ее шлем встопорщился. Атаклена быстро встала и пошла – в полутрансе – туда, где камни возвышались над вершинами дождевого облачного леса.

Роберт пошел за ней.

– В чем дело?

Она негромко ответила:

– Я что-то почувствовала.

– Гм. Это меня не удивляет. У вас такая нервная система. Ты изменила форму тела, чтобы мне было приятно. Неудивительно, что ты улавливаешь статику.

Атаклена нетерпеливо покачала головой.

– Я делала это не для того, чтобы доставить тебе удовольствие, ты, высокомерный человеческий самец! И я уже просила тебя осторожнее обращаться с этими ужасными метафорами. Корона тимбрими не радиоприемник!

– Она сделала нетерпеливый жест рукой. – А теперь, пожалуйста, помолчи.

Роберт смолк. Атаклена снова сосредоточилась, пытаясь кеннировать…

Корона не может ловить статическое электричество, как радиоприемник, но помехи и для нее существуют. Атаклена искала слабую ауру, которую ощутила на мгновение, но тщетно. Все затоплял грубый и энергичный эмпатический поток Роберта.

– Что это было, Кленни? – негромко спросил он.

– Не знаю. Что-то не очень далекое, на юго-востоке. Похоже на разумные существа, на людей и неошимпанзе вместе, но было еще что-то.

Роберт нахмурился.

– Наверно, одна из экологических станций. Тут есть еще удаленные поселения, как правило в высокогорных местах, где растет сейсин.

Она быстро обернулась.

– Роберт, я почувствовала Потенциал! На краткий миг я ощутила присутствие предразумного существа!

Лицо Роберта оставалось невыразительным, но испытал он бурные и смутные чувства.

– Что ты имеешь в виду?

– Отец рассказывал мне кое-что, перед тем как мы отправились в горы.

Тогда я не обратила на это внимание. Это казалось невозможным. Как волшебные сказки ваших человеческих писателей, от которых у нас, тимбрими, такие странные сны.

– Ну, вы их закупаете целыми кораблями, – вставил Роберт. – Романы, старые фильмы, три-ви, стихотворения…

Атаклена игнорировала его замечание.

– Утакалтинг упомянул о туземном существе с высоким Потенциалом… которое пережило катастрофу буруралли. – Корона Атаклены образовала редкий для нее глиф – сиулф-та, предвкушение радости от разгаданной головоломки.

– И теперь я думаю, не окажутся ли эти легенды правдой.

Почувствовал ли Роберт мгновенное облегчение? Атаклена ощущала его грубую, но эффективную эмоциональную защиту.

– Гм. Ну, это легенда, – сказал он. – Просто рассказ волчат.

Образованному галакту он вряд ли интересен.

Атаклена внимательно посмотрела на него и мягко коснулась руки.

– Ты хочешь, чтобы я подождала, пока ты с драматическим видом раскроешь эту тайну? Или хочешь избежать синяков и сразу расскажешь, что тебе известно?

Роберт рассмеялся.

– Ты очень убедительна. Может, действительно приняла волны эмпатии гартлинга?

Широко расставленные, с золотыми точками глаза Атаклены мигнули.

– Именно это слово произносил мой отец!

– Так. Значит, Утакалтинг слушал байки старых охотников за сейсином… Только представить себе: они продержались здесь больше ста земных лет!.. В них говорится, что крупное животное благодаря своей хитрости, уму, свирепости и большому Потенциалу спаслось от буруралли.

Горные охотники и шимпы рассказывают об ограбленных ловушках, о том, как крадут развешанное для просушки белье, о необычных следах на неприступных утесах.

– Ну, это все, вероятно, выдумки и краснобайство. – Роберт улыбнулся.

– Но я помню, что эти легенды рассказывала мне мать, когда мы должны были лететь сюда. Так что я решил, что вполне можно прихватить с собой тимбрими. Не сможет ли она поймать гартлинга в свою эмпатическую сеть?

Кое-какие метафоры Атаклена понимала легко. Она сжала руку Роберта.

– И что же? – спросила она. – Только поэтому я нахожусь в этой дикой местности? Должна вынюхивать для тебя легенды?

– Конечно, – подшучивал Роберт. – Иначе зачем бы я оказался здесь с чужаком из далекого космоса?

Атаклена со свистом процедила воздух сквозь сжатые зубы. Но в глубине души была довольна. Эта людская язвительность напоминает ей обращенный разговор тимбрими. И когда Роберт рассмеялся, она обнаружила, что смеется вместе с ним. И на мгновение они забыли тревоги предстоящей войны и опасности. Для обоих это оказалось приятным и необходимым расслаблением.

– Если такое животное существует, мы должны найти его, ты и я, – сказала Атаклена.

– Да, Кленни. Мы найдем его вместе.

И все-таки разведывательный корабль «Проконсул» не пережил своего пилота. Он участвовал в последнем боевом вылете и погиб в космосе, но защитная оболочка сохранила жизнь.

Достаточно жизни, чтобы вдыхать острый запах шесть дней не мывшейся обезьяны и выдыхать непрерывный поток проклятий и непристойностей.

Наконец, обнаружив, что ругательства иссякают, Фибен выдохся. Он уже произвел все мыслимые и немыслимые перестановки, комбинации, противопоставления телесных, духовных и наследственных свойств, реальных и воображаемых, какими только может обладать враг. Это помогло ему выдержать собственное участие в битве, когда он пытался применить свое оружие, подобное пугачу, и избежать ответных ударов, как комар увертывается от ударов молота. После контузии от близких попаданий, после визга разрываемого металла, после потрясений и замешательства он, оказывается, еще жив. Пока.