Я ругнулся. Этельфлед слегка улыбнулась и, взяв меня под руку, повела мимо пепелищ сгоревших строений на вершине холма. Мы дошли до стены, где стоял частокол. Там сквозь пелену дождя она посмотрела на север, в сторону Нортумбрии.

— Мы пойдем на север, — пообещала она мне.

— Завтра же?

— Когда мой брат будет готов. ?Она подразумевала Эдуарда, короля Уэссекса. Этельфлед желала иметь поддержку армии брата, прежде чем вторгнуться на языческий север. Она сжала мой локоть сквозь кольчугу.

— И ты не поплывешь в Ирландию, — мягко добавила она.

— Моя дочь... — начал я.

— Стиорра сделала свой выбор, — резко оборвала меня она. — Она предпочла отречься от Бога и выйти за язычника. Это её выбор! И с ним ей жить.

— Ты бы не стала спасать собственную дочерь? — сурово спросил я.

Этельфлед промолчала. Её дочь так на нее не походила. Эльфвинн была ветреной глупышкой, но она мне нравилась.

— Ты нужен мне здесь, — сказала она вместо ответа на мой вопрос, — и твои люди тоже, — она взглянула на меня. — Ты не можешь уйти сейчас, когда мы так близки к победе!

— Она у тебя в кармане, — угрюмо ответил я, — Рагналл разбит.

— Здесь он потерпел поражение, но оставит ли Мерсию?

Где-то вдалеке на севере полыхнула молния, и я задумался, что за предзнаменование она несла. Грома вслед за ней не последовало. С приближением сумерек тучи потемнели.

— Часть людей он отправит в Эофервик, — сказал я, — потому что не смеет лишиться города. Но отправит туда не всех. Нет, он не оставит Мерсию.

— Тогда он не разбит, — заключила она.

Она, конечно, была права.

— Львиную долю своих сил он оставит здесь, — сказал я, — и станет искать поживы. Будет двигаться быстро, будет жечь, брать в плен, грабить. Ему надо вознаградить своих людей. Ему нужны рабы, золото, скот. Так что да, он вторгнется вглубь Мерсии. Единственная для него возможность удержать остатки армии, это вознаградить ее землями, скотом и рабами.

— Потому ты и нужен мне здесь, — сказала она, не выпуская моей руки.?Я промолчал, но она знала, что я думаю о Стиорре.

— Ты говорил, что её осаждают с моря?

— В заливе.

— И ты её вернешь? Если тебе удастся?

— Конечно, верну.

Этельфлед улыбнулась.

— Можешь послать рыбацкую лодку, на которой мы перевозим провизию для Брунанбурга.

Она подразумевала небольшую лодчонку на десять человек, но крепко скроенную и пригодную для плавания в море. Она принадлежала упрямому мерсийцу, что осел на брошенных землях к западу от Брунанбурга. Мы твердили ему, что норманны исправно пересекают устье Мерза, чтобы украсть коров или овец, но он настаивал, что выживет. Он и прожил, где-то с неделю, пока его с семьей то ли убили, не то увели в плен. Однако по неведомой причине грабители не тронули лодку, привязанную у берега, и теперь мы пользовались ею, чтобы перевозить тяжелые припасы из Честера в Брунанбург. Было гораздо легче доставить десять бочонков эля в крепость морем, чем тащить их по суше на телеге.

— Отправь людей на той лодке, — повторила Этельфлед. — Они дадут Стиорре с дочерью возможность сбежать.

Я кивнул, но ничего не ответил. Десять человек в утлой лодчонке? Когда Рагналл оставил в Лох-Куане корабли с драконьими головами и морскими головорезами?

— Мы можем выделить немного людей, — продолжила Этельфлед, — но мы обязать схватить и убить Рагналла. Ты должен остаться, — она смолкла. — Ты мыслишь как Рагналл, ты нужен мне, чтобы сразиться с ним. Ты мне нужен.

Как и моей дочери.

А еще мне нужен кормчий, знакомый с Ирландией.

Вслед за отступающей армией мы выслали разведчиков. Как я и полагал, силы Рагналла разделились. Меньший отряд пошел на север, предположительно в Эофервик, а второй, в семь сотен воинов, направился на восток. На следующий день после того, как мы устроили засаду для его отступающего войска, мы заметили первые столбы дыма, заклубившиеся вдалеке, по которым и догадались, что Рагналл поджигает дома и амбары в северной Мерсии.

— На него нужно напасть, — произнесла Этельфлед, пока мы смотрели на далекий дым.

— Я знаю, что делать, — вспылил я.

— Я прибавлю две сотни воинов к твоим людям, — сказала она. — И хочу, чтобы ты преследовал его, терзал, превратил его жизнь в ад.

— Ад его и ждет, — пообещал я, — только мне нужен день на подготовку.

— День?

— Я буду готов выступить завтра на рассвете, — пообещал я ей, — но мне нужен день, чтобы приготовиться. Лошади устали, оружие затупилось, придется нести с собой провизию. И надо снарядить Блесиан.

Я не лгал. Блесиан, что значило благословение, был рыбацкой лодкой, брошенной норманнами на Мерзе, они, по-видимому, решили, что раз у лодки на носу большой деревянный крест, то она проклята.

— Я отправлю Утреда в Ирландию, — сказал я Этельфлед.

— Он уже оправился для поездки?

— Не его! Младшего сына.?Я постарался, чтобы в моем голосе слышалось негодование.?— Лодка нуждается в провизии, припасах.

— Дорога туда ведь не долгая? — нахмурилась Этельфлед.

— День при попутном ветре, — ответил я, — два при штиле, но в море без припасов не выходят. Если они угодят в шторм, то могут неделю провести в море.

Этельфлед коснулась моей руки.

— Мне жаль Стиорру, — начала она.

— Как и мне.

— Но разбить Рагналла — наша главная задача, — твердо добавила она. — Лишь когда он будет окончательно разбит, ты сможешь отправиться в Ирландию.

— Отбрось тревогу, — сказал я ей, — я буду готов выступить завтра на рассвете.

И я не лгал.

Еще до рассвета мы выехали отрядом в сто двадцать два человека. Копыта наших лошадей гулко простучали под каменными сводами северных ворот Честера, где, дымясь, пылали два факела. За нами следовали слуги с тринадцатью лошадьми, навьюченными щитами, копьями, мешками с сухарями, копченой рыбой и солониной. Мы ехали на войну.

Мой шлем свисал с луки седла, на боку висел Вздох Змея. Справа ехал Финан, а слева — Ситрик. Вслед за мной знаменосец нес флаг Беббанбурга с изображенной на нем волчьей головой. Мы следовали по римской дороге, что вела на север через кладбище, откуда из-за темных надгробных камней и могильных курганов на нас взирали духи. Не доходя до берега Мерза, дорога резко сворачивала на восток. У этого поворота я остановился и оглянулся. Отсюда Честер казался темной громадой, лишь его крепостные стены слабо светились от тусклого пламени городских факелов. Луна отсутствовала, звезды скрылись за облаками, и думаю, никто в городе не мог нас разглядеть.

Войско Рагналла находилось где-то далеко на востоке. С рассветом покажутся большие столбы дыма, отмечающие места, где норманны жгли и грабили поместья. Вчера эти огни медленно перемещались к югу, показывая, что армия Рагналла удаляется от северных бургов к незащищенным землям.

Эта война продвигалась на восток от Честера. А мы повернули на запад.

Мы поскакали на запад, к Брунанбургу, следуя по защищенной дамбой дороге, что вилась вдоль южного берега реки. Тьма замедляла наше продвижение, но едва забрезжила волчья заря, как мы прибавили шагу. Начался отлив, и с реки донеслось бульканье, когда вода схлынула с отмелей. Морские птицы криками встречали рассвет. Дорогу нам перебежала лисица, держа в пасти чайку с перебитым крылом, я узрел в этом добрый знак. Из-за поднимаемой легким ветерком ряби река поблескивала как тусклое серебро. Я надеялся на крепкий ветер, но воздух был неподвижен.

Когда мы подъехали к Брунанбургу, крепость была окутана мраком, лишь верхушка крепостных стен светилась красным от горящих во дворе костров. Здесь дорога сворачивала налево, ведя к главным воротам форта, но мы свернули направо, к реке, где на серебристой воде покачивалось два темных силуэта. То были два корабля, угнанные Этельстаном с приятелями со стоянки к северу от Эдс-Байрига. Больший звался Сэброга — Гроза Морей — и теперь он стал моим.