Приличия требовали, чтобы нас встретили элем и миской воды для омовения рук, однако принимая во внимание нашу многочисленность, я почти не надеялся на подобный прием для всех. Управляющему следовало поприветствовать наших предводителей, но вместо него из двери, ведущей к помосту, вышел худой мужчина в черном и дважды легонько стукнул посохом по деревянному полу, нахмурившись при взгляде на нас. У него были черные прилизанные волосы, надменное лицо и аккуратно подстриженная черная бородка.

— Леди Дунхолма, — провозгласил он, когда зал затих, — скоро прибудет. А пока ждите!

Вперед выступил Орвар.

— Моим людям нужен кров и пища.

Худой мужчина вперил взгляд в Орвара и после долгой паузы спросил.

— Не тебя ли зовут Орваром?

— Я Орвар Фрейрсон, и мои люди...

— Нуждаются в пище, ты уже говорил. ?С брезгливой миной на лице он взглянул на нас.

— Когда войдет леди Дунхолма, преклоните пред ней колено. Ну и набралось же вас, вонючек!?Его передернуло, и он юркнул туда, откуда пришел, стражи же на помосте обменялись ухмылками.

В зал набивалось все больше людей, некоторые толклись позади нас, остальные входили через боковые двери. Так что под высокой крышей набралось где-то с четыре сотни человек. Сигтрюгр озадаченно посмотрел на меня, но я лишь пожал плечами. Я не знал, что происходит, только что Бринкэтил, наверное, сообщил о нашем прибытии, и что Брида должна выйти. Я стал протискиваться сквозь стоящих впереди, пробираясь к Стиорре, которая стояла рядом с Орваром, держа за руку дочь.

И только я дошел до нее, как загрохотал барабан.

Один удар, громкий и внезапный, и даже те, что пришли в зал после нас, зная, что от них требуется, опустились на колени.

Вновь загремел барабан. Медленно следовал за ударом удар — зловеще, размеренно и неумолимо, как рок.

Мы преклонили колени.

На ногах остались лишь стражи.

Все так же гремел барабан. Он находился в комнате за залом. По его звуку я распознал один из тех огромных обтянутых козьей кожей барабанов, которые столь велики, что на войну их приходится везти в повозках. Вот почему их нечасто услышишь на поле битвы. Но если они присутствуют, то их глухой, леденящий душу стук способен навести ужас на врага. Дробь раздавалась размеренно. Каждый зловещий удар смолкал, прежде чем гремел следующий. Промежуток между ударами стал больше, и когда я уже решал, что барабанщик выдохся, раздавался очередной удар. Все смотрели на помост, ожидая появления Бриды.

Вдруг барабан смолк, и воцарившаяся тишина показалась еще более зловещей. Никто не проронил ни слова. Все стояли на коленях, и я ощутил царящий в зале страх. Никто даже не шевельнулся. Все просто ждали.

Но тут скрипнула ржавая петля и раздался сдавленный вздох. Дверь, ведущая к помосту, распахнулась, и я поднял голову, ожидая увидеть Бриду. Но вместо нее в зал вошли два ребенка — девочки, обе в черных платьях с длинными подолами, волочащимися по полу. На вид им было, пожалуй, лет пять-шесть. У обеих темные волосы ниспадали до пояса. Они могли быть близняшками, может, так и было, но их внешность заставила Стиорру охнуть.

Потому что обе девочки были слепыми.

Мне потребовалось время, чтобы разглядеть, что их глаза — зарубцевавшиеся впадины; сморщенные провалы темного ужаса на когда-то миловидных лицах. Обе девочки взошли на помост и остановились, не зная, куда двинуться, но к ним поспешил худой мужчина и направил черным посохом. Разместив девочек по обе стороны трона, он встал позади них, презрительно наблюдая черными глазами за толпой.

И тут вошла Брида.

Она просеменила, что-то бормоча себе под нос и так поспешно, словно опоздала. На ней был просторный, ниспадающий складками плащ черного цвета, перехваченный у шеи золотой брошью. Остановившись рядом с черным троном, она метнула взгляд в зал, где все стояли на коленях. Брида выглядела возмущенной, словно наше присутствие доставляло ей беспокойство.

Я разглядывал её из-под края шлема и не узнавал в старухе, вошедшей в зал, ту девушку, что когда-то любил. Когда-то она спасла мне жизнь, мы вместе строили планы и вместе смеялись. На наших глазах погиб Рагнар. Я считал её обворожительной и жизнерадостной красавицей, но красота обернулась злом, а любовь — ненавистью. Пока она рассматривала нас, я уловил, как по толпе в зале прошел трепет. Стражи встали навытяжку и избегали смотреть Бриде в глаза. Я опустил голову, опасаясь, что она признает меня даже с закрытыми нащечниками.

Брида уселась на трон, где показалась карлицей — злобное лицо, беснующиеся глаза и жидкие седые волосы. Худой пододвинул ей под ноги скамеечку, чей скрежет неожиданно громко прокатился по залу. Затем он склонился к трону и что-то прошептал Бриде на ухо, та нетерпеливо кивала.

— Онарр Гормсон, — сипло позвала она, — здесь ли Онарр Гормсон?

— Госпожа, — откликнулся человек из толпы.

— Подойди, Онарр Гормсон, — велела Брида.

Мужчина поднялся и прошел к помосту. Взошел по ступеням и преклонил колено перед Бридой. Крупный мужчина со страшно изувеченным лицом, где пестрели вытатуированные вороны, на вид казался сокрушителем стен из щитов. Однако он заметно нервничал, склонившись перед Бридой.

Худой вновь зашептал, и Брида кивнула.

— Вчера Онарр Гормсон привел нам двадцать девять христиан, — провозгласила она, — двадцать девять! Где ты нашел их, Онарр?

— В монастыре, госпожа, в холмах к северу отсюда.

— Они прятались? — хрипло и по-сорочьи каркнула она.

— Прятались, госпожа.

— Ты правильно поступил, Онарр Гормсон, — похвалила она. — Услужил богам, взамен же они вознаградят тебя. Как и я.

Порывшись в мешке, она извлекла оттуда бряцающий монетами кошель и вручила коленопреклоненному мужчине.

— Мы очистим этой край, — воскликнула она, — очистим от лживого бога!?Махнув, она отпустила Онарра, но потом внезапно остановила, схватив костлявой рукой.?— Монастырь?

— Да, госпожа.

— Там лишь женщины?

— Все до единой, госпожа, — ответил он.

Я подметил, что он не поднимал головы, избегая взгляда Бриды, и смотрел на её крохотные ноги.

— Если твои люди желают молодиц, — сказала она, — пусть забирают. Остальные умрут.

Она вновь дала ему знак удалиться.

— Здесь ли Скопти Альсвартсон?

— Госпожа! — отозвался тот, у него тоже нашлись христиане — три священника, что он приволок в Эофервик. Он тоже получил кошель и не осмелился поднять головы, склонившись у ног Бриды. Похоже, это собрание в зале проводилось ежедневно, чтобы Брида могла вознаградить тех, кто оправдывал её чаяния, и подбодрить нерадивых.

Одна из слепых девочек внезапно раскрыла рот и жалобно всхлипнула. Я подумал, что Бриду рассердит вмешательство ребенка, но она склонилась к девочке, и та зашептала ей на ухо. Брида выпрямилась и скривила рот в подобии улыбки.

— Боги говорят! — воскликнула она. — Говорят, что ярл Рагналл сжег три города в Мерсии!

Теперь зашептала вторая девочка, и вновь Брида слушала.

— Он захватил великое множество пленников, — она, похоже, повторяла то, что нашептало ей дитя, — и выслал на север, нам на хранение, сокровища десяти церквей.

В зале послышался одобрительный ропот, я же был сбит с толку. Какие города? Каждый город Мерсии укреплен, и невозможно было вообразить, чтобы Рагналл захватил целых три.

— Гнусная Этельфлед по-прежнему прячется в Честере, — продолжила Брида, — под защитой предателя Утреда! Они долго не протянут.

Я насилу сдержал улыбку, когда она упомянула мое имя. Стало быть, она сочиняет небылицы, делая вид, что те исходят от слепых детей.

— Человек, что зовет себя королем Уэссекса, отступил в Лунден, — заявила Брида, — вскоре ярл Рагналл прогонит его и из этого города. Скоро вся Британия станет нашей!

Худой встретил это заявление стуком по деревянному помосту, и собравшиеся в зале, привычные к этому обычаю, ответили, хлопнув по полу. Брида улыбнулась, точнее в очередной раз оскалила желтые зубы.