— Я не нахожу в этом ничего забавного, — оборвал его Дагнарус. — Скажи мне главное: тааны унесли Камень с собой?
— Да, они покинули шатер вместе с Камнем.
— Ты уверен, что это был приказ Клета?
— Тааны часто упоминали имя Клета. Но откуда Клет мог узнать о местонахождении Камня?
— Мы часто сражались с ним бок о бок, — тихо ответил Дагнарус, предаваясь воспоминаниям. — Я спас ему жизнь. Он спас мой замысел о завоевании мира. Мы принадлежали к разным расам, но думали одинаково. Из всех врикилей, что я создал, он один меня понимал. Я прощал ему бунтарский характер, поскольку я и сам таков. Но я не смог простить ему разрыва со мной. Он не верил, что я способен позаботиться о таанах. Зря он мне не поверил…
Иными словами, мысленно заключил Каладвар, Дагнарус сам рассказал Клету, где искать часть Камня, принадлежащую дворфам. Возможно, не словами. Повелитель мог оказаться беспечным в своих мыслях, а хитрый и коварный Клет сумел прочесть их с помощью кровавого ножа.
— Да, Каладвар, это моя вина, — сказал Дагнарус, и врикиль невольно поежился.
— Мой повелитель, я не хотел…
— Довольно болтовни, — снова оборвал его Дагнарус. — Случившееся мне выгодно. Для Клета Камень бесполезен. Он не может даже прикоснуться к нему. Клет похитил Камень, ибо знает, что я за ним приду. И я действительно за ним приду. Обязательно приду…
— Мой повелитель, каковы будут ваши приказания насчет меня?
«Позволь мне выбраться отсюда», — мысленно умолял Дагнаруса Каладвар.
— Вернешься в Тромек и вместе с Вэлурой и Защитником будешь участвовать в войне против Божественного.
— Да, мой повелитель! Благодарю вас, мой повелитель. Выезжаю немедленно.
Каладвар был почти у двери. Кровавый нож по-прежнему оставался в его руке. Мозг врикиля уловил какие-то слова, произносимые Дагнарусом. Каладвар старался их не слышать, боясь, что повелитель передумает и велит ему оставаться в Сомеле. Однако что-то не позволяло врикилю просто засунуть нож в ножны и забыть о нем. Он прислушался и облегченно вздохнул. Повелитель Пустоты обращался не к нему, а к мятежнику Клету.
— Ты допустил одну ошибку, Клет, — говорил Дагнарус, и его спокойный тон был куда страшнее, нежели его гневный голос. — Я на многие твои выходки глядел сквозь пальцы, но эту так не оставлю.
Каладвар поспешно спрятал кровавый нож в ножны. Он решил не вынимать его до тех пор, пока не оставит земли дворфов далеко позади.
Вольфрам с Ранессой три дня подряд летали вдоль и поперек над южной частью Хребта Дворфа, выискивая следы таанов. Колост был прав: за три месяца след похитителей давно простыл. Но Вольфраму было достаточно обнаружить следы их лагеря или костра. Тогда бы он снова устроил гадание на огне. Если костер разводили тааны, огонь подсказал бы ему направление, в котором те двигались. К тому же место их привала подсказало бы ему, где они останавливались потом.
По рассуждениям Вольфрама выходило, что тааны ушли на запад. Ведь оттуда они и явились на землю Лерема. Часть таанской армии по-прежнему вела бои в Карну. Похитители наверняка двинулись туда вместе с добычей. Однако… знай Вольфрам о страхе таанов перед водой, он не стал бы понапрасну тратить время на поиски по берегам реки. Дворф этого не знал, а потому предположил, что тааны переправились через реку на лодке. По его просьбе Ранесса кружила над берегами, то поднимаясь, то опускаясь. Вольфрам настойчиво искал следы костра, и ему удалось найти следы даже нескольких костров. Увы, гадание безошибочно показывало ему, что эти костры разводили дворфы.
Ранессе наскучили поиски. Днем она без конца ныла, а к вечеру становилась и совершенно невыносимой. Не проходило часа, чтобы она не угрожала вернуться в монастырь, с Вольфрамом или без него.
Наступил вечер третьего дня бесплодных поисков. Вольфрам и Ранесса сидели у костра.
— Вот что я тебе скажу, — вдруг нарушила молчание Ранесса. — Сегодня мы опять впустую летали над этой дурацкой рекой. Мне до смерти надоели твои поиски.
— Могла бы и не вылезать из своей драконьей оболочки, — огрызнулся Вольфрам. — Тем более, человеческое обличье тебе надоело.
— Вылезла, чтобы спорить с тобой, — объяснила Ранесса, и пламя костра сверкнуло в ее глазах.
Вольфрам усмехнулся.
— Девонька, да мы с тобой только и делаем, что спорим. Что же все-таки тебя заставило принять человеческий облик?
— Драконам не пристало спорить с такими, как ты. Это унижает наше достоинство, — надменно произнесла Ранесса.
Вольфрам тяжело вздохнул.
— А я и не предполагал. Могу я вздремнуть, пока ты собираешься с мыслями?
— Нет.
— Ладно, дорогуша. Тогда выкладывай.
— Два дня назад ты даже не подозревал, что существует какая-то Фенелла, — начала Ранесса. — И пока тааны не уволокли эту девчонку, всем было на нее наплевать. Не понимаю, чего она застряла у тебя в мозгах? И Камень ваш тоже десятки лет валялся без надобности, а теперь вы спохватились.
— Потому я и решил пуститься в поиски, — сказал Вольфрам.
Он вполголоса произнес ритуальную молитву над костром и окружил тлеющие угли земляным валом.
— Я все-таки не пойму причины, — не отставала Ранесса.
— Ты сама ее назвала. И правильно сказала: всем было наплевать на эту девочку.
Вольфрам встал и стряхнул с ладоней землю. Потом пристально и сурово взглянул на Ранессу.
— Уж кому, как не тебе, это понять.
Вольфрам отошел, чтобы разложить свою нехитрую постель. Краешком глаза он видел, что Ранесса по-прежнему стоит и глядит на него. От костра исходило приятное тепло. Засыпая, Вольфрам подумал: наконец-то последнее слово осталось за ним.
Наутро Ранесса пропала.
Вольфрам обыскал все окрестности — Ранессы нигде не было. Вольфрам успокаивал себя, говоря, что она отправилась на охоту. Тело дракона требовало огромного количества мяса, и Ранесса нередко улетала, чтобы поохотиться на оленя или горную козу. В зависимости от своего настроения она, бывало, приносила Вольфраму лакомый кусочек на жаркое.
Вольфрам твердил себе успокоительные слова, а в мозгу все время шевелилась тревожная мысль: а вдруг Ранесса и впрямь выполнила свою угрозу? Он сильно разозлил ее вчера; вот она взяла и улетела одна. Вольфрам побрел вдоль берега реки, вяло соображая, что делать дальше. Но если с возможностями Ранессы поиски оказались безуспешными, то без нее…
— Я все равно буду продолжать, — упрямо произнес Вольфрам, глядя на свое отражение в речной воде, слегка подернутой рябью. — Я поклялся себе. Пусть на это уйдут годы. Может, вся оставшаяся жизнь.
Он грустно улыбнулся.
— Я стану похож на Владыку Густава. Меня тоже будут считать безумцем. А потом, через много лет, обо мне начнут сочинять баллады.
Крупная тень загородила солнце. Вольфрам поднял голову и облегченно вздохнул. Над ним кружила Ранесса.
— Ты искал не в тех местах! — крикнула она с высоты. — Тааны ушли на север. Далеко на север. Они пересекли реку Арвен невдалеке от Нового Виннингэля.
От удивления Вольфрам разинул рот.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
— Что? — наклонила шею Ранесса. — Мне не слышно.
— Откуда ты это узнала? — проревел он во всю мощь своих легких.
— Взяла и спросила.
— У кого? — снова крикнул Вольфрам. — У кого ты спрашивала?
Он выразительно обвел рукой пространство, давая понять Ранессе, что вокруг — глухие места.
— Здесь некого спрашивать!
Ранесса что-то пробормотала.
— Говори громче!
— Если желаешь знать, я спросила у чайки.
— Давай спускайся! — потребовал Вольфрам. — Иначе я потеряю голос.
Ранесса еще немного покружила, выбирая себе место. Облюбовав нагретые солнцем камни, она опустилась туда.
— Мне послышалось, что ты спрашивала у… чайки, — сказал Вольфрам, приблизившись к драконьей голове.
— Тебе не послышалось. Я спросила у чайки, не видела ли она тех таанов, и болтливая птица выложила мне все. Чайки несколько месяцев только об этом и говорят, — насмешливо добавила Ранесса. — Немного же надо пищи для птичьих мозгов.