Молодую женщину била дрожь. Когда она повернулась к Рикардо и он приподнял ее фату, губы ее были холодны как лед. Его же губы оказались горячими и нежными, и Мередит внезапно прижалась к нему, чтобы согреться его теплом. Прижалась — и ей тотчас же стало тепло.

Наконец, отстранившись от мужа, она заглянула ему в глаза и увидела, что он смутился. Мередит рассмеялась — рассмеялась весело и непринужденно. И тут же раздались возгласы гостей — все поздравляли новобрачных.

По команде распорядителя заиграла музыка, и Рикардо вывел молодую жену на вощеный брезент. Музыканты играли что-то очень громкое и быстрое — вопреки ожиданиям Мередит играли не вальс. Мередит замешкалась, растерялась. А каблуки Рикардо уже отбивали какой-то ритм; он быстро кружился вокруг молодой жены. Медленно повернувшись, она попыталась присоединиться к мужу. И только сейчас заметила, что гости расположились чуть поодаль полукругом; они улыбались и хлопали в ладоши. Однако никто не присоединялся к молодой чете.

Очевидно, первый танец должны были танцевать только новобрачные.

Наконец музыка стихла, и Мередит, смеясь и задыхаясь, упала в объятия Рикардо.

— Любовь моя, — прошептал он ей на ухо, — дорогая моя, любимая.

Молодая женщина прижалась пылающей щекой к щеке мужа. Они отошли в сторону, и Луис Мендес вывел донью Консуэлу на середину танцевальной площадки.

Снова зазвучала музыка, и Мередит, к своему удивлению, увидела, что элегантный седовласый Луис Мендес и его чуть полноватая супруга стали танцевать. Консуэла, с шалью в руках, принялась медленно и величаво кружиться вокруг супруга.

Музыканты играли все быстрее, и все быстрее кружилась донья Консуэла. Мендес же танцевал, сверкая белозубой улыбкой.

В какой-то момент гости присоединились к хозяевам, и вскоре вся танцевальная площадка заполнилась танцующими. Рикардо, взглянув на жену, кивком головы указал на танцующие пары.

— Давай просто постоим и посмотрим. — Мередит засмеялась. — Я не очень-то хорошо танцую, а этот танец мне совершенно незнаком. Как говорят у нас в Штатах, давай на этот раз подопрем стенку.

Рикардо утвердительно кивнул.

— Я принесу тебе стакан вина и чего-нибудь перекусить.

Рикардо ушел, а его жена удобно устроилась в кресле; она все еще не могла отдышаться. Только сейчас Мередит сообразила, что весь день ничего не ела, лишь выпила за завтраком чашку кофе с булочкой. Она так нервничала, что совсем забыла о еде.

Когда Рикардо вернулся с вином и тарелкой, на которой лежало мясо с рисом и фасолью, второй танец уже окончился. Мередит с жадностью набросилась на еду. Но ей тут же пришлось подняться, потому что гости подошли к ней с поздравлениями.

Праздник продолжался. Мередит танцевала — с Рикардо, с Луисом Мендесом и с другими мужчинами. Она уже немного освоила незнакомые танцы, но вскоре очень устала. Едва переведя дух после очередного танца с Рикардо, она проговорила:

— А нельзя ли нам как-нибудь… потихоньку уйти?

Рикардо заглянул ей в глаза, и на губах его заиграла улыбка. Он снял на две недели уединенный коттедж на берегу моря. Луис Мендес утверждал, что по истечении этого срока — если не раньше — они смогут вернуться на раскопки.

— Мне тоже не терпится уйти, любимая, — ответил Рикардо; темные глаза его сияли. — Но нужно подождать, пока не наступит очередь малышей. — Он кивнул в сторону двора.

Мередит обернулась и посмотрела в указанном направлении. Сеньора Мендес выстроила детей в шеренгу и теперь выводила их по одному с завязанными глазами.

Мередит видела, как одна девочка взяла в руки метлу и наугад изо всех сил ткнула рукоятью в pinatas, свисающие с карниза. На третий раз ей повезло: фигурки закачались, и из них посыпались подарки и сладости.

Мередит с улыбкой наблюдала за этим представлением. Наконец и последний малыш получил свою долю подарков. И тут кто-то коснулся ее плеча. Она повернулась.

— Может, сейчас уйдем, дорогая? — спросил Рикардо с робкой улыбкой.

Мередит кивнула.

Взяв жену под руку, Рикардо подошел к Луису и Консуэле. Попрощавшись с хозяевами, молодые незаметно выскользнули через боковые ворота патио. За воротами их ждал экипаж Мендеса.

Они быстро миновали портовую часть города и выехали на берег моря, на дорогу, по которой почти никто не ездил. Акапулько Мередит понравился. Тропический зной здесь смягчался легким бризом, порой задувавшим с моря; морская даль была то синей, то зеленой; пустынная береговая полоса казалась белой, словно выбеленная временем кость.

В Новой Англии океан всегда был серым и холодным, исключение составляли лишь летние месяцы. Здесь же вода была теплая, точно в ванне. В Новой Англии люди неодобрительно смотрели на женщин, купающихся в океане, а если женщина все же осмеливалась искупаться, то ей приходилось надевать на себя столько всего, что не видно было даже щиколоток. В Мексике же, как заметила Мередит, женщины, когда купались, не закутывались в одежды с головы до пят.

Поскольку все в жизни Мередит так резко изменилось, она решила воспользоваться случаем. Рикардо сказал ей, что коттедж находится в глухом, безлюдном месте, на берегу океана, и их могут увидеть лишь местные жители, да и тех не часто можно встретить.

Акапулько уже давно исчез из виду, когда экипаж обогнул мыс и подъехал к небольшой бухточке. Густые заросли подходили почти к самому берегу, у которого в пятидесяти ярдах от воды стоял небольшой коттедж с крышей из пальмовых листьев. Дорога, как заметила Мередит, кончалась у коттеджа. Впрочем, этот последний едва ли заслуживал подобного наименования. Домик стоял на сваях, и все его четыре стены представляли собой всего лишь бамбуковые занавеси, которые опускались, когда требовалось оградить жилище от капризов стихий. Крытая веранда выходила на берег моря; к веранде вели истертые деревянные ступени.

Молодая женщина заметила, что муж с беспокойством наблюдает за ней.

— Дорогая, — проговорил он, — я надеюсь, что это жилище не покажется тебе слишком убогим? Но в здешних краях такой климат, что в закрытых помещениях просто нет нужды, разве что разыграется шторм, но в это время года штормов практически не бывает. Там есть только спальня и столовый уголок. Кровать достаточно удобная, а вот готовить пищу придется под открытым небом…

— Не волнуйся, Рикардо. Мне здесь очень нравится!

Как ни странно, ей здесь действительно понравилось.

Правда, поначалу Мередит была разочарована… Но теперь, осмотревшись, поняла: большей уединенности и пожелать нельзя, а все хлопоты по хозяйству сводились к минимуму.

Рикардо между тем продолжал:

— Теперь, когда ты увидела коттедж, можно решить вопрос с прислугой. Еще не поздно, и я могу послать записку с кучером — чтобы нам прислали нескольких слуг.

— Нет, дорогой, я уже все решила, — сказала Мередит. — Нам лучше обойтись без посторонних, даже без прислуги. Я все буду делать сама.

— Но, Мередит, ведь стряпать придется под открытым небом, — возразил Рикардо.

— Ну и что? Я занималась стряпней целыми неделями, в самых примитивных условиях. Здесь по крайней мере есть крыша над головой. Я знаю… Мы с папой, отправляясь на раскопки, чаще обходились без повара — на него не было средств. Поэтому стряпала я. Не нужно так волноваться… — Мередит поцеловала мужа. — Я хочу, чтобы мы были одни, только ты и я.

Рикардо пожал плечами и соскочил на землю, чтобы помочь жене выбраться из экипажа. И тут Мередит заметила, что солнце уже закатилось, пока они беседовали.

Холмы, поднимающиеся у них за спиной, уже потемнели; океан же стал темно-пурпурным.

— Ах, как здесь красиво! — воскликнула молодая женщина. Она взяла мужа за руку. — Пойдем же, я хочу осмотреть наш коттедж. Ведь мы проведем здесь медовый месяц!

Взявшись за руки, точно дети, они взбежали по ступенькам веранды. Мередит вдруг подумала, что она слишком много болтает и вообще ведет себя как глупая школьница. Она приписала это вполне естественному волнению. Разве новобрачной не полагается волноваться, разве не должна она вести себя как девчонка?