— Говорят… одним словом, кое-кто верит, что эта женщина bruja, то есть ведьма.

— Ведьма! — Мередит нервно рассмеялась. — Вы, конечно, шутите!

— О нет, не шучу. Вы, Мередит, может быть, и отрицаете существование ведьм, я тоже не очень в это верю, но в нашей стране в них верят многие. До меня доходили темные истории о колдовских обрядах, которые она совершает. Говорят даже, что она приказывала убивать людей, чтобы получить от этого удовольствие. Да, это довольно странно. — Он слабо улыбнулся. — Но в некоторых кругах высшего общества ее принимают. Возможно, из любопытства. , .

— Она мексиканка?

— Кто знает? — Рикардо пожал плечами. Одни говорят, что она испанка, другие — что индианка, а третьи — будто помесь того и другого. Я слышал, что сама она ведет свою родословную от инков.

— А чем она занимается? То есть кроме колдовства?

— Опять-таки об этом, кажется, никому не известно.

Одно известно наверняка — она делает вид, что является состоятельной женщиной, Деньги она швыряет легко.

Мередит вздрогнула. Она вдруг вспомнила замечание Купера Мейо о том, что Рена Вольтэн — ведьма. Тогда ей показалось, что он шутит, теперь она уже не была в этом так уверена. И она сказала:

— Человека, с которым она ехала, зовут Купер Мейо.

Это имя вам знакомо?

— Я не… — Он осекся и щелкнул пальцами. — Я слышал «и это имя. Это человек разнообразных дарований.

Наемник, авантюрист. Во время последней революции его нанимали, потому что он прекрасно обращается с оружием. Ему пришлось бежать, и теперь, насколько мне известно, в некоторых местах он стал persona non grata[2].

Сторонники и противники Купера Мейо прозвали его Дикий человек из Техаса.

— Ну, как бы там ни было, он состоит в дружеских отношениях с этой Вольтэн.

Экипаж свернул с большака в сторону Гвадалахары.

Теперь они находились на окраине Мехико, а дорога, обсаженная высокими деревьями, похожими на величественных стражей, привела их к асиенде Вильялобосов. Здание было видно уже издалека, выбеленные стены, окружающие двор, казались в свете полуденного солнца высеченными из снеговых глыб.

Об истории семьи Вильялобос Мередит почти ничего не знала. Некогда в Мексике эта фамилия символизировала богатство и власть. На многие мили вокруг асиенды земли принадлежали Вильялобосам, но время и революция сокрушили их состояние, и теперь во владении Рикардо осталась только асиенда.

Рикардо был последним из клана Вильялобосов. Когда Мередит и ее отец встретились с ним впервые, родители Рикардо были еще живы и возлагали на свое единственное дитя большие надежды. Они уповали на то, что Рикардо сможет каким-то образом восстановить состояние Вильялобосов и придать старинному имени новый блеск. Рикардо предпочел иную жизнь, все его интересы были обращены в прошлое — не на настоящее.

Он всегда был уверен, что прошлое нужно сохранить, сделав так, чтобы люди знали его. Мередит поняла из рассказов своего отца, что Рикардо совершенно не волновало восстановление состояния семьи.

По мере приближения к асиенде ее белоснежные стены становились все более похожими на причудливую клумбу — яркие как огонь бугенвиллеи карабкались вверх, достигая крыши.

— Экипаж остановился наконец перед железными воротами; кучер спустился с козел, чтобы открыть створки, и они въехали во двор. Они попали в прекрасный внутренний сад, расцвеченный клумбами цветов и вьющимися растениями. Да, Рикардо хотя и жил, по его собственному выражению, в благородной бедности, но по-прежнему содержал асиенду в хорошем состоянии, а его самого и гостей обслуживали несколько хорошо вышколенных человек.

Постройка была выдержана в типично испанском стиле — с толстыми стенами из кирпича-сырца, под черепичной крышей. Главный дом и флигели образовывали замкнутый центральный дворик с фонтаном посредине, во дворик выходило множество комнат. Выйдя из экипажа, Рикардо помог спуститься на землю Мередит.

— Добро пожаловать в мою асиенду, Мередит. Слуги предупреждены о вашем приезде, и они постараются сделать ваше пребывание здесь приятным и удобным, насколько это возможно, — несколько церемонно сказал Рикардо.

— Я не сомневаюсь, — отозвалась с благодарностью Мередит.

Рикардо подал девушке руку и повел ее к тяжелой входной двери. Дверь открылась еще до того, как они подошли к ней. На пороге их встретили улыбками тоненькая босоногая молодая девушка и крупная женщина средних лет.

— Это моя домоправительница Долорес и ее дочь Лус.

Женщина улыбнулась еще шире.

— Мы ждали вашего приезда, сеньорита Мередит, — проговорила она по-испански. — Примите мои соболезнования по случаю печальной кончины вашего отца.

— Благодарю вас, Долорес, — пробормотала Мередит.

— Поручаю ее вам, Долорес, — сказал Рикардо, затем обратился к Мередит:

— Я вернусь на экипаже в город.

Поговорю с шефом полиции об исчезновении вашего брата. Возможно, я привезу вам какие-либо хорошие вести.

Увидимся за обедом. — Он еще раз кивнул Долорес. — Мне бы хотелось, чтобы обед подали в восемь часов. Проследите, чтобы сеньорите принесли воду для мытья.

Долорес провела гостью по прохладному коридору в южное крыло дома. В спальне тоже было прохладно, со двора сюда задувал легкий ветерок. Мебель в спальне была массивная, темного цвета, везде, где только нашлось место, стояли вазы с цветами.

— Я с удовольствием вымылась бы, — сказала Мередит.

— Si, сеньорита, — ответила Долорес и торопливо вышла из комнаты, шурша длинными юбками.

Прежде чем принесли купальную лохань, появился слуга с багажом Мередит. Сняв туфли и ослабив лиф, Мередит нашла на письменном столике у стены блокнот, перо и чернила. Она села и принялась набрасывать по памяти похищенную карту. Нужно было сделать это еще ночью, в поезде, но тогда она была слишком расстроена и не могла сосредоточиться как следует.

Время от времени Мередит закрывала глаза, чтобы карта возникла перед ее внутренним взором во всех подробностях. Этот способ она разработала после того, как поняла, что может полностью вспомнить все только что прочитанное. Она почти покончила со своей работой, когда вошли Долорес и Лус, неся деревянную лохань с горячей водой. Женщины ушли, но Долорес тут же вернулась с куском мыла, на руке ее висели большие мохнатые полотенца.

— Вам понадобится моя помощь, сеньорита?

— Нет, спасибо, Долорес, — ответила Мередит, вставая. — Я все сделаю сама.

Когда домоправительница ушла, закрыв за собой дверь, Мередит разделась. Она с облегчением вздохнула, сняв с себя наконец все эти сковывающие одеяния, в особенности корсет, затянутый так туго, что шнуровка глубоко врезалась в ее нежную кожу.

Наконец она подошла к высокому зеркалу, но не из тщеславного желания полюбоваться собой — ей хотелось посмотреть, не похудела ли она еще больше. После смерти отца она сильно потеряла в весе, и до сих пор аппетит у нее был плохой. Конечно, в джунглях она не поправится — ведь там жара, тяжелая работа, скудная пища, и все это не улучшит ее аппетита.

Она окинула себя критическим взглядом. Твердые высокие груди, хорошо развитые, но не слишком большие, четкая линия талии, сильные гибкие ноги — фигура у нее неплохая. В неясном свете спальни кожа казалась розовой и здоровой. «Но, конечно, я слишком худа», — подумала Мередит. Придется заставлять себя есть побольше.

Ей нужны силы для предстоящей экспедиции.

Обнаженной ее не видел ни один мужчина, и при мысли об этом лицо Мередит порозовело. Девушка машинально провела руками по груди, по слегка выпуклому животу, прикосновения эти были легки как перышко. Она не была ханжой и, разумеется, не была равнодушна к мужчинам, она часто думала: каково это — ощущать на своем теле мужские руки? От легких прикосновений ее собственных пальцев кожа покрылась пупырышками.

Руки такого мужчины, как, скажем, Купер Мейо?

Крупного мужчины, очень сильного. Осторожны ли его прикосновения, нежны ли они?