Если не считать Рембрандта, торговцев картинами и одного молодого американского наследника, все известные нам владельцы этого полотна держали его у себя до конца жизни.
Картину продали в Лондоне, где ее видел Бредиус, и четыре года она пробыла в Париже, в собственности выдающегося коллекционера Родольфа Канна. Одно из предложений в 5,5 миллиона долларов, касавшееся даже не всей коллекции, но лишь лучшей ее части, которая включала в себя дюжину Рембрандтов, было душеприказчиками Канна отвергнуто. После его смерти в 1905 году картину купил торговец произведениями искусства Джозеф Дювин, что создало необходимые условия для завершения странствий «Аристотеля», начавшихся в Амстердаме и закончившихся в Нью-Йорке, как и для его нисхождения от аристократии Старого Света в средний класс Нового.
В 1897 году, когда Канн приобрел картину, во Франции бушевал скандал, вызванный делом Дрейфуса, а Эмилю Золя предстояло вскоре бежать в Англию, спасаясь от тюремного заключения за гневные нападки в печати на антисемитов из высшей военной касты, которые, скрывая собственное предательство, состряпали фальшивые документы, свалившие на ни в чем не повинного, невзрачного еврея-капитана, в итоге приговоренного к каторге на Чертовом острове, ответственность за шпионаж в пользу Германии, в котором сами они и были повинны.
В 1907 году, когда пароход «Лузитания» установил свой рекорд скорости, после того как Дрейфуса все же освободили, Дювин продал «Аристотеля» за «шестизначную», как он сообщил, сумму миссис Коллис П. Хантингтон из Нью-Йорка, первой из его американских владелиц.
Миссис Хантингтон, в девичестве Арабелла Дюваль Яррингтон Уэршем из Алабамы, была вдовой восточного мультимиллионера, владельца железных дорог Коллиса П. Хантингтона, который родился в штате Коннектикут, жил в Нью-Йорке и играл приметную роль в строительстве проходящего через горы Сьерра-Невада участка железной дороги «Сентрал пасифик», а со временем сосредоточил практически все перевозки на Западе в руках компании «Железные дороги „Сазерн пасифик“, коей он был основным владельцем — как, впрочем, и железной дороги Чесапик — Огайо и иных железных дорог, — вдове же предстояло в скором времени стать миссис Генри Э. Хантингтон, выйдя за племянника своего первого мужа. Подлинная история ее брака с племянником недужного мужа, несомненно, является весьма интригующей, но нас она не касается.
Миссис Хантингтон считала, что Дювин запросил слишком высокую цену, и Аристотель был с нею согласен. Однако ей хотелось иметь Рембрандта.
— А вы не знаете, кто изображен на картине? — поинтересовалась она. — Мне всегда хотелось иметь портрет поэта Вергилия.
— Так это и есть портрет Вергилия.
«Портрет Вергилия» работы Рембрандта пересек Атлантику и обосновался в доме миссис Хантингтон на углу Пятой авеню и Пятьдесят седьмой стрит, номер 2, Ист-сайд.
О портрете П. К. Хофта работы Рембрандта с тех пор никто ничего не слышал.
И в том же самом году, в котором «Аристотель» прошел таможенный досмотр и был допущен в Америку, президент Теодор Рузвельт запретил иммиграцию японцев в Соединенные Штаты, Голландия завершила оккупацию Суматры, победив в войне с местным народом аче, а Джон Пирпонт Морган предотвратил банкротство банков Соединенных Штатов, импортировав из Европы сто миллионов долларов золотом.
Теперь Морган мог, черкнув пером либо произнеся несколько слов, сделать то, чего не могло сделать правительство Соединенных Штатов.
Этот великий американский финансист, Дж. П. Морган, был знаменитым коллекционером произведений искусства и редких книг, ревностным членом епископальной церкви и убежденным антисемитом. Он также прославился своей филантропической деятельностью.
Миссис Хантингтон владела картиной до своей кончины, происшедшей семнадцать лет спустя, в 1924 году, когда Адольф Гитлер сидел в мюнхенской тюрьме, сочиняя первый том «Mein Kampf».
«Аристотеля» она оставила своему сыну, Арчеру М. Хантингтону, который продал его все тому же Дювину в 1928 году, через двадцать один год после того, как этот торговец расстался с картиной. Дювин вновь перевез полотно через Атлантику в Гаагу, чтобы над ним поработал умелый реставратор, а затем в свое лондонское или парижское хранилище, где показал его знаменитому исследователю Рембрандта Ф. Шмидту-Дегенеру. Только тогда Дювин и узнал, что этот принадлежащий ему Рембрандт — тот самый «Аристотель», который описан в семейных архивах Руффо.
После этого прославленный «Портрет Вергилия» работы Рембрандта отправился следом за прославленным «Портретом Питера Хофта» работы Рембрандта.
К ноябрю того же года Аристотель возвратился в Нью-Йорк, и Дювин продал картину мистеру и миссис Альфред У. Эриксон, Тридцать пятая улица, 110, Ист-сайд. Мистер Эриксон владел рекламным агентством и стал некоторое время спустя партнером-основателем фирмы «Макканн-Эриксон», впоследствии превратившейся в самую крупную из рекламных организаций мира, а возможно, остающуюся таковой и по сей день.
Цена составила 750 тысяч долларов.
Мы удивляемся, как это владелец рекламного агентства мог в 1928 году потратить на картину 750 тысяч долларов.
Аристотелю хотелось завопить с холста, что ни одна картина в мире не стоит 750 тысяч долларов в их эстетическом эквиваленте и что ни один из художников мира с этим не поспорит.
— Разумеется, — сказал мистеру и миссис Эриксон обходительный продавец, впоследствии лорд Дювин из Милбанка, — я, в сущности, теряю деньги, продавая ее сейчас так дешево, поскольку очень скоро она наверняка будет стоить гораздо дороже.
Деньги не имеют стоимости, мог бы до посинения твердить Аристотель всем троим подряд, однако он знал, что ему не поверят.
В Америке бушевала мода на приобретение произведений искусства, раздуваемая по преимуществу торговцами этими произведениями и интерьерными декораторами, которым она приносила барыши, и Аристотель терзался тем, что он как философ падает в цене, а Рембрандт как художник — растет.
Рембрандт пользовался большей известностью, чем он.
Как, собственно, и прежние владельцы «Аристотеля». Не последним среди подчеркнутых Дювином достоинств картины было то, что ею до самой своей кончины владела миссис Коллис П. Хантингтон.
Аристотель порой тосковал по тем дням, когда он был П. К. Хофтом и жил в Хартфордшире у сэра Абрахама Юма. Платон, наверное, расхохотался бы, да еще и сардонически, увидев, как им приторговывают в столь низменной манере — будто наименее ценной частью продаваемого комплекта.
Договор о продаже картины Эриксонам был подписан 12 ноября 1928 года, всего через несколько дней после избрания Герберта Гувера тридцать первым президентом Соединенных Штатов, и в том же году более шестидесяти государств подписали в Париже пакт Бриана — Келлога, поставивший войну вне закона; Бенито Муссолини опубликовал автобиографию, озаглавленную «Моя автобиография»; Уолт Дисней создал в Калифорнии первый фильм о Микки Маусе; Франц Легар сочинил в Берлине оперетту «Фредерика»; Александр Флеминг открыл пенициллин; Амстердам стал хозяином Олимпийских игр; а в городе Флитвуде, Англия, начались испытания первой машины для потрошения и удаления костей из селедки, самца лосося и морского окуня, которые консервируются посредством разделки, потрошения, соления и копчения.
На летних Олимпийских играх 1928 года США обошли все прочие нации мира на тридцать одно очко.
Продажа завершилась последним платежом, произведенным мистером Эриксоном в январе 1929 года.
В октябре 1929 года рухнул рынок ценных бумаг. Последовала «великая депрессия», распространившаяся по всему миру.
Второй Дж. П. Морган, сын первого, спустил сотни миллионов долларов в тщетных попытках стабилизировать неуправляемый рынок.
Спад продолжался.
Никто и поныне не объяснил, почему рухнул рынок ценных бумаг и почему за этим последовала «великая депрессия».
12 ноября 1930-го, через два года после покупки, день в день, Эриксон продал «Аристотеля» все тому же Дювину за 500 тысяч долларов, получив на четверть миллиона меньше того, что заплатил сам.
