— Какой везучий гоблин! — произнес Марад улыбнувшись. — И в Преисподней побывал, а теперь ещё и на Небо поднимется!

— Это да… — согласился с ним Лугаль Элам. — Но вот принесённые им вести тревожные… Если Одержимый каким-то образом сумел выбраться из Преисподней, значит достиг там своей цели, и теперь двинется, скорее всего, к нам. Кто знает, может теперь он решил стать Верховым Жрецом?

Сочтя шутку крайне забавной и представив Архидемона в роли Верховного Жреца они вдоволь посмеялись.

— Хорошо бы, конечно, его изловить, да задать пару вопросов… — продолжил Элам. — Но наша задача — как минимум, не впустить его на нашу территорию, а то мало ли, натворит тут дел. Тот же малый арком он вырезал зачем-то. Да и вообще, кто знает, зачем Душа Тьмы лезет к нам? Быть может рассчитывает как-то вскрыть изнутри нашу защиту?

— А вдруг, Лугаль, в случае с эльфами ей это удалось? А? — предположил он. — Может этим и объясняется их молчание?

— Не исключено, не исключено… — согласился тот и посмурнел. — В любом случае среагировать мы должны максимально быстро и полно. Моих полномочий вполне достаточно, чтобы объявить внеплановые военные учения во всём юго-западном регионе. Стянем к границе с лесом всех орков под руководством наших офицеров, усилим их отрядами гвардии, тут ты сам знаешь кого и на каком участке лучше задействовать, а я сегодня же подам наверх рапорт, пусть начальство тоже думает, а то как бы нам не оказаться в случае чего крайними.

* * *

При всём личном опыте Василия в перемещении по лесу, тут, судя по всему, были ещё и чисто игровые моменты. Иначе как объяснить, что ещё недавно он, пускай и в плохинькой обуви, но часами убегал от погони, а сейчас подошвами ног чувствует на земле каждый камешек, каждую сосновую иголку?

Ему даже казалось, что наступи он сейчас пяткой на лежащую на земле монету, то без особых усилий сможет не только определить её номинал, что в принципе не слишком сложно сделать по размеру монеты, но и прочитать наощупь год выпуска!

— Если хочешь, могу отключить болевые сигналы в стопах. — предложила Туля. — Только придется по откату использовать исцеление, поскольку не ощущая боли ты неизбежно будешь их, в той или иной степени, травмировать.

— О! Хорошая идея! — поддержал он. — Не думал, что ты это можешь.

— Ну, если я могу влиять на твоё зрение, добавляя на видимую тобой картинку свой образ, и на слух, давая тебе возможность слышать себя, то и другие твои органы чувств мне доступны. Ощущение положения тела в пространстве, к примеру, чувство времени, чувство голода, наконец. Так что и с болью, поверь, нет никаких сложностей.

— А вот тут мне, внезапно, стало страшно. — признался Василий. — Ведь убирая боль, ты, с тем же успехом, можешь её причинять? Любого рода, любой силы? Ведь так?

— Да, это так. — согласилась она. — Могу, но не хочу. Ты мне веришь?

— А знаешь, верю. — произнес он после секундной паузы. — Ты ведь могла в самом начале, без каких-либо усилий меня выдрессировать до полного подчинения, а пойди что не так, просто загрузить более раннюю версию меня.

— А что, хорошая мысль! — произнесла она, и после короткой паузы рассмеялась. — Шучу, конечно… Но, на самом деле, это важный момент. Дело вовсе не в том, на что мы способны, а в том, чего хотим, и на что готовы, чтобы получить то, что хотим.

И если о себе самом мы ещё и имеем какое-то представление и знаем чего от себя ожидать, хотя у людей, часто, весьма искаженное представление даже о самом себе, то в чужую голову человек уж тем более заглянуть не может. По этому, видя другого человека с оружием в руках он не думает о нём, как о своём, потенциальном, защитнике, нет, он видит в нём угрозу.

Понятно, что эволюционно это оправданно. Доверчивые оптимисты давно вымерли не оставив потомства. Но и тотальное неверие никому — крайность ничуть не лучшая, поскольку для того, чтобы действовать сообща — нужно хоть сколько-то друг другу доверять.

Организованные, сплочённые группы, пусть даже и слабых — зачастую имеют преимущество над сильными одиночками. Поэтому люди вот так и балансируют между недоверием и верой, тщательно вглядываясь друг в друга и ведя учёт хороших и дурных дел… Во многих народах репутация человека была важнее его жизни, поскольку увязывалась с репутацией семьи, рода или сословия.

— Как всё сложно… — произнес ошарашенный Василий.

— Ничего, разберешься со временем! — ободрила она его. — Уж чего-чего, а времени у тебя навалом.

— Вот только сейчас лучше поспешить, а то мало ли что… — ответил он. — А, кстати, куда мы идём?

— А я думала ты знаешь! — подколола она его. — Это же ты меня ведёшь, а не я тебя.

— Издеваешься? — спросил он чуть обиженно. — Понятно, что нам надо попасть на Небо, вот только как? Очевидно, что не через смерть, поскольку, во-первых, умершие тут, в норме, попадают в Лимб, а во-вторых, Небо — это, изначально, территория админов и едва ли им для того, чтобы войти в мир и вернутся из него требовалось умирать или идти на какие-либо другие, подобные этому шаги.

— Логично, — согласилась она. — Продолжай.

— Возможен, конечно, вариант, что Высшие могут появляться где угодно и потом оттуда же возвращаться на Небо, скорее, есть какие-то фиксированные точки, врата, телепорты или что-то в этом роде, через которые они шастают туда-обратно. — предположил он. — В конце концов, Небо, это же не просто отдельный мир, это столица, место обитания высшей власти этого мира, а значит тут должно быть какое-то взаимодействие в обе стороны. Туда с просьбами, обратно с приказами. Если так подумать, то двери ведущие на Небо должны быть в местах сосредоточения власти, в каких-нибудь районных центрах, а там, в дворцах или, что вероятнее, в храмах. Ведь за нами тогда, к слову, гонялась именно храмовая гвардия.

— Я тоже пришла к такому же выводу. — подтвердила она его умозаключения. — Небо, и обитающие там Высшие — это верхушка местной администрации, что плотно связана с прочими органами управления государством. Ручаюсь, у них и в Лимбе, наверняка, есть представительство. В общем, всё это единая система, так что в любом, более-менее крупном городе должен быть, пусть и не общедоступный, но всё же проход туда.

— Давай-ка глянем карту… — произнес он и углубился в изучение своей ладони. — Вот, мне кажется, ближайший достаточно крупный город, что может нам подходить, Лагаш.

— Ага… судя по тому, что к нему сходятся дороги от других, более мелких городков, это какой-то административный центр, так что там вполне может быть то, что нам нужно.

— До него, насколько я могу судить, пять сотен километров, с небольшим, так что за пару недель, где-то, доберемся.

* * *

Стук топоров он услышал издалека. Сверившись с картой Василий убедился, что и в этот раз ноги привели его к тому же самому посёлку что и в прошлый раз. Ну или к трудовому лагерю, что будет точнее, учитывая его довольно скромные размеры.

Интересно, что местные, видимо, по-привычке продолжали называть это поселение аркомом, хотя, казалось бы, что общего между огромным небоскрёбом и несколькими землянками огороженными частоколом? А сходство было, и не малое.

Насколько он помнил рассказ Арво, каждый небоскрёб-арком был большей частью самодостаточным поселением, домом-государством. Жители сами обеспечивали себя водой, воздухом, едой и прочим необходимым для жизни. Помимо этого они производили некоторые виды продукции на экспорт, которыми обменивались с другими аркомами. Такая вот экономическая модель.

Подобным образом и этот посёлок сам обеспечивал себя пищей и одеждой, имел даже свою маленькую армию из пары (во всех смыслах) "орков", что по факту не имели никакого отношения к оркам из Свободных Королевств, а были лишь обычными гоблинами на пике развития, за счет изымаегого у работяг игрового опыта, что они нарабатывали за день.

Срубленные и освобождённые от ветвей древесные стволы транспортировались дальше, и далее, вероятно, на счёт аркома падала какая-то сумма, которой шаман мог распоряжаться на благо коммуны.