Правда, намного больше времени у меня отняли репетиции других номеров, где или сам выступал, или музыка и песни имели отношение ко мне. Но там как раз ничего особого и не случилось.

Может, этот наглый Балетоман, как оказалось, псевдоним его, что-то и написал обо мне лично или наших делах, но мне так никто ничего и не рассказал. Всё-таки мы с тётей газет и журналов особо не покупали и читали их редко, просто от случая к случаю. Пока не были предусмотрены на них траты в нашем бюджете. А из дома я ранее не сильно отлучался. Это сейчас мне из-за концерта всё приходилось торчать в консерватории. И не до газет было.

Само собой, мои одноклассники интересовались, чем я там занимаюсь после занятий в гимназии. Слухи уже пошли. К счастью, о неприятном случае с журналистом пока никто ничего не знал. Может, учителя и знали, но меня не беспокоили.

Конечно, чужие тайны выдавать я не собирался. Так, немного рассказал о консерватории и больше описал красоту балерин и о порядках у них. Всё-таки немного узнал. И вызвал жалость к красавицам. Им действительно приходилось тяжко! И заслужил больше внимания, чем посетители оперы и балета. Одно дело просто послушать и видеть на сцене, и другое работать вместе с ними!

А так, моя жизнь не особо изменилась. Хотя, в последнее время тётя стала больше выделять денег на питание. И на одежду и обувь. Но всё-таки намного больше денег уходило у нас на закупку нужных материалов, и более дорогих, чем ранее. Музыка, конечно, важна, но нам стоило попытаться заняться и более нужным и доходным делом!

— Ну и что скажете, Лев Иванович? Почему-то мальчик именно Вас хотел видеть вместо Христиана Петровича?

— Не знаю, Модест Петрович. Он мне совершенно не знаком-с. И не слышал я о нём ничего. А так, хороший танец получается. Я бы и сам точно так же поставил. И насчёт балетной формы правильно он высказался, хоть и рано. Странно, но дельный мальчик!

— Вот и мы тоже не слышали ничего. Но нежданно столкнулись. И нам, Лев Иванович, нужен постановщик для «Шелкунчика». Для начала работы музыки достаточно. Половина точно есть. Остальное допишем по ходу. Главное, либретто полностью готово. А ещё мальчик подготовил немало рисунков и описаний сцен и танцев. И если он назвал именно Вас, то и мы полностью согласны с Вашей кандидатурой. Придётся, конечно, Вам принять во внимание и его пожелания. Лично нам они нравятся. Ну, как, согласны? Всё, что надо, и где надо, мы постараемся согласовать. Пусть это для Вас будет внове, но мы надеемся, что у нас всё получится.

— Спасибо, Модест Петрович, за столь лестное предложение. Неплохой балет вы задумали. Конечно, возьмусь. Я тут прослушал и остальную музыку мальчика и нахожу её вполне достойной. Думаю, что мы с ним сработаемся.

— Вот ведь разбойник эдакий! Кидаться в порядочных людей ножницами надумал. И ведь согласно бумагам из полиции мог и проткнуть. Хоть потом ничего опасного и не показал.

— Э, Николай Якофлефич! Так Переферзефф, э, Куракин, фсегда спокойным был. Конечно, он как-то подрался на большой перемене с одним старшеклассником, но фсе очефидцы показали, что просто защищался. И больше никогда ничего не допускал!

— Что же, Иван Карлович, примем во внимание Ваши замечания. Конечно, господа, раз к нам поступило указание, надо разобраться по существу. А то, как говорят, господин Скальковский сильно обижен и напуган. Но, оказывается, он сам без разрешения проник в неположенное ему место и помешал учебному процессу, да ещё имел неосторожность нехорошо отозваться о репетируемом танце. Потом, и мальчика напрямую оскорбил. Тот только и кинул ножницами, и попал, но не в него, а дверцу шкафа, что рядом стоял. Прямой угрозы не было. Так что, особого внимания к этому делу не будет. Всё-таки наш ученик как бы и не совсем виновен. Потом, и другие важные обстоятельства имеются, и нам о них забывать нельзя.

— Э, Николай Яковлевич, он там, в консерватории, что, и на самом деле с балеринами занимается? Удивительно, однако!

— Да, Апполон Григорьевич. Способный молодой человек оказался, и за танец один взялся. Вчера лично беседу с Модестом Петровичем Мусоргским имел. Сказал, что должна неплохая вещь получиться. А ещё мы приглашены на будущие концерты. Всё-таки ученик нашей гимназии.

— Э, это приятно, Николай Яковлевич. Интересно посмотреть и на учеников консерватории. А что плохо отозвался, то, конечно, тут уже журналист виноват. Сам знаю-с, что трудно сдерживаться.

— Согласен-с, Апполон Григорьевич. Вообще, этот господин весьма скандальный человек. Всё лез туда, куда ему не положено. Вот и нарвался! Но, раз было указание, то мы, конечно, положенное наказание мальчику вынесем. Есть мнение, что на этот раз можно ограничиться порицанием и предупреждением, что в следующий раз можем исключить и из гимназии. Всё-таки кидаться в старших режущими предметами, хоть просто и ножницами, не дело. А если ненароком кого убьёт?

Глава 11.

Достойные труды?

И вот вечером последней субботы февраля состоялся долгожданный концерт. Хотя, пока первый. На репетициях, конечно, устал. И мы с тётей волновались очень сильно, но всё-таки сумели взять себя в руки. Не все композиции и песни, что имелись у нас, были включены в концерт. А то пришлось бы его отдать весь нам. И ведь запросто бы справились!

На концерте зрителей собралось много, чуть ли не три сотни человек. Частью сами же преподаватели и ученики консерватории, так много явилось самых разных гостей, особенно богатых, и даже знати, но без членов императорской фамилии. Да, достаточно важная и влиятельная публика собралась. Пошли кое-какие слухи, и многих привлекло именно наше участие. Кстати, в концертной программе скромно, мелким текстом, но всё-таки было написано, что «Эти глаза напротив» посвящены автором, князем Б. П. Куракиным, княжне Т. Н. Юсуповой, а «Вальс дождя» — княгине С. В. Куракиной, и «Мелодия слёз» — княжнам А. и Е. П. Куракиным. Но и не сообщалось, что мои родные уже давно умерли. Неудобно получилось, но всё сделано было без меня. Хотя, я был рад!

А так, добрая треть концерта, точнее, восемь номеров, имела отношение ко мне или тёте Арине. Само собой, я был объявлен автором всех, как бы и моих, композиций. Что делать, моя совесть тут просто дремала. И деньги были нужны, и я точно знал, что никто мне ничего не предъявит, и не сможет. Вот наши с тётей Ариной вещи просто чередовались с произведениями других авторов, в том числе и моих старших товарищей. Чудесные вещи они сочинили! Но меня, понятно, что, прежде, интересовали наши!

Конечно, мы с тётей тоже приняли посильное участие. Сам я подыграл на гитаре только при исполнении «Черёмухи», ещё в первой четверти концерта, и «Пути домой», уже примерно в середине. А ещё мы на пару с Анной Николаевной, и уже почти в самом конце, сыграли на фортепиано «Мелодию слёз». Её выпросил я сам, и обоснованно. Хоть и мал, и по мастерству всё-таки уступаю ученикам консерватории, но не так уж и сильно. Так надо же и мне хоть немного показаться. Тем более, я как бы и автор и лучше знаю, как должно быть! Хотя, моя посредственная игра была скрыта виртуозным исполнением Анны Николаевны, и публика прониклась! Можно сказать, что успех был полный!

Вот тётя Арина отметилась очень сильно. Да, у неё голос оказался одним из лучших, услышанных на концерте! Она ещё в первой половине весьма трогательно исполнила две народные песни. И публика тепло приняла их, особенно последовавшую за ними «Черёмуху»:

— Черё-черё-черёмуха

Чего-чего тебе вдыхать?

И где хотела, выросла,

Взошла, где птица вытрясла.

И всё мое имение

Родник между кореньями,

Так коршуну невидное

Гнездовье соловьиное.

Тётя неплохо подыграла на гитаре мне и паре учеников консерватории — гитаристу и ударнику, ещё при исполнении «Пути домой». И она сильно отметилась и с «Прощальным вальсом», уже в начале второй половины: