Но мастер тоже устроил мне самый настоящий жёсткий опрос. Ага, расколоть меня ему всё равно не удалось. Просто странный мальчик, и всё! Но я много рассказал ему о как бы своих видениях разных сцен не только из «Щелкунчика», но и «Лебединого озера». Оказалось, что немало разных картинок всплыло в моей памяти. Сам не ожидал. Ничего, мне не жалко было. Пусть получше поставит. А что он ещё даже не помощник режиссёра и, возможно, что и Мариус Иванович воспротивится, меня не очень волновало. Я, конечно, никак не авторитет для важных чиновников, но мне другие постановщики, особенно иностранцы, не нравились. Хотя, и старшие товарищи, похоже, тоже полностью определились и были готовы отстаивать и продвигать свою кандидатуру. Я сообщил им и Льву Ивановичу, что полностью на его стороне и верю ему.

Кстати, мастер тут же предупредил меня, что намерен, немного переделав, использовать и «Одинокий пастух», и лёгкий и спокойный танец под эту музыку поставить впереди «Танца пастушков». Я и не думал возражать. Пусть как хочет, так и сделает. Мастеру видней. А ещё он попросил меня нарисовать побольше рисунков к разным сценам. И я даже был рад.

В общем, встреча у нас окончилась полным взаимопониманием и согласием. Всё! «Щелкунчику» точно быть! Либретто полностью согласовано, музыки достаточно, постановщик есть! От меня только и требовалось как можно больше рисунков ко всяким сценам и важным сюитам. Ну, это уже не трудно. Всё и так перед глазами, и рисовать у меня получается на уровне. Да, странно было, и даже тётя Арина удивлённо взирала на наши беседы. Хотя, ничего особого такого я не выдал. Мало ли чего начитался? А ещё детские, ага, фантазии! Потом, ведь и показать себя успел! С другой стороны, просто одарённый ребёнок, но рано повзрослевший. Что делать, просто тяжкая жизнь заставила…

Глава 16.

Удивляться не стоит?

Музыкой заниматься, конечно, интересно, но у нас имелись и другие важные дела. И вот на следующей неделе, во вторник, Арина Васильевна сходила в Министерство финансов, в Департамент торговли и мануфактур, и подала прошения на привилегии на несколько изобретений. Пока только на полтора десятка видов: на женские вечерние и бальные платья по паре видов, бюстгальтеры четырёх видов, лёгкие сорочки и ещё мужские и женские трусы по паре видов. Жаль, что только на три года, правда, на платья на пять лет. Просто имевшиеся у нас деньги выгребли почти полностью. Оплата привилегий по сто рублей на три года и сто шестьдесят на пять лет для нас было многовато. Ведь ещё имелись и многие сопутствующие расходы, и на них ушло под на сотню рублей. Потом, и стряпчему по таким делам тётя заплатила двадцать рублей. Без них тоже никуда! Само собой, к прошениям были приложены и все полагающиеся описания и рисунки. Хоть это и не требовалось, даже готовые и вполне симпатичные образцы, аккуратно упакованные в отдельные свёртки. Просто для убедительности. Для нас это ведь тоже лишние расходы, пусть и на материалы, особенно на платья.

А так, мы посчитали, что сроки достаточные. Всё равно ведь наши идеи тут же своруют! И скоро эти вещи начнут шить все, кому не лень. Особенно иностранцы! Наверное, сразу же? А потом и здесь, в России, начнут. Просто у нас тут отчего-то всё оглядываются на заграницу и любят подражать иностранцам. Таковы, вот, нравы и тяга ко всему иностранному. И мы никому и сделать ничего не сможем. У нас даже на разных стряпчих и суды денег не хватит.

Хорошо, что княгиня Елизавета Андреевна и пара её знакомых певиц, и даже без особых наших просьб, написали тёплые отзывы и ходатайства о необходимости производства указанной в прошениях одежды. Конечно, за это мне придётся предоставить им как бы свою музыку и песни. Хотя, я и так был намерен сотрудничать с ними. Мы с тётей посоветовались и отдали княгине «Поговори со мною, мама» и «Снегопад». Хорошие песни! Шедевры ведь! Как раз под голос певицы подходили. Хотя, и тёти тоже! Но нам всё равно пока не до концертов было. И не приглашали ведь. Ещё Арина Васильевна никак не собиралась становиться певицей. Создавать новую одежду ей понравилось больше. И ведь, если так подумать, и намного доходнее будет. Просто разрываться не получится.

А дальше тётя опять продолжила шить платья. И моя память говорила, что чиновники могли и растянуть сроки, могли и отказать. Так что, только и оставалось работать и ждать. Помимо княгини, и другие певицы тоже заказали платья и нижнее бельё. Я, конечно, по мере сил и умений помогал тёте, но заодно занялся и куклами. Второй Чебурашка у меня получился уже больше. Вот изготовить крокодила оказалось труднее. Но, ничего, справился. Конечно, мне вполне удалось вспомнить не только «Песенку Чебурашки», но и «Песенку крокодила Гены». Там пришлось заменить «вертолёт» на «самолёт». Чтобы понятнее было и возникало меньше вопросов. Потом я перевёл сказку и обе песни на французский язык, и на немецкий. Даже несколько списков всего сделал, в том числе и на русском. Чтобы вдруг не потерялись. Пока просто не знал, что со своими работами сделать. Сказку, наверное, в какую-нибудь газету отнесу? Вообще-то, куклы и дома неплохо будут смотреться.

Вот до других кукол у меня руки пока не дошли. Отвлекли старшие товарищи. Нежданно в четверг они вызвали меня в консерваторию и представили меня и самому Мариусу Ивановичу Петипа! Как раз принёс Фёдору Осиповичу, уже один, раз сильно занятая тётя разрешила, недавно записанный «Арабский танец» к «Щелкунчику», так и рисунки к этому танцу. Я даже растерялся. Сильно нежданно получилось. Ладно хоть ещё присутствовали и Александр Порфирьевич, и Модест Петрович. Мне с ними было спокойнее. Уж точно в обиду не дадут.

Именитый, ага, мэтр, уже примерно шестидесяти лет, как-то странно, но в то же время и высокомерно оглядел меня.

— И этот маленький мальшик не хошет видейт меня? Пошему? Может, ти и меня прогоняйт, как Христиан Петровиш или литератор?

Я просто не понял, чего Мариус Иванович хотел. С другой стороны, настроить против себя и, главное, «Шелкунчика», важного и влиятельного, да и умелого режиссёра, наверное, не следовало.

— Э, Мариус Иванович, извините, пожалуйста, но я не понимаю, о чём Вы говорите. Простите, но до недавнего времени я просто никого в балете не знал. Вот только о Льве Ивановиче как-то старшие ученики в гимназии обсуждали, и они отозвались о нём хорошо. А Вы, говорят, сейчас задумали «Баядерку» с «Танцем теней»?

Я просто хотел отвлечь его от нападок на себя! Тут именитый балетмейстер уставился на меня уже как-то подозрительно. Честно говоря, последние слова у меня вырвались совершенно случайно! Похоже, от того, что я как раз и лихорадочно прикидывал, что же мне известно об этом знаменитом человеке. Сам не ожидал! Конечно, у меня имелись и некоторые знания об этом балете. Вдруг и о танце что-то припомнилось. Но, поняв, что нечаянно проговорился и как-то выдал себя, я постарался замять разговор:

— Э, извините, Мариус Иванович. Просто ученики в гимназии недавно обсуждали. И я слегка мельком и издали послушал. Уж такому признанному мастеру, как Вы, успех точно обеспечен. И, честное слово, я же не знал, что Вас могут заинтересовать неумелые попытки одного странного мальчика. Поэтому, если можно, пусть хотя бы Лев Иванович нам поможет.

— Мальшик, решайт, кто неумейт, это только нам! Да, ми знай, что твой работа пока не ошен хорош, потому его не брайт. Хорошо, ми мешайт не быть. Пусть Лев Иванович попробовайт. Может, он его хорошо сделайт?

Ага, вот как состоится премьера, и точно успешная, то Мариус Иванович от досады будет локти кусать! Пусть! Хотя, моя память говорила, что и «Баядерка» станет классикой. И на долю мастера точно придётся и немало других замечательных произведений.

Но мне всё-таки ближе был «Щелкунчик». Похоже, и в другой жизни он мне сильно нравился. Само собой, и «Лебединое озеро». Вот именно оттуда многие сюиты и всплыли в моей памяти. Только, вот, зря я заранее обрадовался!