— Давай пиастры! Жизнь или смерть!

А ещё в середине третьей недели мая к нам в гости, точнее, уже только ко мне, напросился сам великий Мосин! Я как раз вернулся из гимназии. И малыши отправились гулять на улицу. Сергей Иванович явился вместе с незнакомым мне капитаном-артиллеристом, судя по поведению, явно обитавшим где-то в Петербурге. Конечно, не дело, когда тридцатилетние и важные дяди наносят визит какому-то юнцу, пусть и довольно знатного происхождения, но посылать Федота за тётей Ариной я не стал. Незачем ей знать о таких странных делах.

Не дав опомниться важным гостям, я сразу же осыпал их разными любезностями, хотя, и пустыми. Конечно, мы сели пить чай. Я даже сыграл им на гитаре пару мелодий, конечно, «Путь домой» и «Романс Гомеса». Заодно как бы и рассказал о своём житьё-бытьё. И мне было чем поделиться. Хотя, видно было, что Сергей Иванович успел навести насчёт меня и нашей семьи некоторые справки. Но они не давали полного представления обо мне. Его приятель, хоть и знал больше, но всё равно гости не представляли, с кем им сейчас пришлось столкнуться. Хотя, это же я написал письмо, пусть уже почти три месяца назад. Ясно, что великий оружейник не воспринял меня всерьёз и явился ко мне просто для того, чтобы как бы соблюсти вежливость, составить хоть какое-то впечатление и потом начисто забыть одного непонятного князя. Хоть и совсем юнец, но сильно странен и был на слуху всего Петербурга. И, скорее, его заставила нанести визит именно моя странная известность.

— Сергей Иванович, извините, пожалуйста, что своим наивным письмом оторвал Вас от важных дел. Всё же война идёт. Хотя, я на приёме у Нелидовых услышал о том, что наши войска вооружены худшим стрелковым оружием, чем османы. И это меня поразило и обидело. Это, получается, как в Восточную войну! А у меня отец, князь Павел, может, и слышали, на Альме стоял!

— Э, Борис Павлович, это, к сожалению, так. В турецкой армии на вооружение стоят американские винтовки Пибоди, и англичане снабжают их винтовками Мартини-Генри. Наши винтовки австрийца Крнка обладают худшими характеристиками. Хотя, они в основном переделаны из старого оружия, обходятся дешевле и проще в обслуживании. Для наших солдат в самый раз.

— Вот, Сергей Иванович, всё-таки хуже! Извините, что отвлёк Вас. Уже не помню у кого, но случайно услышал разговор, что Вы очень хороший оружейник. Хотя, Вы, наверное, уже знаете, что моя тётя Арина Васильевна в прошлом году вышла замуж за полковника Тутолмина. Скорее, от его друзей военных? И, знаете, тётя позволяет делать мне некоторые самостоятельные шаги. Это же непорядок, когда наши солдаты вооружены хуже, чем какие-то турки-османы! И оттого мне хочется выделить Вам, хотя бы для начала, пару тысяч рублей для разработки хоть какого-то стрелкового оружия. К примеру, винтовки под патрон в три линии или пистолета в четыре линии. Хотя, винтовку лучше в две с половиной линии. А, если понадобится, то могу выпросить у тёти денег и побольше. Думаю, что она позволит. Теперь мы не так затруднены в средствах, как ранее. Что Вы можете сказать на это предложение?

— Э, Борис Павлович, мне, конечно, приятно слышать Ваши слова. Правда, денег на новое оружие потребуется намного больше и, скорее всего, Вам это будет просто не по силам. Правда, и работы придётся начать в инициативном порядке. Вряд ли казна поддержит Ваше начинание? Потом, и новое оружие в ближайшее время просто не поспеет в наши войска. Даже на первоначальную проработку конструкцию винтовки и пистолета потребуется немало времени. Ещё и производство, и доводка. Это дело явно нескольких лет.

Ну, да, наивный чукотский юноша-князь решил оказать помощь и попал впросак? Похоже, Сергей Иванович явно не придал значения моим словам. Хотя, он прав. Тут и ежу понятно, что пока наша семья не владеет миллионами, и мы вряд ли сможем вытянуть разработку знаменитой винтовки Мосина. Так я нисколько и не собирался. Пусть государство само, ага, наш любимый царь-фатер, и крутится. Не знаю, успел ли штабс-капитан влюбиться в свою роковую женщину, но, скорее всего, да. Только вот не спросишь у него об этом прямо. Пока я ни о каких скандалах об этом не слышал. Если же поинтересуюсь, то буду сильно не понят. И, чтобы великому оружейнику работалось спокойно, мне лишь и хотелось избавить эту женщину от подлого мужа-помещика и хоть немного помочь бедному влюблённому. Да о такой бескорыстной любви и верном мужчине поэмы писать надо! Куда там слишком юным, оттого и глупым, Ромео и Джульетте! Я бы сам, хоть как бы и однолюб, точно не смог бы выдержать такие тяжкие испытания! Плюнул бы и отошёл в сторону! Хотя, как знать?! Мне ещё только предстоит делать эти шаги. Может, окажусь ещё более неудачливым в любви, чем Сергей Иванович?

— Да, Сергей Иванович, мне понятно, что это дело многих лет. И наша семья не в состоянии вытянуть эти разработки. Просто мне хотелось внести хоть какую-то посильную помощь. Думаю, что лично я могу выделить Вам в ближайшее время до полусотни тысяч рублей. В Германской империи издали мои книги, и эти гонорары вполне достаточны на эти расходы. А ещё мне, если позволите, хотелось показать Вам некоторые свои рисунки. Пожалуйста, не придавайте им особого значения. Это всего лишь мои скромные потуги.

И я тут же достал и подал оружейнику рисовальный альбом. А там, не мудрствуя лукаво, как раз и были нарисованы и винтовка Мосина, и немецкие Маузер 98 и парабеллум, и американский кольт под патрон в четыре линии. И это, честно говоря, только для начала. Хотя, для снайперской винтовки Драгунова и автомата Калашникова просто не пришло время. А ещё в альбоме имелись и рисунки отдельных частей, в том числе некоторые мелкие и важные детали были нарисованы в полную величину. Да, я мог и ошибиться, но в целом рисунки как раз и соответствовали реальным образцам! И, однозначно, создание сейчас что винтовки, что пистолета сильно упрощалось. Да, уже готовая идея. Осталось только разработать чертежи, подобрать материалы и приступить к их созданию. Даже деньги предоставлялись, хоть лишь на начало работ. Точнее, на быстрейшее спасение великой любви.

Всё-таки от меня такого явно не ожидали! Главное, великий оружейник взял мой альбом, недоверчиво вгляделся в рисунки и неторопливо вчитался имеющиеся пояснения. И постепенно на его лице начало проявляться немалое изумление!

Конечно, штабс-капитан мог и обидеться, и тут же отказаться от принятия моих материалов. Пусть! Но мне понятно было, что он всё равно задумается. Потом, если даже лишь просмотрит этот альбом, и то умелому мастеру не составит особого труда воплотить эти идеи в жизнь. При этом вопросы авторства меня вообще не волновали. Да хоть что делает! Уж не мне указывать великому оружейнику! Но хоть какая-то помощь всё же именно ему во благо. Пусть хоть своей любви поможет. И, да, лишь бы не выдавал тайны чужим!

— И, извините, пожалуйста, Сергей Иванович, Кирилл Петрович, но я вынужден просить вас всё сохранить в полной тайне. Мне не хотелось бы никаких упоминаний ни о моём имени, ни сообщений посторонним, и даже разным государственным чиновникам, об этих рисунках. Потом, до нужного времени, никому стороннему лучше не знать и о ваших разработках. Знаете, вам, военным людям, лучше всего известно о сохранении военной тайны, и о том, как продажны наши российские чиновники, и даже высокопоставленные. — Мне нисколько не хотелось повторения некоторых печальных историй, о которых твердила моя память. Но на них ссылаться было нельзя. — К примеру, и у меня жандармы в прошлом году, помимо рукописей, изъяли много материалов по новой одежде, а потом они бесследно пропали и, по всей видимости, оказались в руках французов. Лично Вы, Сергей Иванович, вольны использовать эти рисунки по своему усмотрению. На авторство Ваших работ я не претендую. Извините, пожалуйста, но можете просто считать, что я Ваш тайный поклонник. И это так и есть. Я верю, что Вы способны на большее. А насчёт нашей встречи можно объявить, что Вы были сильно тронуты моими музыкальными работами и решили познакомиться с их странным автором. Или Вас заинтересовали мои сказки.