— Конечно, у князей своя жизнь. Но музыка у князя Куракина интересная. Как говорят, и в Европе его признали. Наша Руфиночка уже успела выучить немало его сочинений.

Тут я решил в очередной раз, ага, повыпендриться. Не говоря ни слова, достал гитару и заиграл «Навсегда», но, правда, петь не стал. Да, и даже только на гитаре неплохо получилось. Что делать, там ведь мелодия сама прелестная. А если ещё и спеть в два голоса, к примеру, с этой Руфиночкой, вообще трогательно получится. Так-то видно, что у неё голос хороший.

А потом я начал, само собой, «Золушку» и завершил короткий концерт «La Playa». Уже не раз играл, оттого нисколько не оплошал. Все пассажиры, не ожидавшие такого, в один миг навострили уши. Конечно, придираться ко мне никто и не подумал. Где им так близко удастся послушать, на самом деле, мировые шедевры?

— Да, Иван, последние две композиции точно принадлежат князю Куракину. Я сама их играла. Это «Золушка» и «La Playa». Одни из самых исполняемых. А первое мне, к сожалению, не знакомо! — тут в наш разговор, похоже, решилась включиться и сама девушка. Хотя, видно, что разбирается. И было приятно, что как бы моя музыка успела разлететься по всей нашей необъятной Российской империи.

— Да, Иван, Руфиночка тоже не раз исполняла нам эти мелодии. Но мне больше нравятся в её исполнении на фортепиано «Весенний вальс» и уже на скрипке «Мой ласковый и нежный зверь». Чудесные мелодии! И они весьма исполняемые во всей Одессе.

И я решил, ага, продолжать хулиганить дальше. Самому как бы интересно и приятно стало. Так и пассажиры вокруг нас внимательно прислушивались к нашему разговору. И, конечно, я сразу же взялся за «Весенний вальс». Он и на гитаре неплохо прозвучал.

— Надо же, Иван, и у Вас репертуар немалый! И хорошо играете

— Да, Исаак Моисеевич, я, пусть и лишь любитель, тоже являюсь поклонником творчества князя Куракина. И, да, Руфина, песня, которую Вы не узнали, называется «Навсегда», и она лишь недавно написана и, похоже, ещё не успела дойти до Вас. Вот, удалось как-то случайно послушать до отъезда. Как раз эту песню как бы на балу на пару исполняют Золушка и принц.

А что, я нисколько не врал. Так и есть, только недавно записал. Не знаю, успели ли исполнить её в Петербурге, или вдруг княжна Татьяна сыграла на фортепиано у себя в имении Архангельское, но я сам сыграл эту мелодию на людях в первый раз. Так что, вполне дебют и, похоже, даже удачный…

Глава 23.

Одесса-мама?

Далее я и всё еврейское семейство и на самом деле начали оживлённое обсуждение творчества князя Куракина. Мне и самому интересно было. Хорошо, что мои помощники сидели с прежним видом. К тому же, не их уровень общения, и девица, хоть и немного, но их старше. Потом, как я знал, бывало, и простолюдины, в том числе и мои помощники, не особо привечали евреев. А меня, из-за влияния своих странных воспоминаний, всё это не так волновало. Хотя, укров-западенцев, чехов, наглов и пиндосов, конечно, и ляхов, честно говоря, я тоже недолюбливал, и за дело. Может, и разных космополитов? Как говорили мои воспоминания, они были даже опаснее всех. Вот и в истории Российской империи еврейский вопрос сыграл не самую благоприятную роль. Тут и русско-японская война, и, главное, несколько кровавых революций одна за другой. Есть за что за голову схватиться. Хотя, вина за всё, прежде всего, лежала на наших царях и в целом во всём самодержавии. Так что, всё-таки тут и я, навестив одну прекрасную девушку, нисколько не виноват…

Конечно, творчество князя Куракина интересно и мне самому. Но вот, всё-таки, надо и меру знать, и не слишком отвлекать людей. Оттого, хоть и к недовольству пассажиров, я больше играть не стал. Уже слишком жирно будет. Зато, по просьбе Руфины, я записал ей и гитарные аккорды, и слова, и даже полностью ноты «Навсегда». Явно ведь сыпался, но пришлось. Чтобы как бы ещё больше понравиться девушке, под конец я спел очередное бессмертное творение князя Куракина «Жизнь моя как ветер». И эта песня, без слов, сильно тронула весь вагон. Я ещё и сообщил, что князь как бы посвятил её русским воинам, конечно, казакам, ныне храбро сражающимся с жестокими османами на Балканах и Кавказе. Все знали, что казаки там шли в первых рядах. И меня радовало, что песня получилась!

Само собой, ещё больше увеличивая подозрение еврейского семейства, я полностью записал Руфине и последнюю песню.

Далее, раз вечерело, и пора было снедать, чем бог послал, мы предались отдыху. Всё-таки устали лясы точить. Зато остальные пассажиры и не думали к нам приставать. Видно было, что они все прониклись чудесным концертом юного торговца. Конечно, поездка в вагоне второго класса хуже, чем первого, но, честно говоря, за последние дни мы, как ни странно, постепенно стали привыкать к дорожным неудобствам. Уже пошла четвёртая тысяча вёрст, что мы проехали, и неделя дорожных мучений. Лишь то, что я невольно заставлял переживать за себя тётю Арину и Александру, теребило мою совесть. Но, что делать, надо было попытаться в очередной раз испытать себя. Время такое важное…

Ночь мы более-менее отмучились. Если уж терпели женщины, то что говорить о нас, будущих мужчинах? Конечно, вытерпели. Исаак Моисеевич попытался, было, сильнее разговорить меня и даже моих помощников, но на особое сближение мы не пошли. Хотя, неплохой у нас разговор завязался, и уже я сам немало выпытал об Одессе и тамошних делах у Руфины. И её родители нисколько не пытались нам помешать. Мы, конечно, больше обсудили музыкальные вопросы. Девушка, как оказалось, успела проучиться несколько лет в частной музыкальной школе и хотела продолжить учёбу даже где-нибудь в консерватории. Но тут я постарался ничем не выдать себя. Конечно, в Петербургской консерватории меня уже многие знают, но я ещё не тот человек, который может поручиться там за других. Так, честно говоря, и в немилости у многих чиновников и высоких особ. Хотя, для одной своей поклонницы можно было бы сделать исключение… Не знаю, правда или нет, но со слов Руфины выходило, что она сильно очарована творчеством князя Куракина. Действительно, девушка знала многие песни и мелодии, как бы сочинённые мной. Но многое, может, и до трёх четвертей из почти двух сотен произведений, до неё просто не дошло. Оказалось, мои книги, напечатанные в Германии, были как бы раскуплены ещё за рубежом, и она о них знала. Понятно, что в нашей империи эти книги купить было просто невозможно. Тем более, мы и сами не озаботились выпуском русских изданий, и немцам дополнительно ничего не заказали. Придётся написать тёте Арине письмо об этом.

Ближе к полудню мы с Руфиной даже устроители очередной небольшой концерт. На этот раз именно она сыграла на гитаре «Путь домой» и «Танец маленьких лебедей». Зато у неё не было нот и слов «Les Moulins de Mon Coeur» или «Мельницы моего сердца», и я их ей записал. И позже мы на пару спели вполголоса эту песню как на французском, так и на русском языках. Вышло, конечно, интересно и красиво, тем более, голос у девушки был так же хорош, как у тёти Арины. Весь вагон молчаливо и безропотно слушал нас. И концерт завершился исполнением мной «Песни про друзей». И, видно было, что и она людям сильно понравилась.

Честно говоря, музицирование отняло у нас немало времени и сильно отвлекло нас от дорожных неудобств. Мы и не заметили, как к вечеру добрались до Одессы, вообще-то, до «Большого» вокзала, честно говоря, не особо и крупного кирпичного здания где-то в окрестностях города. Хотя, интересное здание, как подсказали нам наши соседи, как бы в псевдорусском стиле. И к месту временного проживания нам уже пришлось добираться, понятно, на пролётках извозчиков. В небольшой поезд, скорее, даже паровой трамвай, следующий, как оказалось, до Куликово поля, мы садиться не стали. Всё равно потом пришлось бы взять извозчиков.

Кстати, Исаак Моисеевич, и явно по просьбе дочери, как бы решил принять скромное участие в нашей судьбе. Ну, это образно сказано, а так он направил нас для временного проживания в городе в доходный дом одного своего, как бы хорошего знакомого, ясно, что тоже его национальности, Абрама Самуиловича Маршака. Вроде, там можно было на несколько суток останавливаться в вполне терпимых квартирах всего лишь по рублю за сутки с человека. Честно говоря, немного и дороговато, даже для Петербурга. Но для меня терпимо. Потом видно будет. И на этом спасибо…