— Вы правы во всем, — не стал спорить Гордин. — Но, видимо, вы подразумеваете какое-то предложение?

— Именно. Я оборудую для вас базу и возьму на себя все береговые заботы.

— Заманчиво… А что взамен?

— Выполнение ряда моих поручений… Ничего криминального. Скорее наоборот, вы окажете помощь борцам за свободу.

— Перевозка оружия? Шеппард встал:

— Подумайте над моим предложением, Глеб Игнатьевич. Деваться вам, строго говоря, некуда. Позвольте пока откланяться… Сейчас я отпущу вашего человека вместе с электроникой. А в десять утра жду вас на берегу в машине… Я оставил бы электронику у себя как гарантию, но, если вы недостаточно разумны, такие гарантии мне не помогут, верно?

— Утром светло, — возразил Гордин. — Давайте следующей ночью.

— Пусть так, в двадцать три… Правда, вы вольны и отплыть в океан, но не забывайте, что я знаю все и не замедлю воспользоваться информацией.

— Ого! Вы угрожаете, Шаповалов?

— Да, — улыбнулся Шеппард.

— А что помешает мне расстрелять вас сейчас, потом высадить команду на берег, найти и отбить штурмана?

Шеппард передернул плечами. Он знал, что переиграл землянина.

— Ничто. Кроме того, что это будет величайшей глупостью в вашей жизни. Самоубийственной глупостью, капитан… Ну, командуйте всплытие, мне пора.

Джип Шеппарда был едва виден в неверных лучах луны, то показывавшейся из-за облаков, то исчезавшей вновь. Шеппард сидел в машине один — Ди Чента и его парни прятались неподалеку. Двадцать три часа миновало, прошло еще десять минут. Ди Чента, наблюдавший из-за камней, начинал тревожиться. В игре лунных светотеней ему мерещились бесшумно двигающиеся черные фигуры, блестящие кусочки слюды на песке представлялись лезвиями ножей… Что могут противопоставить Шеппард и трое его парней внезапному нападению команды Гордина? Ничего, у тех все преимущества, они видят, оставаясь невидимыми.

Со стороны моря послышался стрекот электромотора. Гордин выпрыгнул на пляж, вытащил лодку.

— Я рад вас видеть, — сказал Шеппард, когда Гордин опустился подле него на сиденье джипа. — Но не хитрите ли вы, капитан? Предупреждаю, вы на прицеле. Мои люди рассредоточены, всех вам не найти. А ваша исповедь с моими комментариями уехала в Большой Мехико, ее увез доверенный человек…

— Да нет, — усмехнулся Гордин. — Я прибыл для переговоров. Стреляют обычно сразу.

Прошедшие ночь и день он потратил на размышления, хотя стопроцентная правота Шаповалова не предоставляла свободы маневра. И все-таки Гордин мог пренебречь риском, принять решение разыскать и уничтожить группу сомнительного благодетеля, дабы не ввязываться в неблаговидные дела… Остановило его, в сущности, одно. Орлов.

— Переговоры — это всегда разумно, — афористично высказался Шеппард. — Но я хочу, чтобы мы с вами беседовали не как два смертельных врага, загнавших друг друга в угол. Моя позиция не так уж безнравственна. Выслушайте, капитан… Да, вы не ошиблись, речь идет о транспортировке оружия. Но вы что-нибудь знаете о национально-освободительных движениях, о борьбе угнетенных народов?

Шеппард намеренно воспользовался риторикой советских радиопередач, которые ловил иногда на коротких волнах. Любая информация в перспективе могла оказаться ценной для Дамеона… Эта уже оказалась. Он заговорил снова:

— Революции совершаются не джентльменами, Глеб Игнатьевич. И ваша миссия будет не преступной, нет, я бы даже сказал, она будет героической. Конечно, я не скрываю, что делаю на этом деньги. Я не идеалист. Однако… Я говорил вам, что я богат? Кажется, говорил. Но база для атомной субмарины, да еще секретная — чрезвычайно дорогостоящее удовольствие, мне пока не по карману. Эти деньги вам придется заработать, Глеб Игнатьевич.

— Мы договорились, — ответил Гордин полминуты спустя. — Но у меня есть непременное условие.

— Какое?

— В советском флоте служит офицер, позже я познакомлю вас с его данными… Мне нужно, чтобы вы организовали сбор сведений об этом офицере. Его перемещения, повышения, понижения — все.

Шеппард задумался. В России этой эпохи нет никого из Амма, она неинтересна Дамеону. В Будущем — дело другое.

— Это будет нелегко… С американским, к примеру, офицером куда как проще, а тут закрытое общество… Попробовать можно, но…

— Постарайтесь. Иначе сделка не состоится.

— Я постараюсь. Будем считать, что принципиальное согласие достигнуто. Теперь обсудим детали…

… Вернувшись на борт «Знамени Октября», Гордин собрал экипаж в кают-компании.

— Товарищи, — сказал он, — в ближайшее время — а возможно, и в дальнейшем — нам предстоят скрытые рейды с грузом оружия для национально-освободительных движений (в национально-освободительные вымыслы Шаповалова Гордин не верил, но лучше сформулировать так). Это и опасно, и тяжело психологически. Если кто-то захочет сойти на берег, пойти своим путем, я не стану препятствовать. У нас еще остались деньги, они помогут покинувшим лодку продержаться на первых порах… Требуется только молчание, и здесь мне достаточно честного слова.

Никто не откликнулся. Если у кого-то и возникло искушение, мысли о трудностях выживания в чужих странах погасили его. То ли дело привычный, хоть и опасный мир подводного корабля…

Ни один из членов экипажа «Знамени Октября» не обладал даром провидца и не мог заглянуть в будущее. Имей хоть кто-то такой дар, расскажи он остальным, что увидел, — на берег сошли бы все.

1970 год

Лодки под названием «Знамя Октября» больше не существовало. Субмарину Гордина Шеппард переименовал в «Мейфлауэр», по имени парусника, на котором первые поселенцы прибыли на Американский континент. Поддерживая легенду, Шеппард хотел, чтобы это выглядело так — несмотря на причудливую биографию, он остается немного патриотом Америки. Гордин не возражал — «Мейфлауэр» так «Мейфлауэр». Ему было все равно.

В Сиамском заливе господствовала жаркая ночь. Субмарина Гордина на малом ходу прокралась мимо вьетнамских островов Тхотю и Намзу, прошла в подводном положении вдоль побережья острова Фукуок и всплыла в виду камбоджийского острова Ронг, где ее должны были встретить.

К 1970 году положение в Камбодже обострилось до предела. Американские войска готовились к началу операции по пересечению пресловутой линии Хо Ши Мина, а у камбоджийцев не хватало оружия, чтобы помешать им всерьез. Всегда осведомленный о политических перипетиях в мире, Шеппард вовремя предложил свои услуги. Затруднение состояло в бедности камбоджийских заказчиков.

Последовала сложная комбинация. Руководство антиамерикански настроенных камбоджийских сил через Ханой обратилось за финансовой поддержкой к Советскому Союзу, каковой недолго думая выделил требуемую сумму. Тем временем Гарри Шеппард в Северном Вьетнаме договорился с продажным генералом Нгуен Ланом, тот подготовил имитацию авиакатастрофы и позволил перегрузить прибывшую самолетом из СССР партию оружия на «Мейфлауэр». В качестве оплаты Шеппард передал Нгуен Лану полученный от камбоджийцев аванс — из тех самых кремлевских денег. Теперь «Мейфлауэр» доставил советское оружие в Камбоджу, чтобы продать его за основную часть советской же финансовой помощи, предназначавшейся борцам с империализмом.

Шеппард учел все тонкости — и то, что в сложившейся международной обстановке Советский Союз не осмеливался поставлять в Камбоджу оружие (деньги — можно), и то, что камбоджийцы попросту не додумались бы (и не додумались-таки) подкупить северо-вьетнамского генерала, и то, что ханойские власти были не в состоянии вооружить союзников ввиду отсутствия достаточного количества оружия (самим не хватало). Излишки могли бы образоваться, если бы… не ушли в отсеки «Мейфлауэра». Да, Шеппард учел все. Он досконально разбирался в земной политике и черном бизнесе и довольно неплохо — в психологии землян.

Что до Гордина, то он все глубже увязал в темных безднах вселенского безразличия. За восемь лет, прошедших с момента заключения договора с Шеппардом, двое людей Гордина умерли от тропических болезней, один покончил с собой… Но попыток бежать с корабля пока не предпринимал никто.